– В ваших словах есть доля правды, но вариант с сякенами вызывает у меня большое сомнение. – Владимир Владимирович, кажется, вообще не желал считаться с моим мнением. – Я не знаю, какое оружие применял убийца, и соглашусь с тем, что оно должно быть экзотическим. Но мне все же кажется, что это не такие вот, как вы говорите, сякены.
Глава третья
Я уехал из судебно-медицинской экспертизы, даже не продемонстрировав Владимиру Владимировичу шрамы от своих застаревших ранений. В этом не было смысла.
Человек захотел, чтобы я оказался неправым, поскольку ему не понравился. Или у него были какие-то другие причины, по которым он и стал упираться.
Это, по большому счету, вопрос не личных отношений, а профессиональной компетенции. Эксперт не имеет права опираться на собственные эмоции. Это мое категоричное мнение. Да, возможно, я проявил некоторую бестактность, когда начал что-то объяснять ему про вскрытие ран. Конечно, он в этом понимает несравненно больше меня. Тем не менее прислушаться к моим словам ему все же следовало. Я это мнение не с потолка в морге по-латыни читал. Оно на опыте базируется, а шрамы от ранений на моем теле написаны кровью.
Все эти соображения я и высказал капитану Сане, когда вернулся в городское управление внутренних дел.
На это конкретное дело уголовный розыск меня не нанимал, но временный пропуск, выписанный при расследовании предыдущего, у меня не изъяли. Я мог спокойно проходить в уголовный розыск и покидать его. Более того, ко мне в этом здании уже привыкли все дежурные и даже пропуск не спрашивали. А в коридорах со мной здоровались за руку менты, которых я разве что в лицо видел, но никогда с ними не знакомился. Не думаю, что у меня возникли бы проблемы при посещении управления вообще без всякого пропуска.
– Я забыла тебя сразу предупредить, что у Владимира Владимировича сложный характер, – посетовала Радимова. – Ему никогда нельзя возражать и уж тем более давать советы. Он любит, когда к нему за помощью обращаются. Предпочитает, чтобы на него снизу вверх смотрели, хотя сам роста невысокого. Если есть возможность, я всегда стараюсь свой совет обратить в просьбу о помощи. Такой своеобразный у Владимира Владимировича комплекс.
– Это не комплекс, а обыкновенный непрофессионализм.
– Не знаю. Он считается классным специалистом. С другим мнением я не встречалась. Однако не буду спорить. Но у меня тоже есть вопрос относительно твоей версии. Для метания сякенов нужна физическая сила?
– Нет, специальная подготовка. Сила и резкость броска отрабатываются длительной и весьма утомительной тренировкой. До состояния, когда рука больше не поднимается. Без этого невозможно бросить сякен так, чтобы он нанес тяжелое ранение. Хотя у Соколянской и не нашлось серьезных повреждений от них. Поэтому я не буду утверждать, что эти железки бросал специально обученный мужчина. – Я выложил перед ней на стол пакет с оружием ниндзя, предоставленным мне полковником Быковским.
Капитан Саня с интересом разглядывала непривычные штучки.
– Могу повесить на дверь мишень. Поупражняйся. Вдруг когда-нибудь сгодится.
– Если только ради эксперимента.
Дверь в ее кабинете тоже была деревянная, как и в морге. Я нарисовал на листе бумаги мишень, попросил у Сани канцелярскую кнопку и прикрепил свое произведение к двери. Потом я резко отошел в сторону, опасаясь, что капитан Радимова произведет бросок на мой манер, когда моя рука только-только оторвалась от мишени.
Но для этого требовались умение и уверенность в себе. У капитана Сани не было ни одного из этих качеств. Она встала, неумело, по-женски, размахнулась над плечом, а не из-за него, как это делают мужчины, и швырнула сякен.
Он ударился в дверь и упал на пол. Не пожелал воткнуться в дерево, хотя лезвия имел такие, что Радимовой требовалось очень постараться, чтобы добиться подобного результата.
– Да, здесь нужна тренированность, – согласилась она. – Покажи, как правильно бросать.
Я показал. Она швырнула один за другим два сякена. Второй воткнулся в дверь. Правда, рядом с мишенью. Но и это уже было достижением. Да и сам бросок уже выглядел почти мужским. Движение руки капитана Сани после моего показа изменилось, и это придало ее действию определенную мощь. Она начала вкладывать в замах вес своего тела.
Я подобрал упавшие сякены и положил на стол перед Радимовой. Она подняла руку для следующего броска.
В это время в дверь коротко постучали. Потом она раскрылась без приглашения, и к нам снова вошел подполковник Котов.
Я едва успел перехватить руку капитана Сани, уже начавшую движение.
– Покушение на начальника? Чем не угодил? – спросил подполковник, оглянулся и хмыкнул. – Ремонт двери за счет капитана частного сыска или уголовного розыска? Хорошо хоть, что одетыми меня встречаете. И на том спасибо. А то я человек от природы строго семейный и жутко стеснительный. Я даже из комнаты выхожу, когда по телевизору какие-то фривольные фильмы идут. – Он положил на стол несколько листов принтерной распечатки. – Вот, пришел ответ на запрос. Я уже ознакомился. Как и с мнением Владимира Владимировича. Позвонил он мне. Чем-то ему капитан частного сыска не угодил. Патологоанатом просил больше его не присылать, сильно возмутился по поводу знания анатомии. Обойдемся, Тим Сергеич?
Я только слегка скривился и спросил:
– Он признал свой непрофессионализм?
– Владимир Владимирович – лучший в области патологоанатом. У меня нет оснований не доверять столь авторитетному мнению.
– Мне остается только пожалеть область.
– Не будем его судить. Он просто очень не любит, когда его начинают учить непрофессионалы. Отсюда и претензии к вам.
– Я забуду и переживу их. Обидно только, что дело страдает.
– Если только это действительно так, – заметила капитан Саня.
На сей раз она не высказалась за меня, хотя раньше всегда старалась поддерживать. Должно быть, посчитала, что я своими высказываниями честь их мундира пачкаю, хотя судмедэксперты и не менты.
Саня начала читать листы принтерной распечатки, принесенные Василием Андреевичем, и пододвинула один из них мне. На нем была отпечатана фотография человеческого тела со сдвоенными ранами, внешне слегка похожими на те, которые остались на теле Соколянской.
– Шесть лет назад на кухне в своей квартире в Краснодаре была убита женщина. Вилкой для разделки мяса. – Радимова пододвинула мне еще один лист распечатки, где размещалась фотография большой вилки с двумя длинными, острыми зубьями, широкими, как лезвия ножа. – Убийство предположительно было совершено женщиной, приятельницей жертвы – Надеждой Ивановной Тропининой, задержать которую не удалось ни по горячим следам, ни позже. Она до сих пор находится в бегах, и ее местопребывание неизвестно. Объявлена в международный розыск, но результатов пока нет. Было нанесено восемь ударов в разные части тела, хотя смертельным, судя по заключению судмедэкспертизы, был первый из них, угодивший в горло. Остальные удары производились, видимо, в ярости, в припадке. Предполагаемая убийца состояла на учете в психоневрологическом диспансере, но до этого случая не считалась социально опасной. Очевидная ошибка. Против врача тоже было заведено уголовное дело, которое завершилось ничем, поскольку и сама Тропинина пока еще не попала под суд. Нет решения о виновности убийцы, невозможно наказать и врача. Если судить по фотографиям ранений в Краснодаре и у нас, они носят схожий характер.
– Еще похоже, что у нас удары тоже наносились в ярости по мертвому телу, поскольку первый из них уже оказался смертельным, – насмешливо сказал я. – Да, похоже на типичный случай психопатии. Оглашением такой версии ты обвиняешь своего Владимира Владимировича в еще большем непрофессионализме, чем я.
– То есть?.. – хмуро спросил Василий Андреевич.
– Ваш хваленый судмедэксперт, который патологоанатом, заявил, что раны на теле Соколянской на три миллиметра короче, чем те щели, которые остались на двери его кабинета. А я тогда сякен с силой бросал. Значит, такие повреждения вообще никогда не смогли бы привести к смерти Соколянской. А вилка способна убить. Спросите Владимира Владимировича, могли эти раны быть результатом ударов вилкой, и настаивайте на своем. Он сильно, думается, возмутится. Кроме того, куда делась сама вилка?
– А сякен вообще может убить? – спросил Котов.
– Только при попадании в горло и поражении сонной артерии. Все другие ранения, по большому счету, могут быть только незначительными, вопреки всем этим фильмам про ниндзя. Они даже не остановят физически развитого человека. Как куст шиповника или малины – неприятно, но передвигаться можно. Так же и сякен. По крайней мере, мне не помешало даже попадание нескольких таких вот штучек. От третьей я вовремя увернулся – в лицо летела.
Капитан Саня вздохнула, отодвинула от себя листы распечатки и сказала:
– В этом ты, наверное, прав.
– Ты дальше прочитай, – строго сказал подполковник Котов. – Там очень интересные сведения. Погляди, не ленись.
Она снова стала читать.
– Да, это интересно, – заявила Радимова и мрачно посмотрела в мою сторону, но словно сквозь меня.
Я уже замечал, что она глядит так, когда сосредоточенно о чем-то думает, соображает или строит планы.
Я не спрашивал, что там такого интересного передали в ответе на запрос. Сама скажет, как обычно.
Она так и сделала, медленно выговаривая слова, словно добавляя этим ясность и привлекая мое внимание:
– По данным краснодарских сыскарей, На-дежда Ивановна Тропинина может скрываться в нашем городе. Здесь проживал или даже сейчас обретается ее бывший муж Тропинин Илья Константинович. Он развелся с ней как раз по причине ее психической болезни, уехал из Краснодара сначала в Челябинск и увез с собой их единственного сына. Кстати, без решения суда. Тропинина не может обратиться туда по причине того, что находится в розыске. Из Челябинска он три года назад перебрался к нам. Мужа Надежды Ивановны проверяли, когда он еще в Челябинске жил. Специально ради этого туда приезжала бригада краснодарских сыскарей, но Тропинин сказал им, что ничего про свою бывшую жену не знает, не виделся с ней с момента расставания. Однако у сыщиков сложилось впечатление, что он говорил неправду – вел себя очень странно, на некоторые вопросы вообще не отвечал или говорил уклончиво, несколько раз обманул следователей. Сына, по словам Ильи Константиновича, тогда в городе не было. Он якобы гостил тогда у бабушки, матери Надежды Ивановны, котор