– Послушай, я знаю, тебе в течение дня требуются перерывы и ты любишь, когда тебя оставляют в покое. Нам надо будет придумать, как ты будешь давать мне понять, что хочешь побыть одна. Не надо, чтобы ты выплескивала через свои поступки гнев или делала то, что не положено. Мы вполне можем вести себя как цивилизованные люди и сделать так, чтобы ты могла сказать: «Эй, мисс Эт, мне надо немного передохнуть». Так что давай над этим работать.
Ханна слушала ее очень внимательно, даже не думая отрицать здравость этого предложения.
– Думаю, мы договорились.
Мисс Этвуд отвела ее в Спокойную комнату, где на подушке, рядом с мальчиком в красном шлеме, сидела воспитательница Кензи.
– Еще для одной местечко найдется? – спросила мисс Этвуд.
– Конечно. Мы с Ханной теперь старые друзья.
Девочка ее мнения не разделяла. Для нее Кензи была лишь банальным атрибутом этой комнаты и представляла куда меньше интереса, чем большие подушки или полки с книгами. В лучшем случае тянула на уродливый коврик или неприятно яркий свет над головой. Женщина-капля в узких джинсах и с неухоженными, торчащими в разные стороны волосами.
– Пока.
Махать ей рукой Ханна не стала. Потом сняла с полки книгу, точно там же, где оставила. Закладка тоже была на месте.
– Это Йен, – сказала Кензи, – Йен, это Ханна.
Дети даже не удостоили друг друга взглядом. Йен сидел на ее любимой подушке – красной. Она отодвинула подальше от него голубую, чтобы он не мог до нее дотянуться, и устроилась на ней как в гнездышке. Потом открыла книгу на заложенной странице и попыталась читать, но ее отвлекал Йен. Он возбуждал ее любопытство. Она боковым зрением увидела, что он провел рукой по стене, прикасаясь к бугристой, покрытой краской поверхности. Потом несколько раз стукнулся о нее шлемом. Ему это, по-видимому, нравилось, потому что он улыбнулся. Но Кензи не развеселилась. Она встала рядом с ним на колени и сказала:
– Эй, Йен!
Он перестал стучать шлемом о стену и посмотрел на нее.
– Прекрати, ты лишь напрасно тратишь силы. Готов вернуться в класс?
Он покачал головой.
– Может, хочешь что-нибудь почитать?
Йен бросил взгляд на Ханну, сидевшую с видом пай-девочки с книгой в руках. Потом открыл рот, широко улыбнулся, обнажив слюнявые десны с кривыми, желтыми, гнилыми зубами, и кивнул.
– Подойди и помоги мне выбрать. Что ты хочешь почитать?
Мальчик показал на открытую дверь. Ханна машинально посмотрела в холл, пытаясь понять, что так привлекло его интерес. Голова-Шлем был удивительным экземпляром.
– И что? – спросила Кензи.
– Моя книга, моя книга, моя книга!
– Ты оставил книгу на парте?
– Моя парта, моя парта, моя книга.
Кензи встала на колени и обратилась к ним обоим.
– Ну хорошо, я оставлю вас буквально на одну минуту. Одна минута – это шестьдесят секунд. А потом вернусь с книгой Йена. А вы будете вести себя как можно лучше, договорились?
Йен радостно закивал головой. Ханна лишь на нее посмотрела.
– Вот и славно, я сейчас приду.
Когда воспитательница ушла, Ханна в ту же секунду повернулась к Голове-Шлему. Он ткнул в нее пальцем.
– Ханна, Ханна, Ханна.
Она в ответ гавкнула, и он тут же опустил руку. Потом встала на четвереньки, посмотрела ему в глаза и зарычала. Его глаза расширились от страха, он вжался в стену и стал колотиться о нее шлемом.
Ханне в голову пришла мысль, и она на мгновение ему улыбнулась. Затем медленно подползла ближе, расстегнула шлем, аккуратно сняла его и отшвырнула в сторону. Его лицо покраснело от смущения.
Она опять села на пятки и внимательно на него посмотрела. Потом выпустила на волю пса, лающего и рычащего. Голова-Без-Шлема открыла рот, но не закричала. Мальчик ударился незащищенной головой о стену. Обрадовавшись его реакции, Ханна, раскачиваясь из стороны в сторону, двинулась на него. Она рычала, будто собираясь наброситься на него и укусить. Мальчик, дрожа от ужаса, захныкал и стал биться непокрытой головой о стену.
По мере того как псина вела себя все опаснее и опаснее, скрежеща зубами в нескольких дюймах от его лица, мальчик впадал в неистовство. У него изо рта потекли слюни, он снова и снова бился о стену головой. Ханна с довольным видом вновь села на подушку и скрестила ноги. Едва она открыла книгу, как в комнату ворвалась Кензи.
– Я слышала собаку!
Затем отбросила книгу Йена, метнулась к нему и оторвала от стены.
– Питер! – крикнула она кому-то в холл. – Питер!
Потом усадила Йена к себе на колени и осторожно осмотрела его голову. Взглянула на пятна крови на стене, лежавший у ее ног шлем. На Ханну.
– Что случилось? Я слышала лай!
Ханна все так же читала книгу. В дверном проеме вырос молодой воспитатель. Он быстро окинул взглядом комнату: бьющегося в руках Кензи мальчика, стекавшую по виску на подбородок кровь, красные пятна на стене.
– Вызывай скорую и позови сюда мистера Джи!
Питер выхватил из кармана телефон и бросился вон из комнаты.
– Что ты наделала? – спросила Кензи Ханну.
Та спокойно перевернула следующую страницу и представила, что сидит на гигантском грибе в волшебном лесу.
Она не могла даже взглянуть на мужа и поэтому сосредоточилась на мистере Джи, который несколько мгновений назад представился Алексу как доктор Гутиэррес, то есть больше не пытался изображать мистера Дружелюбие. У него на глазу по-прежнему красовалась черная повязка. Алекс сел как настороженный лев, готовый вскочить и разорвать в клочья газель с длинными тонкими ногами.
То, что их вызвали сразу обоих, свидетельствовало о всей серьезности ситуации.
– Перед тем как утверждать, что моя дочь безнадежна, вам, думаю, следует привести какие-нибудь существенные факты, – проревел лев.
– Я не говорил…
Мистер Джи хлестнул глазами – точнее, глазом – по Сюзетте, которую снедало лишь одно чувство: страх.
Что Ханна натворила на этот раз? У нее будет второй шанс?
– Я лишь сказал, что наша школа ей не подходит. Когда она сидела в комнате вместе с мальчиком, тот получил серьезные ранения. Стал биться головой о стену. Мы знаем Йена три года… – Он сделал паузу, медленно вздохнул, а когда заговорил вновь, в его голосе слышалось уже меньше уверенности. – Три года. И за все это время он ни разу сам не снимал с себя шлем. Для него это что-то вроде костюма супергероя, с которым не расстаются никогда. А Кензи – мисс Джонсон – сказала, что слышала, когда бежала по холлу, как Ханна лаяла, словно бешеная псина.
Она быстро глянула на Алекса. Мстительная часть ее души обрадовалась: теперь ему придется ей поверить. Их дочь была способна на жестокость, и теперь в этом убедились другие люди. Хищный зверь в нем немного отступил.
– Почему они остались одни?
Мистер Джи уставился на свои сложенные руки.
– Этот вопрос мы решим между собой. Их оставили всего на минуту, и раньше мы никогда не видели, чтобы Ханна вела себя агрессивно…
– Она не агрессивна.
– …или провоцировала насилие. Для всех нас это стало полной неожиданностью.
– В действительности мы до сих пор не знаем… – начала Сюзетта.
Мужчины повернулись к ней.
– …может, она не хотела причинить ему зла, просто, шлем вызвал ее любопытство. Вполне возможно, девочка даже не знала, что случится, если его снять.
– Она даже не признается, что действительно это сделала, – едва слышно произнес Алекс.
Мистер Джи нахмурился еще больше.
– Миссис Дженсен, зная, насколько умна ваша дочь, можно прийти к выводу, что она, вероятно, решила посмотреть, что из этого получится. И в какой-то момент – когда уже сняла шлем, но еще не залаяла – поняла, что спровоцирует определенную реакцию. Йену пришлось накладывать швы. Он все еще в больнице, не исключено сотрясение мозга.
– Извините…
Она чувствовала себя плохо из-за пострадавшего мальчика, но еще больше – из-за себя. И боялась, что Ханна не на шутку затаила на нее обиду. Спрятать ножницы.
– Она нуждается в более строгом присмотре. Ее нельзя оставлять одну. И возлагать вину за это только на нее нельзя.
– Согласен, – сказал мистер Джи Алексу, – после этого инцидента мы, вероятно, несколько изменим правила для персонала. Но был ранен ребенок. А ваша дочь…
Алекс покачал головой, но Сюзетта знала, что защищать Ханну уже слишком поздно. Она тоже качнула головой, отчаянно желая помешать мистеру Джи озвучить его выводы.
– …требует лечения и наблюдения, которых мы ей дать не можем. Да, дети время от времени впадают в агрессию под влиянием момента, нам это хорошо известно, но мы не готовы заниматься детьми с серьезными… Этот инцидент был тщательно спланирован, и я не думаю, что мы можем предоставить вашей дочери помощь, в которой она нуждается.
Алекс вскочил со стула.
– Она не агрессивна! Послушать вас, так девочка и вовсе психопатка.
– Пожалуйста, доктор Гутиэррес. Ведь ей здесь было так хорошо.
Мысль о том, что она опять целыми днями будет сидеть дома… Нет, Сюзетта больше так не могла. У нее оголились все нервы, терпение было на исходе.
– Мы стали водить ее к врачу – это может на нее повлиять. Прошу вас!
– Отлично, я рад, что Ханне окажут помощь. Знаю, с какими немыслимыми трудностями сталкиваются родители, дети которых впадают в агрессию. Но, прошу прощения, всему есть предел…
– Прошу вас, я не могу…
– Нет, – Алекс вытянул руку, призывая Сюзетту замолчать, – мы не будем никого умолять оставить нашего ребенка в школе, где на нее сваливают всю вину и считают монстром. Персонал надо было лучше готовить!
– Мы просто не можем рисковать и подвергать других детей опасности…
Алекс, кипя от злости, вышел из кабинета. Сюзетта повернулась к директору Джи, не в состоянии стереть с лица умоляющий взгляд.
– Мне жаль, – сказал он.
На этом вопрос был закрыт.
Алекс даже не стал дожидаться Ханну, которая бежала за ним вприпрыжку по холлу, пытаясь догнать. Он направился к выходу. Сюзетта медленно потащилась з