Рафаэль Лоран Бассет
Полночь. Дворец Фортуны спит. Сидящий в одиночестве в своей спальне Рафаэль переворачивает хрупкие страницы книги о лунах и их влиянии на приливы и отливы. Он ждет. Наконец раздается тихий стук в дверь. Рафаэль одним плавным движением встает, блеснув в свете свечи каменьями на шелковом одеянии, и бесшумно идет впустить посетителя. Вошедший Энцо приносит с собой аромат ветра, ночи и смерти. Он одет во все темное. Рафаэль почтительно склоняется.
Энцо прикрывает за собой дверь.
— Турнир Штормов, — тихо произносит он. — Всё подтвердилось. Король с королевой будут присутствовать на нем вместе. Это отличный шанс убрать их обоих.
— Прекрасно, — кивает Рафаэль.
Энцо, нахмурившись, рассматривает его.
— У тебя усталый вид, — замечает он. — Тебе нездоровится?
Последний клиент Рафаэля ушел уже больше часа назад.
— Я в порядке, — помедлив, отвечает Рафаэль.
— Ты пообщался сегодня с Аделиной?
— Да.
— И?
Рафаэль рассказывает Энцо о проведенном тесте и о том, что показал каждый из самоцветов. Отмечает он и ошеломляющую реакцию Аделины на притяжение камней-близнецов. Заинтересованный прищур Энцо вгоняет Рафаэля в дрожь. Именно этого он и боялся — вызвать у Энцо интерес. За последние годы он собрал немало Молодой Элиты, но никто из членов общества «Кинжала» не отреагировал на алмаз так же, как Энцо, не показал такой же ярой амбициозности. О, ощущать его энергию упоительно.
— Страх и Ярость, — задумчиво произносит принц. Его глаза блестят. — Что ж. Она первая.
Рафаэль глубоко вздыхает.
— Ты уверен, что ее стоит обучать? — спрашивает он.
— А ты что предлагаешь? — Энцо закладывает руки в перчатках за спину.
— Избавиться от нее. И поскорее.
— Ты просишь меня убить Аделину после всех трудностей, что мы испытали, спасая ее?
— Энцо. — Голос Рафаэля тверд, хоть в нем и слышится горечь. — Каждое из ее воспоминаний подернуто тьмой. Ее разум болен. С ней что-то не так. Ее сила должна была проявиться очень рано, еще в детстве, но она стала обретать ее лишь сейчас. Копившаяся в ней годами энергия видоизменилась, и меня это беспокоит. Аделина сама еще не осознает того, как алчет ее использовать. Я не знаю, как она отреагирует на наше обучение.
— Ты боишься ее, — заинтригованно говорит Энцо. — Или боишься своей увлеченности ею.
Рафаэль молчит. «Нет. Я боюсь твоей увлеченности ею».
Взгляд Энцо смягчается.
— Ты знаешь, что я тебе доверяю. Всегда доверял. Но избавиться от нее — слишком расточительно для нас. Потенциал Аделины принесет нам большую пользу.
— Она принесет нам пользу, — соглашается Рафаэль. Сапфировые пряди в его волосах ловят отсвет свечи. Он бросает на Энцо взгляд искоса. — Если будет тебе подчиняться.
— Скоро я верну себе трон, — тихо отвечает Энцо. — И мальфетто более не будут жить в страхе. — От его тела исходит тепло огня, и Рафаэль это прекрасно ощущает. — Аделина обладает силой привести нас к нему, даже если эта сила окутана тьмой. Мы все видели, на что она способна. И у нее нет причин идти против нас.
Рафаэля всё равно гложут сомнения.
— Не оступись, Жнец. Мы пока не знаем пределов ее силы.
— Вот и займись ее обучением. Посмотрим, как она будет справляться. Если ты не изменишь своего решения, мы избавимся от нее. Но до тех пор, — взгляд Энцо становится жестким, — она останется с нами.
«Мы совершаем ужасную ошибку», — думает Рафаэль, но почтительно склоняется перед принцем:
— Слушаюсь, Ваше Высочество.
Его волосы при поклоне соскальзывают вперед, обнажая шею. Придвинувшись, Энцо мягко отодвигает воротник Рафаэля в сторону и видит на его шее жуткие бордовые синяки, как будто его кто-то пытался душить.
Только теперь, приподняв подбородок Рафаэля и развернув его лицо к свету, Энцо замечает в уголке его рта кровоподтек.
— Это сделал кто-то из твоих клиентов? — спрашивает он, глядя Рафаэлю в глаза.
Не поднимая взгляда, Рафаэль поправляет воротник и перебрасывает блестящую волну волос через плечо. Он ничего не говорит, зная, что его молчание само ответит на вопрос Энцо.
— Его имя, — приглушенно требует принц.
Рафаэль не сразу отвечает. Большинство его клиентов нежны с ним, даже в страсти. Но не все. Возвращаются воспоминания о прошедшем вечере, о грубых руках на шее, об ударе о стену, о пощечине, об оскорблениях, злобно выплевываемых ему в ухо. Такое случается довольно редко, и Рафаэлю не нравится беспокоить этим Энцо.
Работа Рафаэля очень важна для общества «Кинжала». Он не наделен такой силой, как другие, и не может убивать, но он может обольщать. Многие из клиентов, потеряв голову от любви к нему, становятся верными покровителями общества. В его постели заключаются политические союзы.
И всё же. Эта работа таит в себе свои опасности. «Нужно сначала рассказать обо всем мадам. Она сама уладит этот вопрос. Возьмет с него дополнительную плату за насилие и запретит ему встречаться со мной». Но Рафаэль встречает взгляд Энцо, и его чуткое сердце черствеет. Нет, не в этот раз. Некоторые заслуживают наказание посерьезнее штрафа.
— Маурицио Салдана, — отвечает он.
Энцо кивает. Выражение его лица не меняется, однако в глазах вспыхивают ярко-красные крапинки. Он прижимает палец к груди Рафаэля. Его голос тих, но не требует пререканий:
— В следующий раз ничего от меня не скрывай.
* * *
Утром Инквизиторы находят графа Маурицио Салдана прибитым к парадной двери его собственного дома. Его рот открыт в безмолвном крике, а тело обуглено до неузнаваемости.
Магия — сокращенный термин, взятый из книги «Трюки Магиано», в которой описаны деяния известного молодого шарлатана Магиано, так и не пойманного Инквизицией.
— Из очерка Рафаэля Лорана Бассета.
Аделина Амутеру
Виолетта боялась грозы.
Когда мы были маленькими, она при первом же раскате грома тайком пробиралась в мою спальню. Забиралась в мою постель, будила меня и прижималась своим худеньким телом ко мне. Снаружи бушевала гроза, а я, обняв сестру рукой, тихо пела ей мамину колыбельную. Хоть мне и неприятно признаваться в этом, но мне нравилось ощущать ее беспомощность. В эти мгновения я чувствовала себя сильной и считала себя лучше сестры.
Так начинается мой сон. За окном грохочет гром. Во сне я просыпаюсь в своей спальне и обнаруживаю прильнувшую ко мне сестру. Она лежит под одеялами, повернувшись ко мне спиной и дрожа, ее темные локоны красивой волной лежат на моей подушке. Я сонно улыбаюсь.
— Не бойся, Виолетта, — шепчу я. — Это всего лишь гроза. — Я обнимаю ее за плечи и запеваю колыбельную.
«Это больше чем гроза», — шепотом отвечает она мне. У нее странный голос. Шипящий. Нечеловеческий.
Я обрываю песню. С моих губ сходит улыбка.
— Виолетта? — Я переворачиваю сестру лицом к себе.
У нее нет лица.
Внезапно кровать рушится подо мной, и я падаю. Падаю, падаю, падаю. Кажется, я буду падать вечно.
Всплеск.
Я отчаянно рвусь вверх. Выплыв на поверхность, хватаю ртом воздух и вытираю с глаз воду. Где я? Меня со всех сторон окружает спокойная гладь океана, ни одного островка на виду. Над головой угольно-серое небо. Вокруг — черный океан.
Я в водах Подземного мира. Мира мертвых.
Я сразу же это понимаю, потому что свет здесь совсем не такой как в мире живых — яркий и чистый, отгоняющий тени своим теплом. Тут свет мертвый, настолько слабый, что всё кругом окрашено серым. Нет ни цвета, ни звуков. Только неподвижный океан. Я вглядываюсь в темную воду, и желудок сжимается от страха. Черная, безбрежная океанская глубь заполнена скользящими, призрачными силуэтами монстров.
«Аделина», — шепотом зовет меня кто-то.
Я поднимаю взгляд и вижу девочку, идущую ко мне по поверхности океана. У нее бледная, фарфоровая кожа, костлявое тело, прикрытое белыми шелками, и длинные черные волосы, застилающие водную гладь бесконечной паутиной. Это Формидите, ангел Страха, дочь Смерти. Мне хочется кричать, но из горла не выходит ни звука.
Она наклоняется ко мне. Там, где у нее должны быть глаза, нос и рот, я вижу лишь кожу, словно на ее лицо плотно натянута ткань. Это она, а не Виолетта прижималась ко мне в спальне.
«Страх — это сила», — шепчет она.
Костлявая рука хватает меня снизу и утаскивает под воду.
* * *
Я сажусь в постели, дрожа всем телом. Океан исчез, его заменила моя пустая спальня во дворце Фортуны. Тихо стучит в окна дождь.
Чуть успокоившись, я устало опускаю голову на руки. Перед глазами стоит образ сестры из сна и призраки. Идет ли дождь там, где сейчас Виолетта? Мучает ли ее бессонница из-за грозы?
Что мне делать? Я пытаюсь (уже в который раз!) ухватить спрятанную в глубине меня энергию и вытащить ее наружу, но опять безрезультатно. Что, если я уже никогда не смогу этого сделать? В какой-то степени это хорошо. Возможно, мне не стоит больше использовать свою силу. И в то же время от этой мысли екает сердце.
Что, если мне сегодня сбежать? Скрыться от общества «Кинжала»?
В голове крутятся зловещие слова Рафаэля. Он сказал, что народ Снежных земель чтит мальфетто и Элиту — я могу сначала спрятаться в Кенетре, а потом уплыть на север. Однако, даже обдумывая эту возможность, я всё равно понимаю, что бежать — бессмысленно и опасно. «Не горячись, Аделина», — говорю я себе. Если мне и удастся убежать, то меня быстро догонят. Молодая Элита отточила до совершенства способность управлять своей силой. Я — нет. Что я буду делать, если Главы Инквизиции сядут мне на хвост? Скорее всего, в этот самый момент они как раз прочесывают юг Кенетры и ждут, когда я сделаю неверный шаг. Если мне не удалось скрыться от Инквизиторов, то глупо надеяться на то, что я смогу удрать разом и от них, и от Элиты. Общество «Кинжала» не успокоится, пока не поймает меня и не заткнет мне рот до того, как я выдам его секреты. Вероятно, меня поймают прежде, чем я успею добраться до гавани. Если же мне удастся сесть на судно, плывущее в Снежные земли, Элита запросто схватит меня там. Они и сейчас, наверное, за мной следят. Если сбегу, придется всё время их опасаться. Да и шансы на побег почти равны нулю.