– А если поправится?
Сюзетте не оставалось ничего другого, кроме как верить, что это возможно. Она по себе знала, как можно одолеть даже неизлечимую болезнь. Дочь не должна всю жизнь их терроризировать. Саму Ханну тоже нельзя обрекать на кошмар душевных терзаний. Сюзетта не могла простить себя за то, что не разглядела симптомов патологии раньше, но ведь хорошие родители обязаны обеспечить девочке уход, в котором она нуждается. Даже если ее придется поместить в клинику. Это ведь не навсегда.
Они молча сидели и смотрели на дочь, которая с довольным видом собирала в соседней комнате пазл, ни о чем не подозревая.
Вскоре вернулась Беатрикс с подносом благоухавшего ромашкой чая.
– Я принесла травяной чай и рогалики. Полагаю, вы не сторонники безглютеновых диет?
Они покачали головами. Доктор поставила чай на журнальный столик.
– Судя по вашему виду, что-нибудь горячее вам не повредит. Ханна завтракала?
– Да, съела немного хлопьев, – ответила Сюзетта.
– Ну что же, тогда угощайтесь.
– Спасибо, – Сюзетта сделала из чашки глоток, – вкусно.
– Я только отнесу ей что-нибудь перекусить и скажу, что мы немного поговорим.
Беатрикс намазала половинку рогалика творожным сыром с клубничным джемом и вышла из комнаты.
Они опять стали наблюдать, как доктор общается с их ребенком. Какой же вежливой и чудесной казалась Ханна, когда взяла рогалик и вонзила в него свои резавшиеся зубы. Беатрикс вернулась и закрыла за собой дверь.
– Ну что ж, прежде всего позвольте заметить, что психическое расстройство так же реально, как и любое другое. Но в силу его проявлений может выглядеть гораздо страшнее.
Она закинула ногу на ногу, положила на коленку «молескин» и вооружилась ручкой. Алекс и Сюзетта взяли себе по рогалику, стали откусывать понемногу и запивать чаем, не сводя с Беатрикс глаз.
– Если бы у меня были только ее рисунки, я могла бы прийти к выводу, что в вашей семье происходят какие-то события, вызывающие в ее душе ревность или же порождающие другие, более типичные проблемы во взаимоотношениях матери и дочери, то есть ребенка и того, кто о нем заботится, замаскированные фантазиями и игрой. Возможно, подумала бы о некоем конфликте с действительностью. Но данный случай серьезнее даже вызывающего оппозиционного расстройства. По сути, выполненные девочкой рисунки проливают свет на намерения, скрывающиеся за поступками, о которых вы мне говорили: кнопки, костер, ваши травмы…
Ваше изуродованное лицо.
– И я полагаю, что к этим намерениям следует относиться очень и очень серьезно, особенно с учетом столь быстрого нагнетания ситуации. Как я уже говорила, «Маршз» – единственное специализированное учреждение, которое мне удалось найти несколько лет назад для обратившейся ко мне семьи. Оно создано по образу и подобию аналогичного заведения в Великобритании и обеспечивает лечение детей с серьезными поведенческими расстройствами, погружая их в другую среду. Ханна будет там жить, ходить в школу и получать надлежащий уход. За ней будет осуществляться круглосуточное наблюдение. В классе, за игрой и даже ночью с девочкой обязательно будет кто-нибудь рядом…
– Больше похоже на тюрьму, – враждебно произнес Алекс, пережевывая рогалик.
– В «Маршз» разработана очень эффективная стратегия, частично основанная на изъятии ребенка из окружения, способного усугубить его проблемы.
Беатрикс немного помолчала, по очереди глядя на каждого из них.
– Врать не стану: там есть ребята из семей, где насилие цветет буйным цветом…
Сюзетта перестала жевать, к горлу подступила тошнота. Она считала: если у дочери определят психическое расстройство, это избавит их от неприятностей и ни одна живая душа не скажет, что она плохая мать. Она взглянула на мужа, едва ли не моля, чтобы он взорвался. Он смотрел на Беатрикс яростным взором, но слушал не перебивая.
– Они подвержены приступам ярости, испытывают трудности во взаимоотношениях с окружающими. Многие из них сталкиваются с коммуникативными проблемами. Но здесь очень важно понять, что в поведенческом плане для многих детей чрезвычайно важна такая составляющая, как окружение, хотя каждый ребенок выстраивает с ним сугубо индивидуальные отношения. Порой комбинация среды и отношений ребенка с ней не срабатывает, и тогда могут оказаться полезны заведения типа «Маршз». Там найдут возможность понять Ханну и достучаться до нее, а потом свяжутся с вами и подскажут, как того же можно добиться в домашних условиях.
– Звучит здорово. Это как раз то что надо, – сказала Сюзетта, вкладывая в свои слова больше энтузиазма, чем испытывала в действительности.
Но Алекс, похоже, еще не сдался.
– Может, существуют какие-нибудь… Если она больна, может, ей можно выписать какие-то препараты? – спросил он.
Беатрикс потеребила в пальцах ручку, глядя то на мужа, то на жену.
– Прошу прощения, но все не так просто. При некоторых патологиях лекарства действительно являются частью лечения. Но вот другие в большей степени базируются на изменении поведения. Вполне возможно, что психиатры «Маршз» что-нибудь вам и посоветуют, когда проведут полное обследование. У них огромный опыт лечения детей, у которых в той или иной форме диагностировали психо- или социопатию…
– Полагаете, Ханна страдает от такой же патологии? – спросил Алекс.
Его поза выдавала настороженность и отчаянное желание услышать, в чем же действительно заключается проблема.
– Ситуация Ханны уникальна. Большую часть времени она ведет себя вполне нормально, даже сдержанно и хорошо. Может, несколько замкнуто. Но налицо проблемы с речью. Она за выходные что-нибудь сказала? Эта ведьма, ее второе «я», произнесла на прощание какие-то слова?
– Нет, ничего, – ответила Сюзетта.
Перед тем как продолжить, Беатрикс сделала в блокноте запись.
– Я сообщила специалистам «Маршз» некоторые предварительные сведения, все, что мне известно на данный момент: некоторые аспекты душевного расстройства, элементы ее ошибочных представлений. Девочка наделена очень развитым воображением, а то, что для взрослого считается патологией, в случае с ребенком может означать нечто другое. Но наибольшую озабоченность вызывает расчетливый характер ее жестокости, недвусмысленные намерения и решимость, равно как и полное отсутствие даже намека на раскаяние…
– Неправда! Она сожалеет, что так поступила, – вмешался Алекс.
– Нет, она сожалеет лишь, что не смогла довести дело до конца, – сказала Сюзетта и пристально посмотрела на мужа, желая, чтобы он увидел разницу.
– На данный момент я не могу поставить точный диагноз. Девочка, вероятно, испытывает к Алексу что-то вроде сострадания или же какое-то другое чувство, хотя на вас оно не распространяется. Но мы, по сути, не понимаем, что у нее в голове и что она думает по поводу происходящего. Так что психопатию исключать нельзя.
– Боже мой, нет… – застонал Алекс.
Сюзетта взяла мужа под руку и с силой к нему прижалась. Его дыхание сделалось поверхностным и неровным.
– Это излечимо? – спросила она высоким дрожащим голосом.
Женщина слишком любила дочь, чтобы желать девочке повторения собственной судьбы. Она хотела, чтобы Ханна поправилась. Ей было страшно даже мысленно обрекать ребенка на неизменно суровое, безжалостное будущее, понимая, что дочь всегда будет ходить по краю пропасти.
– Погодите, я вижу на ваших лицах панику. Давайте не будем забегать вперед. Надо все делать по порядку. Мы постепенно узнаем о патологии Ханны все больше и больше. На мой взгляд, между социопатией и психопатией существует определенная разница, и, потом, если подобный диагноз ставят в детском возрасте, это в конечном счете даже хорошо. Дети с такого рода патологиями легче поддаются лечению, чем взрослые. Поскольку они еще окончательно не сформировались, им можно прививать другие модели поведения, модифицируя образ действий в тех или иных ситуациях, развивая способности к сопереживанию и сочувствию. Цель всех подобных усилий – активизировать участок их мозга, ответственный за эти чувства.
На мой взгляд, социопатия чаще всего представляет собой приобретенное поведение, являющееся результатом жестокого обращения или же патологии мозга. Социопаты склонны лгать и манипулировать окружающими для достижения желаемого результата, но при этом не так бесчувственны и черствы, как психопаты. Психопатия может носить генетический характер, обусловленный изменениями структуры мозга, и включать в себя как химические, так и физические компоненты. В отличие от социопатии, в ее основе может лежать дисфункция определенного участка мозга, при этом для нее характерны более агрессивные и беспощадные черты: там, где социопат прибегает к манипуляциям, психопат безжалостно нападает.
Сюзетта нашла выход из положения и поняла, как отсрочить приговор, чтобы прямо сейчас не услышать наихудшего диагноза.
– А компьютерная томография в таких случаях что-нибудь показывает? Я имею в виду, патологии? Ханне совсем недавно делали томограмму, и на ней все было в порядке.
Лицо сидевшего рядом с ней Алекса озарилось надеждой. Но Беатрикс нахмурилась.
– Вообще подобные аномалии выявляются с помощью метода магнитно-резонансной томографии с использованием особо контрастных веществ. В будущем стоит подумать о таком варианте.
Сюзетта и Алекс, тут же растерявшие весь энтузиазм, согласно кивнули.
– Я понимаю, как это выглядит в ваших глазах, но такого рода поведение, особенно в раннем возрасте, можно изменить: детей можно научить состраданию, даже если от природы оно совсем им не присуще. И подобный диагноз хоть и пугает, но отнюдь не означает, что все потеряно. Особенно в детстве. Процесс лечения, как и в случае с любым другим хроническим заболеванием, затянется надолго.
– Это как моя болезнь Крона, – сказала Сюзетта Алексу, не желая, чтобы он терял надежду. – Ханне будет трудно, но она научится и совладает со своим недугом.
Он поднял на жену глаза, полные слез.