– Постараюсь.
Тельма забралась на высокую больничную кровать, сжав в ладонях руку подруги:
– Послушай, я прочла «Седрах». Чертовски хорошо написано! Именно то, что пытаются сделать все писатели, но у них редко получается.
– Ты очень милая.
– Я несгибаемая, циничная, упрямая, шальная девчонка. Послушай, я серьезно насчет книги. Она великолепна. И я узнала Корову Боумен, а еще Тэмми. А еще Буна, детского психолога. Имена, конечно, другие, но я их узнала. Шейн, ты здорово ухватила их характеры. Господи, временами на меня накатывали воспоминания, прямо мороз по коже, мне даже приходилось откладывать книгу и выходить на солнышко. Ну а временами я хохотала как сумасшедшая.
У Лоры болело буквально все тело – все мышцы, все суставы. И не было сил приподняться, чтобы обнять подругу, а потому она просто сказала:
– Тельма, я люблю тебя.
– И конечно, Угря там не было.
– Я оставила его для другой книги.
– И меня тоже, черт побери! Меня не было в книге, хотя я самый яркий персонаж из всех тебе известных!
– Я оставила тебя для книги, где ты станешь главной героиней.
– Ты серьезно?
– Да. Правда, не той книги, над которой я сейчас работаю, но следующей.
– Послушай, Шейн, ты должна сделать из меня роскошную красотку, а иначе я тебя засужу. Тебе понятно?
– Понятно.
– А ты… – начала Тельма и задумчиво прикусила губу.
– Да, я вставлю и Рути в свой роман.
Они замолчали, продолжая держаться за руки.
У Лоры на глаза навернулись непрошеные слезы, но и Тельма как-то подозрительно захлюпала носом.
– Не надо. А не то размажешь весь свой панковский макияж.
Тельма подняла вверх ногу:
– А как тебе мои клевые сапоги? Черная кожа, острые носы, каблуки в заклепках. Я похожа на доминатрикс?
– Когда ты вошла в палату, у меня сразу возник вопрос: скольких мужчин ты успела отстегать хлыстом за последнее время?
Тельма вздохнула и громко высморкалась:
– Шейн, слушай сюда. И слушай внимательно. Возможно, ты даже не представляешь, насколько бесценен твой талант. Ты способна запечатлеть жизнь людей, и даже когда этих людей уже нет на свете, они остаются на страницах твоих романов, они там живут. Ты умеешь удивительно тонко передавать чувства, и любой, кто прочтет «Седрах», это поймет. Твои книги берут за душу, они напоминают нам, каково это – быть человеком в мире, зацикленном на забвении. Это талант, который большинству людей и не снился, и ради этого ты должна жить. Ну… я знаю, как сильно тебе хотелось иметь семью… троих или четверых ребятишек… ты сама говорила. Поэтому хорошо понимаю, как тебе больно. Но ведь у тебя есть Дэнни, и Кристофер, и твой невероятный талант, а это уже немало.
– Иногда… Иногда мне так страшно, – дрожащим голосом призналась Лора.
– Детка, чего ты боишься?
– Я хотела большую семью, потому что… тогда меньше вероятность всех потерять.
– С чего ты взяла, что можешь всех потерять?
– Но у меня только Дэнни и малютка Крис… только двое… и что угодно может случиться.
– Ничего не случится.
– И тогда я останусь одна.
– Ничего не случится, – повторила Тельма.
– Всегда что-то может случиться. Ведь это жизнь.
Тельма растянулась на кровати рядом с Лорой, положив голову ей на плечо:
– Когда ты сказала, что роды были тяжелыми… да и вид у тебя был такой бледный, что краше в гроб кладут, я испугалась. Конечно, у меня есть друзья в Лос-Анджелесе, но все они из шоу-бизнеса. Ты мой единственный близкий человек, хотя мы встречаемся не так уж часто, и мысль о том, что ты едва не…
– Но я же не умерла.
– Но вполне могла, – горько рассмеялась Тельма. – Черт, Шейн, если ты сирота, то это уже навсегда!
Обняв подругу, Лора погладила ее по голове.
Вскоре после рождения Криса Лора завершила работу над «Золотым клинком». Десять месяцев спустя роман был опубликован, а когда Крису исполнилось два года, впервые в писательской карьере Лоры стал номером один в списке бестселлеров «Таймс».
Дэнни так осторожно и умело распоряжался доходами Лоры, что через несколько лет, несмотря на грабительские налоги, Пакарды стали не только богатыми – по всем стандартам они уже были вполне состоятельной парой, – а очень богатыми людьми. Лора не знала, что и думать по этому поводу. Она никогда не рассчитывала разбогатеть. Раздумывая над своими завидными жизненными обстоятельствами, она понимала, что, по идее, должна была испытывать волнение, а учитывая царящую кругом нищету, мучиться угрызениями совести, но, так или иначе, деньги ее мало волновали. Деньги обеспечивали уверенность в завтрашнем дне, что было приятно. Однако Пакарды пока не планировали переезжать из своего удобного дома с четырьмя спальнями, хотя вполне могли позволить себе купить целое поместье. Да, у них были деньги – ну и что с того? Лора на эту тему особо не заморачивалась. Не в деньгах счастье. Счастье – это Дэнни, Крис и в меньшей степени ее книги.
После появления в доме малыша у Лоры больше не было ни возможности, ни желания работать над текстами по шестьдесят часов в неделю. Крис говорил, ходил, играл, не проявляя при этом ни малейших признаков резкой смены настроения или бессмысленного упрямства, которые, если верить книгам по воспитанию детей, считаются нормой для малышей от двух до трех лет. Находиться рядом с этим умненьким и любознательным ребенком было одно удовольствие. Поэтому Лора проводила много времени с сыном, не рискуя его испортить.
«Несравненные сестры-близнецы Эпплби», четвертый роман Лоры, увидел свет только в октябре 1984 года, через два года после «Золотого клинка», но интерес публики отнюдь не угас, как это бывает, если писатель не выдает по книге в год. Предварительные продажи даже увеличились.
Первого октября Лора, Дэнни и Крис, сидя на диване в гостиной, смотрели по видео старые мультики «Хитрый койот и Дорожный бегун» – «Ух! Ух!» – вскрикивал Крис всякий раз, как Дорожный бегун срывался с места, – и ели попкорн, когда из Чикаго позвонила, заливаясь слезами, Тельма. Лора ответила на звонок Тельмы из кухни, но по телику в смежной комнате попавший в засаду койот попытался взорвать своих обидчиков, а вместо этого взорвался сам, поэтому Лора сказала:
– Дэнни, я, пожалуй, возьму трубку в кабинете.
За те четыре года, что прошли после рождения Криса, карьера Тельмы резко пошла в гору. Тельму даже приглашали выступать в некоторых казино в Лас-Вегасе. («Послушай, Шейн, я, наверное, реально хороша, потому что официантки там были практически голыми, и сиськи, и попки, и прочие дела, но мужская половина зрителей все-таки иногда посматривали на меня, а не на них. Хотя, с другой стороны, может, я просто импонирую педикам».) А в прошлом году она выступила на сцене отеля «Эм-Джи-Эм гранд» перед концертом Дина Мартина и даже четыре раза появлялась в телепрограмме Джонни Карсона «Сегодня вечером». Шла речь о ее участии в фильме или в телесериале, и, таким образом, Тельма была решительно нацелена на то, чтобы попасть в мир звезд в качестве комедийной актрисы.
Возможно, слишком длинная полоса удач в их жизни настораживала Лору, и теперь она запаниковала, услышав, что Тельма плачет. Лора уже давно ждала, когда небо внезапно обрушится на голову, застав Цыпленка Цыпу врасплох. Опустившись в кресло за письменным столом в кабинете, Лора схватила телефонную трубку:
– Тельма? В чем дело? Что случилось?
– Я только что прочла… твою новую книгу.
Лора решительно не могла понять, что именно в романе «Несравненные сестры-близнецы Эпплби» могло настолько потрясти Тельму, а потому невольно задалась вопросом, не обидело ли подругу описание характеров Кэрри и Сандры Эпплби. И хотя основные события романа ни в коем случае не отражали историю жизни Рути и Тельмы, прообразом сестер Эпплби, несомненно, стали близняшки Акерсон. Однако Лора с такой любовью и добрым юмором описала характеры главных героинь, что Тельме буквально не на что было обижаться. Именно это Лора и попыталась объяснить подруге.
– Нет, нет, Шейн! Ты безнадежная дура! – захлебываясь от слез, воскликнула Тельма. – Я вовсе не обиделась. А плачу я потому, что ты сотворила чудо. Кэрри Эпплби – вылитая Рути, такая, какой я ее помню. Но в своей книге ты позволила ей прожить долгую жизнь. Шейн, ты позволила Рути жить и выполнила свою работу куда лучше, чем сам Господь Бог в реальной жизни.
Они проговорили еще с час, углубившись в воспоминания о Рути, но теперь уже без слез, а с нежностью и любовью. Пару раз в дверях кабинета с потерянным видом появлялись Дэнни с Крисом. Послав им воздушный поцелуй, Лора продолжила разговаривать с Тельмой, так как именно сейчас был один из тех редких моментов, когда вспоминать мертвых казалось важнее, чем заботиться о нуждах живых.
За две недели до Рождества 1985 года, когда Крису было пять с небольшим лет, сезон дождей в Южной Калифорнии начался с ливня, барабанившего по ветвям пальм, сбивавшего уцелевшие цветы бальзамина и затапливавшего улицы. Таким образом, играть на улице Крис не мог. Отец уехал на осмотр недвижимости для инвестиций, а мальчик был не в том настроении, чтобы самому себя развлекать. Поэтому он постоянно отвлекал Лору, работавшую в кабинете над новой книгой. К одиннадцати часам она сдалась и, пообещав Крису испечь вместе с ним печенье с шоколадной крошкой, послала сына за лежавшими в кухонном шкафу противнями.
Но прежде чем присоединиться к Крису, Лора достала сапоги для перепончатых лап сэра Томаса Жабы, крошечный зонтик и миниатюрный шарф, которые хранила в верхнем ящике комода в спальне специально для такого дня, как сегодня, и по пути на кухню пристроила все эти вещички возле входной двери.
Уже позже, поставив противень с печеньем в духовку, Лора отправила Криса к входной двери проверить, не доставил ли посыльный пакет, который она якобы ждала. Через секунду Крис вернулся на кухню, раскрасневшись от волнения:
– Мамочка, иди скорей! Посмотри!
И когда в прихожей Крис показал Лоре три крошечных предмета, она сказала: