Когда Штефан помогал Лоре убирать продукты, она ненароком заметила:
– Должно быть, ты самый большой сладкоежка в мире.
– Понимаете, это еще одна чудесная вещь, которая так потрясает меня в вашем мире будущего, – ответил Штефан. – Ведь у вас больше не существует различий в питательности шоколадного торта и стейка. В этих картофельных чипсах не меньше витаминов и минералов, чем в зеленом салате. Можно есть одни десерты и оставаться таким же здоровым, как человек, придерживающийся сбалансированного питания. Невероятно! И как вам удалось так продвинуться?
Обернувшись, Лора увидела, как Крис крадется к выходу из кухни.
– А ну-ка стой, маленький мошенник!
На что Крис с невинным видом заметил:
– Не правда ли, у мистера Кригера очень забавные представления о нашей культуре?
– И я знаю, откуда он их набрался, – сказала Лора. – Как это низко с твоей стороны.
– Ага. Но я тут подумал… если за нами охотятся агенты гестапо, то мы, по крайней мере, имеем право от пуза наесться «Динг-донгов», потому что каждая еда может стать для нас последней, – со скорбным видом произнес Крис, покосившись на мать, чтобы проверить ее реакцию на эту речь приговоренного к смерти.
На самом деле в словах сына содержалось достаточно правды, чтобы понять и простить его маленькие хитрости, и Лора решила не наказывать Криса.
Вечером, после обеда, она заново перевязала раненое плечо Штефана. Пуля оставила у него на груди огромный кровоподтек с отверстием посередине, кровоподтек поменьше расплылся вокруг выходного отверстия. Нитки на швах и старая повязка были покрыты коростой от сочившейся из раны жидкости. Лора тщательно промыла рану и убрала засохшие корки, стараясь не задеть шов, после чего осторожно надавила на края раны, но не увидела гноя, свидетельствовавшего о наличии инфекции. Конечно, внутри раны мог развиваться абсцесс, хотя это вряд ли, поскольку Штефана не лихорадило.
– Продолжайте принимать пенициллин, – велела Лора. – И думаю, скоро вы будете в полном порядке. Доктор Бренкшоу отлично поработал.
Весь понедельник и вторник Лора со Штефаном просидели за компьютером, а Крис тем временем смотрел телевизор, читал старые комиксы в твердой обложке про Барбареллу, собрание которых обнаружил на книжных полках…
«Мама, а что значит оргазм?»
«Что ты такое читаешь? А ну-ка дай сюда».
…и безропотно сам себя развлекал. Правда, время от времени он заходил в кабинет и минуту-другую смотрел, как Лора со Штефаном работают на компьютере.
– В фильме «Назад в будущее» у них тоже была машина, способная путешествовать во времени. Им нужно было нажать несколько кнопок на приборной доске, и – паф! – они уже переносились в другое время. Но тогда почему в реальной жизни ничего не происходит так просто? – не выдержав, спросил Крис.
Во вторник, 17 января они сидели тихо, как мышки, притаившись, пока садовник стриг газон и живую изгородь. За четыре дня он был единственным посторонним, которого они видели. В дверь не звонили ни коммивояжеры, ни даже «свидетели Иеговы» со своим журналом «Сторожевая башня».
– Мы здесь в полной безопасности, – сказал Штефан. – Несомненно, наше присутствие в этом доме так и не стало достоянием общественности. Иначе гестапо уже давным-давно бы нас навестило.
Тем не менее Лора никогда не выключала сигнализацию, а по ночам ей снилось, как судьба берет реванш и Крис перестает существовать, а она сама, проснувшись, оказывается в инвалидном кресле.
Они должны были прибыть в восемь утра, чтобы успеть добраться до места, где исследовательская группа засекла женщину с мальчиком, хотя и не самого Кригера. Но когда оберштурмфюрер Клитман в мгновение ока перенесся из своего времени на сорок пять лет вперед, то обнаружил, что они на пару часов опаздывают. Температура воздуха поднялась до семидесяти пяти градусов по Фаренгейту: жарковато для раннего зимнего утра в пустыне.
Небо расколола молния, похожая на трещину на покрытой синей глазурью фаянсовой миске. Потом возникли новые трещины, над головой вспыхнули искры, точно от ударов копыт бешеного быка, ворвавшегося в небесную посудную лавку.
Когда раскаты грома стихли, Клитман повернулся проверить, удалось ли фон Манштейну, Хубачу и Брахеру благополучно перенести путешествие во времени. Они оказались рядом, с дипломатами в руках и с солнцезащитными очками в нагрудном кармане пиджака.
Проблема заключалась в том, что в тридцати футах от диверсионной группы, у задней двери церкви, стояли две пожилые седовласые дамы в брюках и блузках пастельных тонов. Дамы держали в руках нечто похожее на формы с запеканкой и с изумлением взирали на Клитмана и его людей.
Оглядевшись, Клитман обнаружил, что их группа приземлилась на парковке позади церкви, где, кроме двух других автомобилей, стоял и тот, на котором, похоже, прибыли пожилые матроны. Безлюдная парковка была огорожена, и покинуть ее можно было, лишь пройдя вдоль боковой стены церкви мимо почтенных дам.
Решив действовать нахрапом, Клитман направился прямо к ним, словно в его материализации прямо из воздуха не было ничего необычного; диверсионная группа последовала за своим командиром.
– Доброе утро, дамы.
Так же как и Кригер, Клитман учился говорить по-английски с американским акцентом в надежде поработать агентом под прикрытием, однако при всем старании так и не сумел полностью избавиться от немецкого акцента. И хотя его часы были поставлены на местное время, Клитман на всякий случай спросил:
– Будьте добры, не подскажете, который час? – Женщины продолжали молча глазеть на него, и он повторил: – Который час?
Женщина в бледно-желтом наряде, не выпуская из рук формы с запеканкой, посмотрела на часы и сказала:
– Ой, без двадцати одиннадцать.
Итак, они опаздывали на два часа сорок минут. Времени для поиска машины, которую можно было бы угнать, практически не осталось, хотя прямо под носом у них имелся идеальный вариант: даже с ключами в замке зажигания. Клитман готов был убить за машину обеих женщин. Но не мог оставить тела на стоянке. Когда их обнаружат, поднимется тревога, и полиция в скором времени начнет разыскивать автомобиль убитых, что осложнит дело. Придется положить трупы в багажник.
Дама в бледно-голубом спросила:
– Но почему вы явились нам? Вы ангелы?
У Клитмана невольно возник вопрос, все ли у нее в порядке с головой. Ангелы в костюмах в тонкую полоску? Но потом он понял, что они находятся около церкви, появившись самым чудесным образом, следовательно, для верующих женщин было вполне логично предположить, что материализовавшиеся из воздуха мужчины – это ангелы, несмотря на их одежду. А значит, будет излишним тратить время на убийство.
– Да, мэм, мы ангелы, и Господу нужен ваш автомобиль.
– Моя «тойота»? – уточнила женщина в желтом.
– Да, мэм. – Дверь со стороны водителя оставалась открытой, и Клитман положил дипломат на переднее сиденье. – Господь отправил нас со срочным заданием. Вы видели, как мы на ваших глазах сошли с Небес через перламутровые ворота. Но нам нужно средство передвижения.
Фон Манштейн и Брахер подошли к «тойоте» с другой стороны и забрались внутрь.
Женщина в голубом сказала:
– Ширли, Господь избрал тебя, чтобы ты отдала свою машину.
– Господь вам ее вернет, когда мы выполним нашу миссию. – Клитман вспомнил о дефиците бензина в своей раздираемой войной стране и, не будучи уверен в ситуации с бензином в 1989 году, добавил: – Ну и конечно, независимо, сколько бензина у вас топливном баке, он будет полон, когда мы вернемся, и впредь останется всегда полным. Ну, вы знаете эту историю с хлебами и рыбами.
– Но в машине остался картофельный салат для церковного завтрака, – заметила женщина в желтом.
Открыв заднюю дверь со стороны водителя, Феликс Хубач обнаружил картофельный салат. Он достал салат и поставил на асфальт перед дамами.
Клитман сел за руль, закрыл дверь и, услышав, что Хубач захлопнул заднюю дверь, завел автомобиль и выехал с парковки. Перед тем как свернуть на улицу, он посмотрел в зеркало заднего вида: почтенные дамы, по-прежнему не выпуская из рук формы с запеканкой, смотрели вслед удаляющемуся автомобилю.
День за днем они выверяли свои расчеты, а Штефан тем временем тренировал левую руку, стараясь восстановить подвижность по мере заживления раны и максимально разработать мышцы. В воскресенье, 21 января, в конце первой недели их пребывания в Палм-Спрингсе, они закончили вычисления, получив нужные пространственно-временные координаты, необходимые Штефану для путешествия в будущее после возвращения в 1944 год.
– Мне надо еще немного времени, чтобы окончательно поправиться. – Штефан отошел от компьютера и принялся осторожно вращать левой рукой.
– С тех пор как вас ранили, прошло одиннадцать дней. Ну как, рука все еще болит?
– Немного. Периодически. И боль более глубокая и тупая. Правда, силы ко мне так и не вернулись. Думаю, стоит подождать еще несколько дней. Если рука восстановится к следующей среде, двадцать пятого января я вернусь в институт. А возможно, и раньше, если дело пойдет быстрее, но определенно не позднее следующей среды.
В ту ночь Лору в очередной раз разбудил кошмарный сон. Ей снилось, будто она опять прикована к инвалидному креслу, а судьба в виде человека без лица в черном одеянии деловито стирает Криса из реальности, словно мальчик – всего лишь карандашный рисунок на стекле. Лора, в холодном поту, села на кровати, прислушиваясь к ночным шорохам, но услышала лишь равномерное посапывание сына, спавшего рядом с ней на кровати.
А потом она лежала без сна, думая о Штефане Кригере. Он был интересным мужчиной, сдержанным и непостижимым.
С прошлой среды, когда Штефан, признавшись ей в любви, объяснил, почему стал ее ангелом-хранителем и почему решил исправить несправедливость судьбы, он больше не заговаривал о своих чувствах, не бросал многозначительных взглядов, не разыгрывал из себя сгоравшего от любви поклонника. Обозначив свою позицию, Штефан явно решил дать Лоре время подумать и узнать его поближе, прежде чем принимать решение. Она подозревала, что, если понадобится, он будет безропотно ждать ответа годами. Несчастья закалили его, научив терпению, и Лора понимала это, как никто другой.