поясов с кнопкой для возвращения назад, в прошлое. Отсюда можно было сделать вывод о том, что в институте существовала группа предателей, считавших, что Гитлер в любом случае проиграет войну, даже при наличии необычного вооружения из будущего, и потому дезертировавших из обреченного Берлина в другую эпоху.
Но Берлин не был обречен. Клитман даже не рассматривал подобной возможности. Берлин – это новый Рим, Третий рейх, который будет существовать еще тысячу лет. И вот теперь, когда эсэсовцы получили шанс найти и уничтожить Кригера, мечта фюрера будет воплощена в жизнь. Уничтожив Кригера, представлявшего основную угрозу для ворот времени, что делало его ликвидацию первоочередной задачей, Клитман займется поисками Кокошки и остальных предателей. Куда бы ни отправился этот ублюдок, в каком бы году в далеком будущем и в каком бы месте он ни скрывался, Клитман со своими собратьями по СС уничтожит его, соблюдая все меры предосторожности, но с большим удовольствием.
Доктор Теодор Юттнер, ставший директором института после убийства Пенловского, Янушского и Волкова, а также загадочного исчезновения ученых 16 марта, повернулся к Эриху Клитману:
– Оберштурмфюрер Клитман, мы, кажется, нашли Кригера. Готовьте ваших людей к отправке.
– Мы готовы, доктор, – ответил Клитман.
Готовы к будущему, готовы к встрече с Кригером, готовы к ореолу славы.
В субботу, 14 января, в 15:40, примерно через день после первого визита, Тельма снова приехала в мотель «Синяя птица» в белом пикапе своего садовника. Она привезла по два комплекта одежды для каждого из них, чемоданы, чтобы упаковать вещи, и пару тысяч патронов для револьверов и «узи». Кроме того, в пикапе лежали персональный компьютер IBM PC, принтер, коробка с дискетами и программным обеспечением, необходимым для работы.
Штефан, получивший ранение в плечо всего четыре дня назад, на удивление быстро шел на поправку, однако еще не мог поднимать тяжести. Поэтому он остался в номере мотеля паковать чемоданы, а Лора с Тельмой перекладывали коробку с компьютером и все остальное в багажник «бьюика».
К утру дождь прекратился. В небе повисли рваные серые облака. Воздух прогрелся до шестидесяти пяти градусов по Фаренгейту, запахло свежестью.
Уложив в «бьюик» последние коробки и закрыв багажник, Лора спросила Тельму:
– Ты что, ходила за покупками в этом парике, в этих очках и с этими зубами?
– Не-а. – Вынув вставную челюсть, делавшую речь шепелявой, Тельма сунула ее в карман пиджака. – Ведь на близком расстоянии продавец вполне мог меня узнать, а маскировка возбуждает даже большее любопытство, чем естественный вид. Купив все, что нужно, я припарковалась на стоянке другого торгового центра и, прежде чем ехать к тебе, сотворила из себя нечто среднее между Харпо Марксом и мультяшным бобром на случай, если кто-нибудь в транспортном потоке обратит на меня внимание. А знаешь, Шейн, мне вроде как нравится это приключение. Может, я реинкарнация Маты Хари. Когда я представляю себя роковой женщиной, которая соблазняет мужчин, чтобы выведать их секреты, и продает информацию иностранным правительствам, у меня сладко екает и замирает сердце.
– Похоже, тебя скорее прельстила первая часть с соблазнением, а отнюдь не продажа секретов, – улыбнулась Лора. – Ты у нас распутница, но не шпионка.
Тельма отдала Лоре ключи от дома в Палм-Спрингсе:
– Там нет постоянной прислуги. За пару дней до приезда мы просто вызываем клининговую службу, чтобы привести дом в порядок. Но в этот раз я, конечно, им не звонила, так что пыль там, естественно, есть, но никакой грязи и тем более оторванных голов, которые ты имеешь обыкновение разбрасывать.
– Ты прелесть!
– Но зато есть садовник. Не постоянный, как в доме в Беверли-Хиллз. Парень просто появляется раз в неделю, по вторникам, чтобы подстричь газон, подровнять живую изгородь, вытоптать кое-какие цветы, а затем выставить счет за высаживание новых. Поэтому я посоветовала бы по вторникам держаться подальше от окон и по возможности затихариться.
– Мы спрячемся под кроватью.
– Под кроватью ты найдешь хлысты и цепи, но, ради бога, не подумай, что мы с Джейсоном какие-то грязные извращенцы. Хлысты и цепи принадлежали его матери, и мы храним их исключительно из сентиментальности.
Они принесли из номера упакованные чемоданы, положив их на заднее сиденье «бьюика» вместе с другими покупками, не поместившимися в багажник. После серии прощальных объятий Тельма сказала:
– Шейн, в ближайшие три недели у меня перерыв в выступлениях в ночных клубах, поэтому, если я тебе снова понадоблюсь, ты всегда сможешь поймать меня дома в Беверли-Хиллз, днем или ночью. Я буду сидеть у телефона. – С этими словами она неохотно уехала.
Лора вздохнула с облегчением, когда белый пикап исчез из виду. Тельма вышла из игры и теперь была в безопасности. Оставив ключи от номера в офисе мотеля, Лора уехала на краденом «бьюике». Крис сидел рядом с матерью на переднем сиденье, а Штефан – на заднем, вместе с багажом. Ей было жаль покидать мотель «Синяя птица», ведь здесь они четыре дня находились в безопасности, и не было никакой гарантии, что им удастся найти хоть где-нибудь тихий уголок.
Первую остановку они сделали возле магазина оружия. Поскольку Лоре не стоило слишком часто светиться, в магазин за патронами для пистолета отправился Штефан. Они не включили этот пункт в приготовленный для Тельмы список покупок, поскольку точно не знали, удастся ли им достать парабеллум калибра 9 миллиметров, который хотел Штефан. И действительно, вместо него они получили «Кольт-коммандер марк IV» 38-го калибра.
После магазина оружия они отправились во «Дворец пиццы» Толстяка Джека за двумя баллонами смертельного нервно-паралитического газа. Штефан с Крисом остались в машине. Неоновые огни тускло светились в вечерних сумерках, но должны были засиять на полную мощность лишь в полночь.
Баллоны стояли на письменном столе Джека. Они были размером с домашний огнетушитель, но только не ярко-красные, а цвета нержавеющей стали. На баллоне была наклейка с изображением черепа с перекрещенными костями и надписью: «ВЕКСОН / АЭРОЗОЛЬ / ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНОЕ НЕРВНО-ПАРАЛИТИЧЕСКОЕ ТОКСИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО / НЕЗАКОННОЕ ХРАНЕНИЕ ПРЕСЛЕДУЕТСЯ ЗАКОНАМИ США», после чего шел длинный текст мелким шрифтом.
Пухлым, похожим на сардельку пальцем Джек показал на диск размером с полдоллара вверху каждого баллона:
– Это часовой механизм, калиброванный в минутах – от одной до шестидесяти. Если вы установите часовой механизм и нажмете на кнопку в центре, то сможете выпустить газ дистанционно, что-то типа бомбы замедленного действия. Но если вы хотите пустить газ вручную, то одной рукой держите баллон за дно, а другой – возьмитесь за рукоятку-пистолет вверху и сожмите металлическое кольцо, словно спусковой крючок. Это дерьмо, выпущенное под давлением, рассеется по зданию площадью пять тысяч квадратных футов за полторы минуты и даже быстрее при включенном отоплении или работающих кондиционерах. Под воздействием света и свежего воздуха оно быстро распадается на нетоксичные составляющие, но остается смертельно опасным в течение сорока – шестидесяти минут. Всего три миллиграмма, попавшие на кожу человека, убивают за тридцать секунд.
– Антидот? – спросила Лора.
Улыбнувшись, Толстяк Джек постучал по запечатанным синим пластиковым пакетикам четыре на четыре дюйма, прикрепленным к ручке каждого баллона:
– В каждом пакетике десять капсул. Две капсулы на человека. Инструкция внутри пакета, но, как мне говорили, капсулы следует принять по крайней мере за час до распыления газа. Они обеспечивают защиту от трех до пяти часов. – Толстяк Джек взял деньги, после чего положил баллоны в картонную коробку с надписью: «СЫР МОЦАРЕЛЛА – ХРАНИТЬ В ХОЛОДИЛЬНИКЕ».
Закрыв коробку крышкой, Толстяк Джек рассмеялся и покачал головой.
– Что-то не так? – спросила Лора.
– Забавно получается, – сказал он. – Такая красотка, явно хорошо образованная, с маленьким мальчиком… Ну, если уж такая, как вы, вляпалась в дерьмо, значит наше общество действительно начинает трещать по всем швам куда быстрее, чем мне хотелось бы. Может, я еще доживу до того дня, когда институты развалятся, анархия начнет править бал, а единственными законами будут скрепленные рукопожатием частные договоренности.
Немного подумав, он поднял крышку коробки, вытащил из ящика стола несколько листочков зеленой бумаги и положил их на баллоны.
– А это еще что такое? – удивилась Лора.
– Вы наш постоянный клиент, – объяснил Толстый Джек. – Я положил пару купонов на бесплатную пиццу.
Дом Джейсона и Тельмы в Палм-Спрингсе действительно оказался очень уединенным. Его архитектура представляла собой забавную, но приятную для глаза смесь испанского и мексиканского стиля, а участок площадью примерно один акр был обнесен оштукатуренной стеной персикового цвета высотой девять футов с двумя воротами – для въезда и выезда, с подъездной дорожкой в форме круга. Оливковые деревья, пальмы и фикусы с трех сторон защищали дом от взглядов соседей, и со стороны улицы просматривался лишь фасад.
И хотя после посещения Толстого Джека в Анахайме и поездки через пустыню они прибыли на место в восемь вечера, дом и участок были хорошо видны благодаря хитроумной ландшафтной подсветке на фотоэлементах, не только носившей эстетическую функцию, но и служившей для обеспечения безопасности. Пальмы и папоротники отбрасывали выразительные тени на оштукатуренную стену.
Тельма отдала им пульт управления воротами гаража, поэтому они поставили «бьюик» в гараж на три автомобиля и сразу прошли в дом через дверь в прачечную, предварительно отключив сигнализацию с помощью специального кода.
Дом оказался гораздо меньше особняка Гейнса в Беверли-Хиллз, но при этом довольно вместительным, с десятью комнатами и четырьмя ванными. Уникальный почерк Стива Чейза, самого востребованного дизайнера в Палм-Спрингсе, чувствовался в каждой комнате: эффектное освещение эффектного пространства; простые цвета – теплые персиковые, пыльно-розовые – с яркими бирюзовыми акцентами; стены, обитые замшей, потолки из кедра; покрытые патиной медные столики, гранитные столешницы, контрастировавшие с мягкой мебелью с самой разнообразной обивкой; все было очень элегантно, но вполне комфортабельно и практично.