Лорен замерла. Мгновенно ей в голову пришло решение: она отправится в Вашингтон и постарается узнать, не может ли она хотя бы отчасти исправить причиненное зло. Она обратится с просьбой к мистеру Филлипсу.
— Вы можете приказать доставить мой чемодан в наемную карету.
— С удовольствием. Но если вам нужно что-нибудь еще, если вам нужны деньги…
Лорен метнула на него взгляд. Знает ли он? Она еще чувствовала себя так, словно ей приходилось носить на себе алую букву. Шпионка. Предательница. Но в его глазах она видела только доброту и заботу. Она вспомнила о Клее и об офицере-янки, которые встретились в отеле «Королева Виктория». Некогда друзья, а теперь враги. Их разделили убеждения. Убеждения и география. Но что пользы от убеждений, которые разделяют друзей и приводят к убийству?
Каким сумасшествием все это казалось теперь! Реальным был только Адриан. Адриан, стоящий у штурвала своего корабля. Адриан, атакующий троих негодяев. Адриан, закованный в кандалы и подмигивающий ей с таким видом, словно ему принадлежит весь мир. Адриан, который теперь навеки утрачен для нее.
— Мисс Брэдли, вам нужны деньги?
Она покачала головой.
— Нет, спасибо, капитан. Вы были… очень добры. Но я возьму карету до вокзала. Я отправляюсь в Вашингтон.
Одна из его мохнатых бровей взлетела вверх.
— В Вашингтон?
Лорен понимала, что не обязана ничего ему объяснять. Она и на корабле предпочитала оставаться наедине с собой, отказывалась обедать со всеми. У нее не было желания общаться с человеком, взявшим в плен Адриана и «Призрак», хотя она и чувствовала иронию этой ситуации. Она понимала, что капитан-северянин счел ее неразговорчивость признаком сочувствия конфедератам.
— У меня… есть там знакомые, — сказала она в конце концов.
Он кивнул.
— Ну, тогда я пошлю одного из моих людей принести ваш чемодан и проводить вас до поезда.
Он помедлил, словно собираясь сказать что-то еще, потом резко повернулся и ушел.
Лорен осталась на палубе наблюдать за толпой внизу. Новости распространялись очень быстро, и любопытные уже столпились в доке, чтобы посмотреть на «Призрак». Как она узнала из подслушанного разговора, скорее всего «Призрак» теперь будет использоваться в качестве патрульного судна. Неожиданно ей стало очень грустно. Она подумала о том, что этот корабль, корабль Адриана, станет теперь охотиться за Клеем и за другими знакомыми ей моряками, совершающими рейсы сквозь блокаду.
Какой неудачной шпионкой она оказалась!
Она стояла и смотрела, как на палубу принесли ее чемодан, потом подошел младший лейтенант. Он представился:
— Джеймс Гарвер, к вашим услугам. Капитан приказал доставить вас в поезд в целости и сохранности.
Лорен кивком поблагодарила его, но уклонилась от предложенной руки. Почему-то она расценила эту простую любезность как предложение общаться с врагом.
Мистер Филлипс учил ее привлекать внимание, и сейчас она попробует это умение на нем самом. Она добьется освобождения Адриана. Она должна этого добиться.
А что потом?
Неважно. Сейчас ничто не имело значения, кроме свободы Адриана.
Она наклонилась и взяла на руки Сократа.
— Я обещаю, — прошептала она ему, — я обещаю вернуть тебя твоему хозяину.
Потом она повернулась к младшему лейтенанту.
— Я готова идти, — произнесла она уверенным решительным голосом.
Когда Лорен прибыла в Вашингтон, Филлипса там не было. Она поселилась в комнате недорогого пансиона, снятой ею на неделю, и ежедневно навещала офис, но Филлипс все не появлялся. Она встретила его возле офиса только на десятый день. Лицо его расплылось в широкой улыбке. Он пригласил ее зайти и подвинул стул.
— Мисс Брэдли, примите мои поздравления. Я… наша страна… перед вами в долгу. Я только что вернулся из Балтимора, и сейчас у нас есть основания содержать капитана Кэбота в тюрьме до конца войны. — В глазах его сияли торжество и удовлетворение. — И всем этим мы обязаны вам. Как я понимаю, это именно вы вывели из строя корабль?
Лорен заставила себя скрыть испытываемое ею отвращение.
«Будь умнее», — сказала она себе.
— Что… что будет с ним?
— Сразу же после призового суда его отправят в тюрьму «Олд Капитол», — сказал Филлипс, наклоняясь вперед на своем стуле. — И он там и останется, несмотря на протесты британцев.
— В тюрьму «Олд Капитол»?
Филлипс взял из коробки на своем письменном столе манильскую сигару.
— Там держат государственных преступников, военнопленных конфедератов и политических заключенных. Наш капитан Кэбот — и то, и другое, и третье понемножку. И, кроме того, это наша самая надежная тюрьма.
— А его команда?
— Их будут держать в Балтиморе, пока призовой суд не примет решение, а потом их посадят на судно, идущее в Англию.
— Но вы говорили, что их всех освободят, — сказала она.
— Так бы оно и было, если бы капитан Кэбот так удачно не изменил положение вещей, — сказал Филлипс с широкой улыбкой, отклоняясь на спинку стула.
— Он защищал меня, — сказала она, зная истинную причину и считая, что защита обезьяны вызовет меньше сочувствия. — Разве это не имеет значения?
— Никакого, — ответил он, игнорируя умоляющие интонации в ее голосе. — Спровоцировать его на использование оружия — это гениальный ход, моя дорогая, — сказал он. — Я хотел бы отправить вас обратно в Нассау.
Теперь Лорен понимала, что ее аргументация не поможет. Он никогда не изменит своего мнения и никогда ей не уступит. Если она и дальше станет протестовать, он может насторожиться, а за последние несколько дней она разработала другой план. Так, на всякий случай.
Похоже, что в конце концов у нее развиваются способности к интриге. Не слишком утешительная мысль, но тем не менее…
Холодок, пробравший ее от похвалы Филлипса, превратился в холодную решимость. Она слышала рассказы об ужасных условиях в тюрьмах южан и в тюрьмах северян. Там была высокая смертность, свирепствовали голод и болезни.
Что, если Адриан умрет из-за нее? Даже если не умрет, что сделают с ним годы заключения?
Где-то в глубине души у нее мелькала трусливая мысль о том, что она больше никогда его не увидит. Она надеялась, что сможет добиться его освобождения вместе с его командой и вернуть ему Сократа через третьих лиц. Она знала, что ее вина будет написана у нее на лице, а она могла выдержать все, кроме презрения и ненависти. Но теперь у нее не было выбора. Придется ему помочь, и заняться этим придется самой.
Ей доведется его увидеть и, когда она добьется его освобождения, она расскажет ему о том, что она сделала и почему. А потом она его покинет, навсегда покинет.
Лорен не стала отказываться, когда Филлипс предложил ей плату за услуги. Деньги ей понадобятся. И она не видела ничего плохого в том, чтобы принять их от него. Она сделала все так, как они договаривались. «Призрак» прекратил рейсы сквозь блокаду. Филлипс сам нарушил их взаимопонимание: это он не понял, что Адриана нужно освободить.
Кроме того, Лорен попросила официальный документ, который она могла бы показывать федеральным властям. Она смотрела, как он написал что-то на бумаге и поставил печать.
Лорен взяла бумажку и быстро пробежала ее глазами, удивляясь в душе своей способности обманывать. Документ был адресован «Всем, кого это касается» и предписывал лицам, состоящим на службе Федерации, гражданским и военным, оказывать всяческое содействие и быть учтивыми с мисс Лорен Брэдли.
— Когда вы отправляетесь в Нассау? — спросил Филлипс.
— Через две недели, — ответила Лорен. — Прежде я хочу побывать в Довере.
Он кивнул.
— Мы вам искренне признательны, мисс Брэдли.
Лорен кивнула и вышла.
Адриан смотрел на оловянную тарелку с холодными бобами, которую тюремщик называл едой. К бобам полагался кусок грубого хлеба, полного долгоносиков.
Он отпихнул тарелку. Редкая гадость. Он говорил себе, что было бы лучше к этому привыкнуть. Но он не мог. Его одежда, сшитая по фигуре, уже болталась на нем. Он подозревал, что скоро она станет еще просторнее.
Он переключил внимание на свою камеру. Он уже знал каждый камень, из которого были сложены эти стены, каждый дюйм темного от грязи пола, каждый грязный угол. В камере, имевшей шесть футов в ширину и восемь футов в длину, три стены были каменными, а четвертая представляла собой железную решетку. Единственным источником света был висевший в коридоре тусклый фонарь.
Ему приходилось прилагать усилия, чтобы остаться в здравом уме. Он с трудом выносил тесноту и темноту камеры. По ночам он просыпался в холодном поту. Ему снилось, что он опять был ребенком, который вызвал неудовольствие своего отца и был заперт в чулан. Он тогда не понимал и так никогда и не смог понять неприязни отца и частых суровых наказаний, от которых он искал спасения в зеленых полях и лесах поместья. Они были его прибежищем и все еще оставались им.
— Почему меня не любили? — спрашивал себя Адриан.
Сначала его отвергал отец. Потом брат. Потом Сильвия. А теперь Лорен. Она казалась совсем не похожей на них. Она смотрела на него так, как никто не смотрел: возникало ощущение духовной близости, какого он никогда прежде не знал, ощущение своей завершенности как личности.
Какой же он дурак!
Его отделили от команды. Они были вместе вчера в течение нескольких часов, когда присутствовали на призовом суде. В течение коротких слушаний, на которых были конфискованы корабль и груз, его держали в кандалах. Спорить было бесполезно. Корабль явно вез контрабанду на вражеский берег. И корабль, и груз были переданы правительству Соединенных Штатов.
Команду было приказано освободить, а его судьба была решена несколькими днями раньше военно-морским командованием. Несмотря на протесты Великобритании, правительство объявило Адриана участником военных действий. Ему сказали, что его направят в Вашингтон, в тюрьму «Олд Капитол», где его будут держать до конца войны.
Как долго? Он встал с неудобной железной койки и подошел к решетчатой стене своей камеры. Он был здесь всего две с половиной недели и уже чуть не сошел с ума. Что сделают с ним месяцы и годы заключения?