— Хочешь еще пройтись? — спросил Бенджамин.
Симона раздраженно мотнула головой.
— Сдаюсь без боя, сдаюсь на милость победителя! — с усмешкой проговорила она и вспылила, заметив, как дрогнули его губы. — Не пойму, что такого веселого я сказала?
— Ничего! Меня восхитило бесстрашие, с каким ты бросилась в бой!
— Хорошо, буду бесстрашной до конца. Я, как и прежде, не настроена на продолжение романа, который ничем хорошим не закончится. Мой лозунг: «либо все, либо ничего!» — Она мрачно посмотрела на него и с еще большим раздражением добавила: — Я понимаю, что со стороны это может звучать смешно, так, будто я требую незамедлительно объявить о помолвке и назначить день нашей свадьбы.
— Пожалуй, ты права, со стороны все это именно так и выглядит, — заметил Бенджамин, но в глазах его плясали чертики.
— Ну если так, то это ошибочное впечатление. Мне достаточно, чтобы ты признал саму возможность заключения брака или как минимум — совместного проживания до конца жизни.
— Вот это уже более конкретная постановка вопроса!
— Не обольщайся раньше времени, — предупредила Симона. — Самое главное, я не убеждена, испытываешь ли ты ко мне те же чувства, что и я к тебе… Проще говоря, Бен, меня абсолютно не устраивает роль временной любовницы или одной из таковых. И еще — я никогда не соглашусь с тем, чтобы ты триста шестьдесят пять дней в году беззаботно циркулировал между странами и континентами, меняя одно удовольствие на другое.
— Но у меня нет любовниц, — ровно заметил мистер Рок. — Ни американских, ни австралийских, ни китайских, ни каких-либо еще. Веришь ты в это или нет, дела не меняет!
— И как же тебе удается вести столь целомудренный образ жизни? — саркастически осведомилась Симона.
— Представь себе, такое бывает, — просто и серьезно ответил он. — Я даже знаю одну женщину, которая ведет себя аналогичным образом…
— Но ты же мужчина! Как ты выходишь из положения? Случайные связи на стороне? — Она сама испугалась того, каким оскорбительным тоном спросила его об этом. Но ей вдруг страшно захотелось, чтоб он вспылил и даже пришел в ярость.
— Когда… а точнее, если такие связи не имеют перспективы, я стараюсь их избегать.
— Ага, значит, ты изобрел безотказный аргумент для того, чтобы, когда тебе будет нужно, легко и убедительно отделываться от любой из твоих подружек? «Нет перспективы!» — так это у тебя называется?
— Я ничего не изобретал, — холодно сказал он. — Было несколько случаев, когда такое происходило, но только по обоюдному влечению, без обязательств и при полном понимании того, что мы не причиним друг другу никакого вреда.
— Вынуждена тебя огорчить, Бенджамин, — сказала Симона, задумчиво посмотрев на него. — Все это время ощущаю себя полной дурой! Я выкладываю всю свою подноготную как на блюдечке и в ответ получаю пустые отговорки… Теперь твой черед быть честным, если, конечно, ты не передумал… У меня есть предположение, что именно Кэтлин Эверсон причина того, что ты в свои тридцать два года не думаешь о семье! Подтверди или опровергни мои подозрения, если сможешь.
На лице Бенджамина заиграли желваки.
— Причин, скорее всего, несколько, Симона. Бездарный, если не сказать сильнее, брак моих родителей… Карьера, ради которой приходится отказываться от каких-либо личных обязательств перед другими людьми, не говоря уже о женитьбе.
— Но я не раз видела, как при упоминании ее имени ты меняешься в лице, — негромко заметила Симона. — Этому должно быть хоть какое-то объяснение. Судя по всему, данный случай не относится к разряду беззаботных мимолетных встреч с беззаботным же расставанием.
— А тебе откуда знать? — наклонил голову Бенджамин.
— Моя подруга Дороти, о которой мы с тобой говорили, в курсе всех светских сплетен. Позавчера я заглянула к ней. Мы болтали о разном, но стоило мне всего лишь упомянуть твое имя…
— Как она оказалась настоящим кладезем информации?
— Совершенно верно! И тогда, — Симона беспомощно шевельнула губами. — Тогда я невольно представила тебя вместе с Кэтлин Эверсон. Она была очень мила, эта женщина.
— Была и есть, — оборвал ее Бенджамин и, помолчав, добавил: — После того как Кэтрин стала женой моего брата, она не стала выглядеть хуже.
Симона окаменела.
— Женой твоего брата?.. Но как так вышло? Почему?
— Почему она стала женой брата, а не моей женой? — криво усмехнулся Бенджамин. — Наверное, он ей показался более подходящей партией. Вильям Рок не из тех, кто станет, пользуясь ее выражением, зарывать свой талант в землю. Он в свои достаточно молодые годы — авторитетный бизнесмен, у него дом в Ванкувере, роскошные квартиры в Париже и Лондоне… Он коллекционирует спортивные автомобили и держит целую конюшню скаковых лошадей, то есть увлечен всеми теми вещами, которые для меня ровным счетом ничего не значат. Кэтлин захотелось вести насыщенную светскую жизнь, ощущать себя королевой бомонда, не порывая окончательно с карьерой телеведущей…
— Но почему эта новость не стала достоянием широкой публики? — осторожно спросила Симона.
— Чтобы заполучить Кэтлин, Вильям развелся с первой женой, и в этом все дело, — недобро засмеялся Бенджамин. — Мои родители, так редко находящие общий язык друг с другом, в этом щекотливом вопросе проявили, к нашему общему изумлению, полное единодушие. Они заявили, что, учитывая мои отношения с Кэтлин и развод Вильяма с женой, матерью троих его детей, не следует делать информацию об их женитьбе достоянием широких кругов. По настоянию родителей сразу же после свадьбы, на которой присутствовали только ближайшие родственники, Вильям и Кэтлин ретировались за океан, где и отдыхают по сей день в ожидании, пока уляжется скандал, вызванный разводом брата.
— Для его жены это был тяжкий удар?
Бенджамин посмотрел на нее.
— Тяжкий — это мягко сказано. Если кто и оказался страдающей стороной в этой игре, то именно Дэниз.
— Ты хочешь сказать, что Кэтлин Эверсон…
— При всей ее красоте и обаянии оказалась расчетливо-безжалостной, как змея? Да!
Симона какое-то время переваривала услышанное.
— Выходит, ради богатства и положения в свете Кэтлин не погнушалась разрушить чужую семью и разбить сердце брата своего мужа?
— Да, — пожал плечами Бенджамин. — Конечно, Вильям менее всего может быть назван невинной овечкой и жертвой обмана. Дэниз была единственной во всем Ванкувере, кто не знал о его бесконечных и скандальных романах на стороне. В случае с Кэтлин он просто не сообразил, с кем имеет дело. Она сошлась с ним сразу после того, как я отказался ради нее вернуться в Ванкувер, и вцепилась в Вильяма Рока мертвой хваткой.
— Неужели это была месть с ее стороны? — содрогнулась Симона.
— По крайней мере, об этом она заявила мне перед свадьбой.
— И твой брат об этом не знает?
— Скорее всего, нет, — усмехнулся Бенджамин. — Сама она ему об этом не скажет, а я не вмешиваюсь в чужую жизнь.
— Но что же произойдет спустя какое-то время — через год, через два?
— Я тоже об этом задумывался. Скорее всего, для этих двоих ситуация не так трагична. Если миссис Рок и поменяет со временем мистера Рока на кого-то еще, то только на еще более крупную акулу бизнеса. Ну а пока что она имеет все основания быть довольной своим уловом.
— Ужасно! — выдохнула Симона.
— Если это выражение сочувствия мне, то совершенно напрасное, — сказал он сухо. — Кэтлин Эверсон давно уже не существует для меня, и если я и вспоминаю о ней, то из чувства вины перед Дэниз и моими малолетними племянниками.
Симона задумчиво поморщила лоб.
— Все так, но, может быть, в глубине души ты все еще не смирился с этой потерей?
— Еще раз повторяю: Кэтлин Эверсон для меня пройденный этап, — резко сказал Бенджамин.
— Тогда почему ты шарахаешься от возможности обзавестись семьей, как черт от ладана?
— Видишь ли, Симона, я не смог изменить себя ради той женщины, и сейчас это волнует меня только с определенной точки зрения, чем, например, мои принципы могут обернуться для нас с тобой. Если честно, я понимаю, что жизнь со мной — не сахар. То, что при первом приближении кажется романтикой, на деле всего лишь тяжелый труд и множество самых непредвиденных испытаний.
Наступила тишина.
— Ты имеешь в виду детей, которые могут у нас родиться?.. Да, в этом случае будет уже не до романтики! Послушай, неужели ты так никогда и не сможешь отказаться от своего бродячего образа жизни?
— Полагаю, что нет. Тяга к странствиям у меня в крови.
— И именно поэтому ты никогда всерьез не задумывался о браке?
— Возможно. С моими застарелыми привычками было бы безответственно предлагать кому бы то ни было семейные узы.
— Тогда…
Симона смолкла. Ее снова обуяло сомнение, до конца ли правдив с ней Бенджамин, не пытается ли он списать на образ жизни иные, более серьезные проблемы?
— Ты что-то хотела сказать? — прервал молчание Бенджамин.
— Не знаю, я опять ровным счетом ничего не соображаю, — призналась она.
По губам Бенджамина скользнула улыбка — и тут же погасла.
— Теперь ты не осуждаешь меня за то, что я так долго не хотел говорить на эту тему? — настороженно спросил он.
— Разумеется, нет, — ответила мисс Шарне. — И поверь, я никому об этом не скажу…
— В этом я и не сомневался! Думаю, тебе самой не особенно приятно было выслушивать мою исповедь.
— Не в этом дело! Я теперь совершенно не понимаю, как нам поступать дальше?
— А если я пообещаю тебе, что ты навсегда останешься единственной женщиной в моей жизни, что ты на это скажешь? — Он, чуть наклонившись вперед, напряженно ожидал ответа.
Симона посмотрела на его мощные плечи, на мышцы, игравшие под тенниской, и сказала:
— Мне нужно время, чтоб все хорошенько обдумать.
— Ты мне не веришь?
— Как раз верю. Я не уверена лишь в том, что этого будет достаточно для меня. Теперь мне окончательно понятно, что и ради меня ты также не готов поменять свой образ жизни… Видишь ли, вопреки тому, что о себе говорила раньше, я, наверное, все еще верю в одну иллюзию…