– Идем дальше, – шепчет она.
Едва мы высовываем нос из переулка, мимо пробегают инквизиторы. Они вваливаются в дом, на первом этаже которого – небольшой магазин. Вскоре из дома выталкивают женщину. Опять мальфетто. Она теряет равновесие и падает. Женщина рыдает, умоляя пощадить ее. Это владелица магазина. Инквизиторы врываются внутрь. В окнах видны язычки огня. Женщина ползает у инквизиторов в ногах, умоляя не сжигать ее имущество. Инквизитор брезгливо отпихивает ее сапогом. В окнах близлежащих домов – испуганные лица соседей. Нечего и думать, что кто-то выбежит ей на помощь.
Обезумевшая хозяйка горящего магазина продолжает кричать. Кто-то из инквизиторов выхватывает меч и… Внезапный порыв ветра сбивает его с ног и поднимает в воздух. Инквизитор парит на уровне крыш. Ветроходец! Общество Кинжала где-то рядом. Инквизитор камнем падает вниз и больше не поднимается. Виолетта вздрагивает. Ее пальцы впиваются мне в плечо. Огонь внутри магазина гаснет, оставляя лишь струйки черного дыма. Инквизиторы кричат, озираясь по сторонам и размахивая мечами. Но люди Энцо уже скрылись. Я вжимаюсь обратно в сумрачный переулок. Встречи с Обществом Кинжала я боюсь не меньше, чем инквизиторов.
Издали доносятся отчаянные крики нескольких мальфетто:
– Молодая Элита!
Хозяйка спасенного магазина стоит на коленях, воздев руки к небу.
– Они здесь. Спасите нас!
Остальные ей вторят. Их голоса полны такого отчаяния, что у меня волосы встают дыбом. Призывы остаются без ответа. Инквизиторы мечутся по улицам, разыскивая своих заклятых врагов, но те исчезли.
– Надо выбираться отсюда, – шепчу я Виолетте. – Идем со мной. Дальше пойдем под землей.
Возвращаемся в переулок. Я нахожу вход в катакомбы. Надеюсь, что мы не заблудимся. Здесь хотя бы тихо.
Не решаюсь соваться во внутренний двор и веду Виолетту через другой выход. К этому времени солнце уже взошло. Выходим на поверхность. Отсюда до Двора Фортунаты рукой подать… Я застываю на месте, отказываясь верить своему единственному глазу. Роскошный Двор Фортунаты, который называли жемчужиной в короне Эстенции, стоит с закопченными стенами. Чувствуется, инквизиторы побывали здесь еще ночью. У входа – следы крови. Члены Общества Кинжала должны были исчезнуть, ведь все их планы, их замыслы по захвату трона, их главное пристанище напрочь разрушены. За одну ночь.
Ничего не осталось.
Аделина Амотеру
Когда аристане завоевали саланцев, они забрали не только все богатства побежденных, но и саланских детей. Иногда – прямо из материнского чрева.
Войти внутрь Двора Фортунаты я не решилась. Там могли находиться инквизиторы, а я вовсе не жаждала новой встречи с ними. Была еще одна причина: я не хотела увидеть тела тех, кого знала. Я привыкла считать Двор Фортунаты надежной крепостью. Не удивлюсь, если инквизиторы превратили его в ловушку.
Мне не оставалось ничего иного, как взять Виолетту за руку и вернуться в единственное безопасное место – в катакомбы.
Здесь по-прежнему пусто и тихо. Звуки, пробивающиеся с поверхности, похожи на шепот призраков, что стерегут эти темные узкие коридоры. У нас нет фонарей, и мы довольствуемся слабыми лучиками света, что проникают сквозь решетки в потолке. Пошел дождь, и вместе со светом оттуда падают дождевые капли.
Мы проводим в катакомбах час за часом, прячась в этом обиталище мертвых. Любопытства ради я повела Виолетту в сторону дворцовой площади. Там из-за решеток, вперемешку с шумом дождя, до нас донесся голос Терена. Слов было не разобрать. Чувствовалось, он отдавал все новые приказы инквизиторам. Охота на мальфетто продолжается. Стоит мне вспомнить о минувшей ночи, как в животе сразу поднимается тошнота. Голос совести требует, чтобы я вышла на поверхность и помогла хоть кому-нибудь из обреченных. Но сил на новые иллюзии у меня нет.
Что ожидает Энцо? Если бы он захватил трон, у него нашлись бы тысячи сторонников. Сейчас даже те, кто симпатизировал Молодой Элите и Обществу Кинжала, предпочтут затаиться.
А что ожидает нас с Виолеттой? Если за весь день мы здесь ни с кем не столкнулись, это еще не повод успокаиваться. Вдруг инквизиторы уже проникли в катакомбы? Я настолько устала, что даже эта мысль не может заставить меня подняться.
Мы сидим, прислонившись к стене.
– Ты как? – спрашиваю я Виолетту.
У меня давно пересохло в горле, и слова его раздирают. Пить дождевую воду я не решаюсь.
– Более или менее, – отвечает сестра.
Вид у нее отрешенный. Она разглядывает новую белую маску, прикрывающую мне левую сторону лица.
Я вздыхаю и от нечего делать начинаю заплетать себе косу. Как странно: мы с Виолеттой так давно не виделись, а сейчас я не нахожу слов, чтобы завести разговор. Я заплетаю косу, расплетаю, потом опять заплетаю. Вспоминаю, что когда-то мы могли вот так же часами сидеть в саду, не произнося ни слова. Но один вопрос вертится у меня на языке.
– Сколько времени Терен держал тебя в той камере?
– Со дня твоей несостоявшейся казни, – шепотом отвечает Виолетта. – Инквизиция несколько дней искала тебя по всей Далии, – помолчав, продолжает она. – Искали мальфетто с серебристыми волосами. Убили двух похожих девчонок… на всякий случай. – Она опускает голову. – Инквизиторы разместились в нашем доме, и мне было не убежать. Потом приехал Терен и забрал меня. Объявил, что повезет меня в Эстенцию. Говорил, что хочет помочь нам обеим.
– Он… ничего тебе не сделал?
Виолетта качает головой:
– Телесно – нет.
– Он догадывался, что у тебя есть способности?
– Нет.
Я сажусь поудобнее. Виолетта упирается подбородком в ладонь и внимательно смотрит на меня.
– А они ведь у тебя есть.
Мне не надо ее словесного ответа. Подтверждение я видела в камере.
– Когда ты о них узнала?
– Еще в детстве. – Она подтягивает колени.
Я настолько ошеломлена, что забываю дышать.
– Случайно обнаружила. Сначала не поверила. Подумала, что мне показалось, – продолжает сестра, пряча взгляд. – У меня ведь не было отметин. Разве такая, как я, может быть мальфетто и обладать демоническими… необычными силами?
– Когда? – спрашиваю я, пытаясь не замечать звона в ушах.
– В тот день, когда отец сломал тебе палец, – едва слышно отвечает Виолетта. – Помнишь, как ты вырвалась от него? Ты хотела скрыться за темной завесой. В буквальном смысле. Я это почувствовала.
Чувствовать меня способен только Раффаэле.
– Ты сумела меня почувствовать?
Виолетта кивает:
– В тот день я поняла: я не хочу, чтобы ты своими поступками еще больше сердила отца. Ты, наверное, думала: «Я покажу ему что-нибудь необычное, и он сразу начнет относиться ко мне по-другому». А я знала: этого не будет. Я боялась, что тогда отец тебя убьет, продаст… или сделает что-нибудь похуже. И тогда я… – Она пытается найти подходящие слова. – Тогда я сделала вот так… – Виолетта вытягивает руки, налегая на невидимую преграду. – Я тебя оттеснила. Остановила.
В мозгу вспышкой проносятся слова Раффаэле: «У тебя внутри есть что-то темное и горестное»». Не там ли берут начало все мои жуткие мысли? Не там ли они копились годами, стремясь вырваться наружу?
После слов Виолетты многое становится на свои места. Раффаэле удивлялся, почему мои необычные способности не проявились в раннем возрасте. Они бы и проявились, не подавляй их Виолетта. Она делала это с упрямым постоянством. Я вспоминаю, что после того случая она заболела. У нее был жар. Я думала, что она простудилась.
Но разве я не воспользовалась своими силами в ночь бегства из дому? Мы с Виолеттой тогда впервые в жизни расстались. Я еще почувствовала, как надо мной поднимается завеса. А день казни? Я ведь тогда тоже дала выход своим необычным способностям.
Снова вспоминаю Раффаэле и качаю головой:
– Должно быть, ты что-то недоговариваешь. У нас… в Обществе Кинжала есть человек. Его зовут Вестник. Он способен чувствовать тех, кто принадлежит к Молодой Элите. Но тебя он не почувствовал. Почему?
Естественно, у Виолетты нет ответа на мой вопрос. С чего я решила, что она мне ответит? Виолетта беспомощно смотрит на меня. И вдруг ответ приходит сам. «Раффаэле ее не почувствовал, поскольку Виолетта, сама того не подозревая, оттеснила и его силу». Приехав в Далию, Раффаэле не почувствовал ее способности.
– А потом ты снова оттесняла мою силу?
– Да, – бесцветным, не своим голосом отвечает Виолетта. – Когда инквизиторы тебя арестовали. Я оттеснила твою силу. Не хотела, чтобы в тюрьме ты пыталась бороться с инквизиторами. Ты все равно не справилась бы с ними. Я думала так: они убедятся, что у тебя нет никаких необычных способностей, и простят тебя. Но потом я узнала, что тебя приговорили к казни. Я видела, как тебя потащили на площадь. Я не знала, как помочь… и тогда я освободила твою силу. А ты призвала ее там… у столба. – Она опускает глаза. – Я ничего не знаю, что было с тобой потом, когда тебя забрали люди в синих плащах.
Гулко колотится сердце. Теперь мне ясно: в Обществе Кинжала я училась тому, чему могла бы научиться значительно раньше. Я беру руку Виолетты и прижимаю к своему сердцу.
– Я хочу увидеть, как ты это делаешь. Покажи.
Виолетта колеблется. Потом глубоко дышит, закрывает глаза и надавливает. Я сосредоточиваюсь на своих ощущениях. Мне кажется, будто из меня выжимают не только воздух, но и кровь. Я пробую почувствовать нити силы и не могу. Они недосягаемы. Я тяжело приваливаюсь к стене. В груди странная пустота. Почему-то я не помню схожих ощущений в прошлом. Тогда мне было не с чем сравнивать, потому и не помню. А теперь, когда я привыкла чувствовать нити силы, я остро ощущаю их отсутствие. Тьма в сердце никуда не исчезла, однако мне до нее не дотянуться. Я почти не чувствую ее. И здесь мне становится по-настоящему страшно.
– Верни мне силу, – шепчу я сестре.