ждения словно не замечала их. — Кто бы мог столь чудесным утром предположить, что мы попадем в подобную переделку! И почему не было штормового предупреждения?
— С тебя вода течет ручьями!..
Он улыбнулся, помог Симоне снять спасательный жилет и, словно это было самым естественным делом на свете, прижал ее к себе.
То, что произошло после, Симона никогда бы не смогла объяснить. Как удар молнии с небес, на них обрушилась безумная сила, притянувшая их друг к другу. Когда Бенджамин на мгновение оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, она подняла на него широко открытые глаза. Никогда прежде Симона не испытывала ничего подобного, никогда прежде огонь желания не опалял ее с такой силой. И не было никакой возможности утаить свои чувства, тело трепетало от каждого его прикосновения, темные глаза напротив околдовывали и лишали остатков разума, и всем своим существом девушка ощущала давление его восставшей мужской плоти.
Удар грома прорезал воздух, лампочка под потолком закачалась и осветила дрожащим золотистым светом всю каюту. Пальцы Бенджамина легко пробежали по ее мокрым волосам, и Симона глубоко вздохнула. Они улыбались друг другу, продрогшие, промокшие насквозь, по сути дела, полураздетые, — на ней не было ничего, кроме мокрой блузки и розового бикини. И снова раскат грома прозвучал снаружи, и снова они лишь крепче прижались друг к другу. В каждом из них бушевала буря посильнее той, что застигла их в океане.
Симона откинула голову, подставляя лицо жарким поцелуям, потом порывисто обвила руками плечи Бенджамина. Тот склонился, нетерпеливо скользя губами по нежному изгибу ее шеи, и принялся расстегивать пуговицы на ее блузке. Нестерпимое блаженство охватило Симону, когда губы Бенджамина, спускаясь все ниже к ее груди, обхватили, поймали в плен ее розовые соски… За все время никто из них не произнес ни слова, только слышно было, как где-то рядом продолжал бушевать шторм.
— Да, вчера трудно было себе представить, что когда-нибудь вновь наступит такая тишина, — обронила через плечо Симона.
Она стояла за штурвалом, направляя «Олимпию» к стоянке Марри-Харборского яхт-клуба. На волнах раскачивались обрывки водорослей, куски разбитых деревянных лежаков, еще какой-то мусор — следы шторма, продолжавшегося до рассвета.
— Это точно! — согласился Бенджамин. Развалившись в шезлонге, он пил кофе и задумчиво разглядывал ее напряженно-прямую спину.
— Хотя летом это естественное явление. Если верить приметам, лето вообще должно выдаться долгим и жарким…
— Вполне возможно, Симона…
Она метнула на него беглый взгляд и отвернулась.
— Через десять минут мы войдем в залив, — жестко сказала она. — Извини, что не даю тебе времени спокойно позавтракать, но в восемь пятнадцать мне следует быть в школе.
— Но сейчас всего шесть тридцать, — спокойно ответил он, посмотрев на свои часы.
— И тем не менее, поторопимся…
Бенджамин молча поставил чашку на пол и двинулся к парусам.
Когда они подошли к причалу, их ждал сюрприз — возбужденно машущий руками Антуан.
Слава Богу! — облегченно подумала Симона, на мгновение прикрывая утомленные глаза. Это то, что мне нужно!
— Прости, Симона, просто слов нет, как я виноват перед тобой! — будто заведенный, повторял Антуан.
Они только что вернулись домой и расположились в кухне, где Бенджамин быстро и умело готовил завтрак на троих.
Среднего роста, мускулистый, крепкого сложения, Антуан относился к тому типу закоренелых холостяков, которые и в свои тридцать с лишком лет не выказывают ни малейшей склонности к женитьбе. И это притом, что они не испытывают недостатка интереса к собственной персоне со стороны противоположного пола. Возможно, женщин притягивало к нему необычное сочетание наивности и огненного, всесокрушающего темперамента, в полной мере проявляющегося на научном и общественном поприще. Вероятно, каждая из них втайне надеялась направить этот огонь в семейное русло, не подозревая, что за кошмар — совместная жизнь с таким человеком. Впрочем, до совместной жизни дело никогда и не доходило — то ли от недостатка любви самих женщин, то ли из-за отсутствия ответной заинтересованности со стороны Антуана.
— И как это только я мог забыть! — сокрушенно повторял брат.
Симона случайно встретилась взглядом с Бенджамином и непроизвольно прыснула, когда тот меланхолически заметил:
— Успокойся, Антуан! Все мы иногда что-нибудь забываем!
— Интересно знать, что заставило тебя обо всем вспомнить? — иронично спросила она.
— Я разговорился с одним знакомым о документальном фильме, посвященном природе. И тут же вспомнил, что знаю его автора, и меня словно обухом по голове ударило! А какое сегодня число? — задал я себе вопрос.
Симона нахмурилась и хотела что-то уточнить, но Антуан возбужденно продолжал.
— Я немедленно вылетел домой и прибыл через час после того, как вы уплыли на яхте. И чуть с ума не сошел, Симона! Ты хоть бы записку оставила!..
— Ты соображаешь, что говоришь? — усмехнулась Симона. — Откуда мне было знать, что ты увидишься с этим своим знакомым, вспомнишь обо всем и помчишься домой? Спасибо и на том, что окончательно про нас не забыл!
— Ну, ладно, ладно! — поднял руки Антуан. — В конце концов, я здесь, и все мы живы и здоровы. Кстати, Бенджамин сообщил тебе о том, что мы собираемся организовать кампанию в защиту горбатых китов? Он тот человек, на которого в таких делах можно смело полагаться. А потом, посещение тех мест — лучший отдых, который только можно себе представить! Какая жалость, Симона, что ты не можешь взять сейчас отпуск…
Симона уже успела принять душ и переодеться в темно-зеленый пиджак с короткими рукавами и длинную прямую юбку. Шейный платок с желтыми цветами оттенял медный отлив ее волос и нежный загар шеи и лица. На ее стройных ногах поблескивали аккуратные черные туфельки. Кожаная сумочка висела на стуле, а рядом наготове стоял небольшой кожаный кейс.
— Так ваши планы остаются в силе? — осторожно поинтересовалась мисс Шарне, ковыряя вилкой яичницу с ветчиной.
— Ну разумеется! — рассерженно вскричал Антуан, как всегда приходя в возбуждение от того, что кто-то не понимает столь очевидных для него вещей, после чего обернулся к Бенджамину.
— Ты ведь не передумал? — спросил он встревоженно. — Или моя забывчивость все испортила и ты уезжаешь?
Бенджамин оторвался от тарелки, посмотрел на Симону.
— Все в руках твоей сестры, — спокойно сказал он. — В конце концов, это и ее дом.
— Тогда проблем нет, — облегченно вздохнул Антуан и радостно потер руки. — Моя сестренка никогда не возражает против гостей, тем более что вы уже успели достаточно близко познакомиться. Кроме того, наш гость умеет готовить, и это существенный довод в пользу того, чтобы он остался… Не правда ли, Симона?
— Да, конечно! — еле слышно ответила она. — Прошу прощения, но мне пора. — Она отодвинула тарелку и поднялась. — Пока, Антуан! До свидания, мистер Рок!.. Увидимся вечером.
День, проведенный в школе, показался ей мучительно длинным.
Хор, с которым она репетировала годовой отчетный концерт, постоянно выпадал из нужной тональности, а на уроке математики ученики были сверх меры напряжены и озабочены предстоящими экзаменами. Неужели все дело во мне? — в который раз спрашивала себя Симона.
Сегодня мне точно не удастся преподать детям пример хладнокровия и выдержки.
Домой мисс Шарне вернулась в четыре часа дня и никого не застала. С облегчением вздохнула, переоделась в шорты и майку, распустила волосы и, сделав себе чашку чая, расположилась у обеденного стола, просматривая материалы по теме «Интегральные исчисления».
Симона работала так сосредоточенно, что не услышала, как отворилась и снова закрылась входная дверь. Она очнулась лишь тогда, когда увидела в дверном проеме Бенджамина, который стоял, привалившись к дверному косяку, и молча смотрел на нее.
— А… это ты! — как можно более непринужденно сказала девушка. — И давно так стоишь?
Бенджамин выпрямился. Он успел постричься и переодеться в новенькие песочного цвета брюки, рубашку с короткими рукавами и словно только что снятые с витрины ботинки.
— Где-то около минуты. Ты была так поглощена работой, что я не осмелился мешать.
— Ты мне ничуть не мешаешь. Что делал сегодня? — спросила она, потупив глаза.
— Мне многое надо было купить… — Мистер Рок подвинул стул и сел так близко, что она уловила идущую от него теплую волну. — Потом мы обедали с Антуаном и его подругой.
— Его подругой? — ошарашенно переспросила она. — Откуда у Антуана может быть подруга?
Бенджамин чуть пожал плечами.
— Насколько я смог понять, у них схожие профессиональные интересы. Например, сейчас они работают над общей программой, разработанной Центром по изучению морских млекопитающих в Тадусаке…
Симона посмотрела на него округлившимися от изумления глазами:
— Это абсолютно не похоже на Антуана! Всю жизнь он избегал каких-либо связей… Что представляет собой его пассия?
Губы Бенджамина тронула улыбка.
— На редкость говорливая, но при этом простая и милая девушка…
— Ты уверен, что она не одна из… — как бы это сказать?..
— …эрудиток-неудачниц? — иронично закончил он. — Напротив, хотя она и из ученой братии, но, во-первых, на редкость практичная и приспособленная к жизни особа, а во-вторых, она совсем недавно закончила университет.
— Откуда такая убежденность в ее деловых качествах? — с ревнивыми нотками в голосе усомнилась мисс Шарне.
— Видишь ли, это не так трудно определить. К неудачницам она не может принадлежать по той простой причине, что является единственной наследницей большого состояния.
Молодые люди невольно уставились друг на друга, после чего Симона вдруг разразилась хохотом.
— Я все еще не могу поверить в реальность происходящего, — с трудом остановилась она, утирая выступившие от смеха слезы. — И что, эта девица в самом деле так уж проста?