Кладовка на кухне оказалась почти пустой, за исключением полки с консервами. Беглецы слишком устали, чтобы ехать за продуктами, поэтому соорудили на скорую руку обед из того, что имелось в наличии. Даже если бы Лора не знала, в чьем доме находится, кинув беглый взгляд на кладовку, она сразу догадалась бы, что он принадлежит Джейсону и Тельме. Невозможно было представить вторую такую пару миллионеров, которые в душе оставались детьми, а потому хранили в кладовке консервированные равиоли и спагетти от шеф-повара Боярди. Крис был в восторге. А в пустом морозильнике нашлись на десерт две коробки мороженого в шоколадной глазури.
Лора с Крисом расположились на двуспальной кровати в хозяйской спальне, а Штефан устроился в гостевой комнате напротив. И хотя система охранной сигнализации, установленной по периметру дома, на каждой двери и на каждом окне, была снова включена, и хотя на полу возле кровати лежал заряженный «узи», а на ночном столике – заряженный «смит-вессон» 38-го калибра, и хотя никто в мире, кроме Тельмы, не знал, где скрываются беглецы, Лора спала урывками. Каждый раз, просыпаясь, она садилась на кровати и прислушивалась к ночным звукам – крадущимся шагам, едва слышным шепоткам.
Ближе к утру, так и не сумев уснуть, она уставилась в темный потолок и попыталась вспомнить, что рассказал ей Штефан, объясняя тонкости путешествий во времени и механизмы изменения будущего. Судьба всегда стремится восстановить предначертанный ход событий. Когда в 1963 году Штефан спас Лору от наркомана в бакалейной лавке, в 1967 году судьба поставила на ее пути другого педофила, Уилли Шинера. Лоре выпал жребий быть сиротой, поэтому, когда она нашла наконец новый дом у Доквейлеров, судьба отправила Лору обратно в приют, подстроив смерть Нины Доквейлер от сердечного приступа.
Судьба всегда стремится восстановить предначертанный ход событий.
И что будет дальше?
Судя по всему, Крис не должен был родиться. А значит, ему выпал жребий умереть, так как, повернув вспять ход событий, судьба максимально приблизит его к изначальному замыслу, нарушенному Штефаном Кригером. Если бы Штефан не держал доктора Марквелла на мушке, тем самым помешав принять роды у матери Лоры, она провела бы жизнь в инвалидном кресле. Поэтому не лишено вероятности, что судьба подставит Лору под гестаповские пули, которые повредят ее позвоночник, сделав, согласно изначальному замыслу, паралитиком.
Интересно, как долго силы судьбы будут пытаться восстановить изначальный замысел после произведенной корректировки? Крис остается в живых вот уже восемь лет. Достаточно ли этого срока, чтобы судьба решила, что он все-таки имеет право на жизнь? А она, Лора, прожила уже тридцать четыре года без инвалидного кресла. Так неужели судьба возьмет себе за труд выписывать зигзаги для возвращения предначертанного хода событий?
Судьба всегда стремится восстановить предначертанный ход событий.
Когда рассвет позолотил края штор, Лора недовольно заворочалась, начиная злиться, но толком не понимая, на кого или на что направлен ее гнев. Что такое судьба? И что это за сила такая, которая определяет жизненный путь человека, возвращая его на круги своя? Должна ли она, Лора, сердиться на Всевышнего или, наоборот, умолять Его сохранить Крису жизнь, а ее избавить от участи калеки? А что, если сила судьбы – это всего лишь механизм естественного отбора, то есть нечто, по природе своей сходное с притяжением или магнетизмом?
Поскольку Лоре не удалось найти никакой другой логически оправданной мишени для своей ярости, она почувствовала, как гнев постепенно трансформируется в страх. Но похоже, в доме Гейнса в Палм-Спрингсе им ничего не угрожало. Ночь прошла без происшествий, следовательно, их присутствие здесь не стало достоянием гласности, поскольку в противном случае убийцы из прошлого наверняка уже были бы здесь.
И тем не менее Лоре было страшно.
Что-то явно должно было случиться. Что-то плохое.
Над ними нависла опасность, но Лора не знала, откуда ждать беды.
Молния. Скоро.
К сожалению, старая поговорка, что молния дважды в одно место не ударяет, оказалась неверной: на самом деле молния ударяла в одно место дважды, трижды, сотни раз, и Лора была тем самым громоотводом, который ее притягивал.
Доктор Юттнер ввел последние цифры в панель управления воротами, после чего повернулся к Эриху Клитману:
– Вы с вашими людьми отправляетесь в пригород Палм-Спрингс, Калифорния, в январь восемьдесят девятого года.
– Палм-Спрингс? – удивился Клитман.
– Да. Конечно, мы думали, что вам придется отправиться в район Лос-Анджелеса или округа Ориндж, где одежда молодых топ-менеджеров была бы более уместна, чем в курортном местечке, но вы в любом случае останетесь незамеченными. Во-первых, сейчас там зима, и даже в пустыне темные костюмы будут вполне по сезону. – Юттнер вручил Клитману листок бумаги с инструкциями. – Вот место, где вы найдете женщину и мальчишку.
Сложив бумагу, оберштурмфюрер сунул ее во внутренний карман пиджака и спросил:
– А как насчет Кригера?
– Наши исследователи не нашли никаких упоминаний о нем, но, скорее всего, он вместе с женщиной и мальчиком. Если вы его не найдете, возьмите женщину и мальчишку в заложники. В крайнем случае, если они не выдадут вам Кригера, убейте их. После этого он с течением времени где-нибудь да объявится.
– Мы найдем его, доктор.
У Клитмана, Хубача, фон Манштейна и Брахера под костюмами от Ива Сен-Лорана были пояса возвращения домой. С дипломатами от Марка Кросса в руках эсэсовцы прошли к воротам времени и, забравшись в гигантский бочонок, направились к той точке ворот, откуда в мгновение ока должны были перенестись из 1944 года в 1989-й.
Оберштурмфюрер чувствовал страх и одновременно радостное возбуждение. Он был железным кулаком Гитлера, и этот кулак настигнет Кригера в будущем, даже если тот будет прятаться хоть сорок пять лет.
В воскресенье, 15 января, в свой первый полноценный день в Палм-Спрингсе, они запустили компьютер, и Лора показала Штефану, как им пользоваться. Операционная система IBM PC и программное обеспечение для выполнения необходимых задач были очень удобными, и хотя с наступлением ночи Штефан еще не стал продвинутым пользователем, он уже мог разобраться, что к чему. В любом случае ему не нужно было делать всю работу на компьютере, этим займется Лора, хорошо знавшая операционную систему. Его задачей было объяснить Лоре, какие именно расчеты следует выполнить, с тем чтобы она могла с помощью компьютера решить стоявшие перед ними проблемы.
Штефан собирался вернуться в 1944 год, надев на себя пояс, снятый с Кокошки. Собственно, сам пояс не был машиной времени. Машиной, средством транспортировки служили ворота, и они всегда оставались в 1944 году. Пояса были настроены на временны́е вибрации ворот и всего лишь возвращали путешественника домой после нажатия на кнопку активации связи с воротами.
– Но как? – спросила Лора, когда Штефан объяснил функцию пояса. – Как он возвращает вас назад?
– Не знаю. А вы знаете, как работает микрочип внутри компьютера? Нет. Однако это не мешает вам пользоваться компьютером. И точно так же незнание не мешает мне пользоваться воротами.
После возвращения в институт, в март 1944 года, и получения контроля над главной лабораторией Штефану придется сделать два решающих скачка в будущее всего на несколько дней вперед, чтобы организовать уничтожение института. Эти два путешествия следовало тщательно спланировать, чтобы оказаться именно в заданной точке и в заданное время. Столь точные расчеты невозможно было выполнить в 1944 году, и не только из-за отсутствия компьютеров. В то время было чуть меньше известно – и это оказалось критичным – об угле наклона земной оси, скорости вращения Земли и о других планетарных факторах, влиявших на скачки в будущее, вследствие чего путешественники во времени нередко выбивались из графика и оказывались за несколько миль от нужного места. Однако при наличии предельно точных цифр, рассчитанных на компьютере, Штефан мог запрограммировать ворота так, чтобы они доставили его в нужное место с точностью плюс-минус один ярд и с погрешностью в доли секунды.
Штефан использовал все книги, купленные Тельмой. Среди них были не только научные и математические издания, но и литература по истории Второй мировой войны, дающая возможность узнать, где находились некоторые исторические личности в конкретные даты.
Для сложных расчетов перемещений в будущее требовалось время, впрочем, так же как и для заживления раны Штефана. Вернувшись в 1944 год, Штефан снова окажется в волчьем логове и, даже имея в своем распоряжении нервно-паралитический газ и первоклассное огнестрельное оружие, должен будет проявить чудеса ловкости, чтобы уцелеть.
И не важно, сколько времени он отсутствовал – четырнадцать дней или десять недель, – надев пояс Кокошки, Штефан вернется в институт ровно через одиннадцать минут после того, как Кокошка его покинул. Таким образом, время отправления из настоящего никоим образом не повлияет на время возвращения в 1944 год.
Штефана волновало лишь одно: он боялся, что гестапо найдет их и пошлет за ними карателей, прежде чем он вернется в прошлое для осуществления своего плана. Это было единственной причиной для беспокойства, но причиной весомой.
В воскресенье вечером Лора со Штефаном решили сделать перерыв и, соблюдая меры предосторожности на случай внезапной вспышки молнии и удара грома, все втроем отправились за продуктами. Правда, в магазин пошли только Штефан с Крисом, а Лора, по-прежнему находившаяся в центре внимания желтой прессы, осталась в машине. Однако небеса не разверзлись, молния не сверкнула, и они вернулись домой с полным багажником продовольствия.
Распаковывая пакеты на кухне, Лора обнаружила, что треть купленных продуктов составляли исключительно снеки: три вида батончиков с мороженым плюс по кварте шоколада, шоколадного десерта «Роки роуд», миндальной пасты и ирисок с миндалем; большие упаковки «Эм-энд-эмс», «Кит-Кэт», шоколадных конфет с арахисовой пастой и шоколадных батончиков с миндалем; картофельные чипсы, крендельки, чипсы тортилья, попкорн с сыром, арахис; четыре вида печенья; один шоколадный торт, один вишневый пирог, коробка пончиков, четыре упаковки пирожных «Динг-донг».