Крис с ухмылкой встал и направился в ванную, как ему казалось, щеголеватой походкой:
– Король с королевой наверняка отпали бы от моего жуткого вида.
– Если они вдруг почтут нас визитом, мы заставим их надеть повязку на глаза, – ответила Лора.
Крис вернулся из ванной буквально через минуту:
– Там в унитазе дохлый жук. По-моему, это таракан, но я не уверен.
– А почему тебя так волнует вид данного насекомого? Нам что, известить его близких родственников?
Крис рассмеялся. Господи, как она любила слышать его смех!
– Ну и что мне теперь делать? Смыть его в унитаз?
– Если, конечно, не собираешься выловить его, положить в спичечный коробок и торжественно похоронить в цветочной клумбе под окном.
Он снова рассмеялся:
– Нет. Похороним его в море.
Крис вернулся в ванную, смыл таракана в унитаз и включил кран.
Пока мальчик мылся, фильм «Напряги извилины» закончился и начались «Гарлемские путешественники на острове Гиллигана». На самом деле Лора не смотрела фильм, он нужен был ей скорее для фона, но терпение даже женщины в бегах отнюдь не безгранично, поэтому она быстро переключилась на ток-шоу «Журнальный час» на одиннадцатом канале.
Лора бросила взгляд на своего ангела-хранителя, его неестественный сон приводил ее в отчаяние. Она несколько раз, не вставая с места, раздвигала шторы, чтобы посмотреть на парковку, но сейчас никто на свете не знал, где она скрывается, а значит, непосредственная опасность им не грозила. Итак, Лора снова без особого интереса смотрела на экран, пока ток-шоу не начало оказывать на нее усыпляющее действие. Ведущий «Журнального часа» брал интервью у молодого актера, который монотонно рассказывал о себе, занудно и не слишком отчетливо. Через некоторое время до Лоры начало доходить какое-то невнятное бормотание о воде, но, поскольку она почти задремала, настойчивые разговоры о воде, с одной стороны, завораживали, а с другой – раздражали.
– Мама?
Лора сонно заморгала, выпрямилась и увидела Криса в одних трусах в дверях ванной. Мальчик только что вышел из душа, волосы его были мокрыми. При виде тощего мальчишеского тела – торчащие ребра, острые локти и коленки – у Лоры екнуло сердце: настолько невинным и ранимым выглядел ее сын. Он был таким хрупким и маленьким, что невольно возник вопрос: сможет ли она его защитить? В сердце тотчас же закрался привычный страх.
– Мама, он говорит. – Крис показал на лежавшего на кровати раненого. – Ты разве не слышишь? Он разговаривает.
– Воды, – глухо произнес раненый. – Воды.
Поспешно подойдя к кровати, Лора наклонилась над больным. Он вышел из коматозного состояния. И теперь пытался сесть, но у него не хватало сил. Голубые в красных прожилках глаза были открыты и смотрели прямо на Лору, внимательно и напряженно.
– Пить, – попросил он.
– Крис… – начала Лора.
Но Крис был уже тут как тут со стаканом воды из ванной.
Лора присела на кровать возле ангела-хранителя, приподняла ему голову и дала пригубить воды, не позволяя пить большими глотками, чтобы не захлебнулся. Его губы потрескались от лихорадки, язык был обложен, словно присыпан золой. Выпив более трети стакана, он показал, что достаточно.
Лора потрогала его лоб:
– Вроде бы уже не такой горячий.
Раненый неуклюже заворочал головой, пытаясь оглядеть комнату.
– Где мы? – Голос мужчины казался ломким, надтреснутым.
– В безопасном месте, – ответила Лора.
– Для нас нет… безопасного места.
– Возможно, нам теперь кое-что известно об этой бредовой ситуации, в которой мы все оказались, – заявила Лора.
– Ага, – подтвердил сидевший возле матери Крис. – Мы знаем, что вы путешественник во времени!
Мужчина слабо улыбнулся, поморщившись от боли.
– У меня есть таблетки, – предложила Лора. – Болеутоляющие.
– Нет. Не сейчас. Думаю, чуть позже. А можно еще воды?
Лора снова приподняла его голову, и на сей раз он выпил почти все, что было в стакане. Вспомнив о пенициллине, Лора положила раненому в рот капсулу, которую он запил оставшимися двумя глотками воды.
– Из какого времени вы к нам прибыли? – Крис был настолько заинтригован, что даже не замечал стекавших с мокрых волос по лицу струек воды. – Из какого?
– Дорогой, – остановила сына Лора, – он пока еще слишком слаб. Думаю, не стоит с ходу доставать его своими вопросами.
– Мама, ну хоть это он ведь сможет сказать, – возразил Крис и, повернувшись к раненому, повторил: – Из какого вы времени? – (Мужчина посмотрел на Криса, перевел взгляд на Лору, и в глазах его снова появилось загнанное выражение.) – Так из какого времени вы прибыли? А? Какой это год? Две тысячи сотый? Трехтысячный?
Ломким надтреснутым голосом ангел-хранитель ответил:
– Тысяча девятьсот сорок четвертый.
Этот короткий разговор явно утомил раненого. Его веки отяжелели, голос стал совсем слабым. Лоре показалось, будто он снова бредит.
– Какой-какой? – ошарашенно переспросил Крис.
– Тысяча девятьсот сорок четвертый, – повторил мужчина.
– Это невозможно! – воскликнул Крис.
– Берлин, – уточнил раненый.
– Он бредит, – сказала Лора сыну.
Похоже, ангела-хранителя утомил разговор, и его голос звучал невнятно, однако они отчетливо расслышали слово «Берлин».
– Берлин? – удивился Крис. – Вы говорите, Берлин в Германии?
Но раненый уже провалился в сон, причем не коматозный, а спокойный и расслабляющий, с легким похрапыванием, но перед тем, как заснуть, успел добавить:
– В нацистской Германии.
По телевизору шел сериал «Одна жизнь, чтобы жить», но Лоре с Крисом было не до мыльных опер. Они пододвинули стулья поближе к кровати, чтобы наблюдать за спящим. Крис уже успел одеться, волосы почти высохли, только чуть влажные пряди прилипли к шее. Лора, мечтавшая о душе, чтобы смыть с себя грязь после вчерашних бурных событий, оставалась дежурить возле своего ангела-хранителя на случай, если он вдруг проснется и снова заговорит. Мать с сыном переговаривались тихим шепотом.
– Крис, до меня только что дошло. Если бы эти парни были из будущего, то наверняка воспользовались бы против нас лазерным оружием и чем-то еще более фантастическим.
– Может, им не хотелось показывать, что они гости из будущего, – ответил Крис. – А потому специально оделись и вооружились так, чтобы не выделяться. Но, мама, он ведь сказал, что…
– Я слышала, что он сказал. Хотя это противоречит здравому смыслу. Если они прибыли из сорок четвертого года, мы бы к этому времени уже все знали, ведь так?
В половине второго дня раненый наконец проснулся. Но, похоже, не понял, где находится. Он снова попросил воды, а когда Лора его напоила, сообщил, что ему уже лучше, хотя из-за сильной слабости тянет в сон, и попросил посадить его повыше. Достав из стенного шкафа две запасные подушки, Крис помог матери приподнять раненого.
– Как вас зовут? – спросила Лора.
– Штефан. Штефан Кригер.
Она повторила про себя его имя, и оно ей понравилось: не слишком благозвучное, но зато солидное и мужественное. Хотя и не слишком подходящее для ангела-хранителя. Лора вдруг с удивлением поняла, что после стольких лет, включая два десятилетия, когда она почти перестала в него верить, она по-прежнему ожидала, что у ее ангела-хранителя будет мелодичное, неземное имя.
– И вы действительно прибыли из…
– Тысяча девятьсот сорок четвертого года. – От усилия, потребовавшегося, чтобы принять сидячее положение, у него на лбу выступили капельки пота, хотя, возможно, испарина была вызвана мыслями о времени и месте, откуда началось столь долгое путешествие. – Берлин, Германия. Был такой блестящий польский ученый Владимир Пенловский, которого некоторые считали чокнутым, и, скорее всего, он действительно был сумасшедшим – по-моему, даже безумным, – но гениальным сумасшедшим. Он жил в Варшаве, работал над теорией природы времени еще за двадцать пять лет до того, как в тысяча девятьсот тридцать девятом году началась Вторая мировая война и произошел раздел Польши…
По словам Штефана Кригера, Пенловский симпатизировал нацистам и приветствовал вступление немецкой армии на территорию Польши. А возможно, он рассчитывал получить от Гитлера финансирование своих исследований, которого не мог добиться от более здравомыслящих представителей власти. Итак, при личном содействии самого Адольфа Гитлера Пенловский и его ближайший помощник Владислав Янушский перебрались в Берлин для создания института пространственно-временных исследований, который был настолько секретным, что даже не получил названия. Его просто называли институтом. И вот там, пользуясь неиссякаемыми источниками финансирования со стороны Третьего рейха, в сотрудничестве с немецкими учеными, столь же преданными своему делу и столь же дальновидными, Пенловский нашел способ проникнуть в главный канал времени и перемещаться по этой основной артерии дней, месяцев и лет.
– Blitzstrasse, – сказал Штефан.
– Blitz означает «молниеносный», – заметил Крис. – Как блицкриг – молниеносная война в старых фильмах.
– В нашем случае Молниеносный переход, – уточнил Штефан. – Переход сквозь время. Дорога в будущее.
Проект буквально можно было назвать «Zukunftstrasse», то есть «Дорогой в будущее», объяснил Штефан, поскольку Владимир Пенловский так и не сумел найти способ посылать людей в прошлое с помощью ворот, которые изобрел. Они могли путешествовать лишь в будущее, а затем автоматически возвращаться в свою эпоху.
– Похоже, существует некий космический механизм, не позволяющий путешественникам во времени вмешиваться в свое прошлое для изменения определенных обстоятельств, имеющих место в настоящем. Видите ли, если бы они могли совершать путешествие во времени в свое прошлое, то разработали бы…
– Парадокс! – обрадовался Крис.
Штефан, не ожидавший услышать столь умное слово из уст ребенка, с удивлением посмотрел на мальчика, и Лора с улыбкой объяснила:
– Как я вам уже говорила, у нас была довольно продолжительная дискуссия относительно того, откуда вы прибыли, и путешествие во времени показалось нам самым логичным объяснением. Ну а Крис – мой главный эксперт по сверхъестественному.