Но где тогда представители властей, пистолеты, разгневанные коллеги, выражающие свое возмущение? Если они обнаружили участие Штефана в событиях жизни Лоры и послали Кокошку убрать их с Лорой, тогда почему покинули ворота? Ведь им нужно было подождать всего одиннадцать минут, чтобы узнать исход схватки.
Сняв сапоги, бушлат и наплечную кобуру, Штефан засунул все в дальний угол за приборами и надел белый лабораторный халат, лежавший на том же месте, где он оставил его перед перемещением.
Сбитый с толку, обеспокоенный, несмотря на отсутствие враждебно настроенной делегации встречающих, Штефан вышел из лаборатории в коридор и отправился искать на свою голову неприятностей.
В половине третьего утра воскресенья Лора, в халате поверх пижамы, уже сидела за компьютером в примыкающем к хозяйской спальне кабинете и, прихлебывая апельсиновый сок, работала над новой книгой. Единственными источниками света в комнате были мерцающие зеленым буквы на экране компьютера и маленькая настольная лампа, направленная на распечатку вчерашних страниц. На столе рядом с отпечатанным текстом лежал револьвер.
Дверь в темный коридор оставалась открытой. В последнее время Лора закрывала лишь дверь в ванную комнату, потому что рано или поздно закрытая дверь может помешать ей услышать крадущиеся шаги непрошеного гостя. И хотя дом был оборудован сложной системой сигнализации, Лора на всякий случай предпочитала держать все двери открытыми.
Услышав в коридоре шаги Тельмы, Лора подняла глаза и увидела стоявшую на пороге подругу:
– Прости, дорогая. Моя возня, наверное, тебя разбудила.
– Не-а. Мы у себя в ночных клубах трудимся допоздна. Но и спим до полудня. А как насчет тебя? Ты всегда так рано встаешь?
– Я стала плохо спать. Четыре-пять часов за ночь – это уже хорошо. И чтобы не ворочаться с боку на бок без сна, я встаю и сажусь за работу.
Тельма придвинула к письменному столу стул и села, положив на стол ноги. Ее ночное белье, похоже, стало еще экстравагантнее, чем в детстве: на Тельме была мешковатая шелковая пижама с абстрактным рисунком из красных, зеленых, синих и желтых квадратиков и кружков.
– Приятно видеть, что ты по-прежнему носишь тапки в виде кроликов. Это свидетельствует об устойчивости твоей личности.
– Да, я такая. Твердая, как скала. Только вот нигде не найти тапки в виде кроликов моего размера. Приходится покупать меховые шлепанцы для взрослых и отдельно детские шлепанцы, потом срезать с детских ушки с глазками и пришивать к шлепанцам для взрослых. А что ты пишешь?
– Книгу, полную горечи.
– Звучит заманчиво. Именно то, что нужно для веселого уик-энда на побережье.
Лора со вздохом откинулась на спинку кресла с пружинным механизмом:
– Это роман о смерти, о ее ужасной несправедливости. Дурацкая затея, потому что приходится объяснять необъяснимое. Я пытаюсь объяснить такой фактор, как смерть, своему идеальному читателю, чтобы, возможно, наконец и самой это понять. Книга о том, почему нам необходимо бороться и продолжать идти вперед, несмотря на осознание того, что все мы смертны. Это черная, унылая, мрачная, угрюмая, депрессивная, горькая, волнующая книга.
– И что, такие книги пользуются большим спросом?
Лора рассмеялась:
– Возможно, они вообще не пользуются спросом. Но когда писателю западает в голову идея новой книги… ну, это как внутренний огонь, который поначалу дает приятное тепло, а потом начинает съедать тебя живьем, выжигая изнутри. Единственный способ выпустить его наружу – написать эту проклятую книгу. В любом случае, когда я увязну в этой печальной теме, снова займусь чудной детской книжкой о сэре Томми Жабе.
– Шейн, ты чокнутая!
– Интересно, а кто из нас носит шлепанцы в виде кроликов?
И они стали болтать о том о сем с дружеской непринужденностью, выработанной за последние двадцать лет. Возможно, дело было в чувстве одиночества, ставшем даже более острым, чем в дни сразу после гибели Дэнни, а возможно – в страхе перед неведомым, но, так или иначе, Лора заговорила о своем ангеле-хранителе. Ведь во всем мире только Тельма могла поверить в эту сказку. И действительно, повествование Лоры буквально заворожило Тельму. Она убрала ноги со стола и выпрямилась на стуле, при этом ни разу не высказав недоверия по мере того, как Лора, начав с истории о застреленном в бакалейной лавке наркомане, закончила тем, как ангел-хранитель исчез на заснеженном шоссе.
– Но почему ты с самого начала не рассказала мне о своем ангеле-хранителе? Еще в приюте Макилрой? – спросила Тельма, когда Лора немного затушила свой внутренний огонь.
– Сама не знаю. Все это казалось мне каким-то… волшебством. Чем-то таким, что я должна держать при себе. Ведь если я поделюсь своей тайной, то чары рассеются и я больше никогда его не увижу. Ну а потом, когда он предоставил мне самой разбираться с Угрем, когда не спас Рути, я просто перестала в него верить. Я никогда не говорила о нем Дэнни, поскольку к тому времени, как я с ним познакомилась, мой ангел-хранитель был для меня не более реальным, чем Санта-Клаус. А потом неожиданно… он снова появился на горном шоссе.
– Той ночью в горах он сказал, что вернется буквально через несколько дней и все объяснит, да?
– Но с тех пор я больше его не видела. Я ждала семь месяцев, и теперь мне кажется, что, когда кто-то внезапно материализуется, это может быть мой ангел-хранитель или с таким же успехом еще один Кокошка с автоматом.
Рассказ подруги взбудоражил Тельму, и она беспокойно заерзала, словно через нее пропустили электрический ток. Не выдержав, она вскочила со стула и принялась беспокойно расхаживать по комнате:
– А как насчет Кокошки? Копы что-нибудь о нем выяснили?
– Ничего. При нем не было вообще никакого удостоверения личности. «Понтиак», на котором он приехал, оказался ворованным, так же как и джип. Они проверили его отпечатки пальцев по всем базам данных, но все впустую. А как ты сама понимаешь, труп допросить невозможно. Копы не знают, кто он такой, откуда приехал и почему решил нас убить.
– У тебя было достаточно времени для размышлений. Итак, какие-нибудь мысли есть? Кто твой ангел-хранитель? Откуда он явился?
– Не знаю. – В принципе, у Лоры имелось одно предположение, правда совершенно безумное и не имевшее доказательств, однако она скрыла от Тельмы свою гипотезу в первую очередь потому, что теория эта со стороны казалась крайне эгоистичной. – Просто теряюсь в догадках.
– А где этот пояс, который он тебе оставил?
– В сейфе. – Лора кивнула в угол комнаты, где под ковром был спрятан встроенный в пол сейф.
Общими усилиями они приподняли огромный, от стены до стены, ковер, освободив сейф, представлявший собой цилиндр диаметром двенадцать дюймов и глубиной шестнадцать дюймов. Внутри лежал только один предмет, который Лора и поспешила достать.
Подруги прошли к письменному столу, чтобы рассмотреть странную вещь при более ярком освещении. Лора направила на него свет настольной лампы на гибкой ножке.
Пояс шириной четыре дюйма был сделан из эластичного черного материала, возможно нейлона, в который были вплетены медные провода, создававшие некий сложный, затейливый рисунок. Пояс имел не одну, а две медные пряжки, что объяснялось его шириной. Кроме того, к поясу, слева от пряжек, была пришита похожая на старинный портсигар плоская коробочка размером примерно четыре на три дюйма и толщиной всего три четверти дюйма, тоже медная. Даже при ближайшем рассмотрении Лора с Тельмой не смогли обнаружить, как она открывается; коробочка была абсолютно гладкой, за исключением желтой кнопки диаметром меньше дюйма в нижнем левом углу.
Тельма пощупала странный предмет:
– А он говорил, что будет, если нажать на желтую кнопку?
– Он просто попросил меня ради всего святого не нажимать на нее, а когда я поинтересовалась почему, он ответил: «Потому что тебе явно не захочется оказаться там, куда эта штука тебя доставит».
Подруги стояли рядышком в свете настольной лампы, не сводя глаз с пояса, который держала Тельма. Было уже начало пятого утра, и притихший дом походил на мертвый лунный кратер.
Наконец Тельма нарушила молчание:
– А тебе никогда не хотелось нажать на кнопку?
– Никогда, – твердо ответила Лора. – Когда он говорил о месте, куда я могу попасть, у него был такой жуткий взгляд. Я видела, ему самому ужасно не хочется туда возвращаться. Тельма, я не знаю, откуда он явился, но по его глазам поняла, что он живет чуть ли не по ту сторону ада.
В воскресенье днем Лора с Тельмой, надев шорты и майки, расстелили пару одеял на задней лужайке и устроили долгий расслабляющий пикник с картофельным салатом, холодной вырезкой, сыром, свежими фруктами, картофельными чипсами и посыпанными пеканом булочками с корицей. Подруги играли с Крисом в разные игры, и мальчик от души веселился, отчасти потому, что Тельма, сумев поубавить фонтан своего остроумия, сыпала шутками, рассчитанными на восьмилеток.
Увидев белок, прыгающих по двору возле опушки, Крис захотел их покормить. Лора дала ему булочку со словами:
– Разломай на мелкие кусочки и брось им. Они все равно не подпустят тебя поближе. И далеко не отходи. Понятно?
– Конечно, мамочка.
– И не подходи к лесу. Держись поближе к нам.
Крис отбежал на тридцать футов, на полпути к лесу, и, встав на колени, принялся отрывать кусочки булочки и бросать белкам, пытаясь подманить юрких зверьков поближе.
– Славный малыш, – сказала Тельма.
– Лучший на свете. – Лора придвинула к себе «узи».
– Он от нас всего в десяти или в двенадцати ярдах, – заметила Тельма.
– Но он ближе к лесу, чем ко мне. – Лора пристально вгляделась в тени под плотными рядами сосен.
Тельма извлекла из пакета несколько чипсов:
– Автомат в корзинке для пикника. Оригинально. Пожалуй, это впервые в моей практике. Но мне нравится. Не нужно бояться медведей.
– И муравьев тоже.
Тельма легла на бок, подперев голову рукой, но Лора осталась сидеть, скрестив ноги по-турецки. Оранжевые бабочки, словно вобравшие в себя солнечный свет, порхали в теплом августовском воздухе.