[1017]. Он понимал, что его войско, меньшее по размерам, чем персидское, легко может попасть в окружение, а потому впервые сформировал вторую, или заднюю, фалангу, имевшую возможность развернуться и отразить любую атаку с тыла. Общее построение напоминало грубую трапецию с усиленными боковыми сторонами. По сути, цель состояла в том, чтобы заставить Дария перенаправить свою кавалерию, что позволило бы начать контрнаступление на ослабленную линию персов, но стратегия эта была рискованной и зависела от дисциплины, мужества и способностей его людей, в которых Александр не сомневался.
Он начал с того, что двинулся вправо, под косым углом, удаляясь от подготовленной персами площадки. Дарий, заботясь о том, чтобы сохранить свое позиционное преимущество и не дать противнику обойти себя с фланга, послал кавалерию, чтобы обогнуть македонян и помешать им продлить линию обороны. Вскоре на фланге развернулась жаркая битва, Александр бросил туда своих конных воинов, чтобы противостоять угрозе, – стремительные движения огромного количества всадников поднимали тучи пыли. Теперь Дарий развернул к бою ужасающие серпоносные колесницы, но они оказались не особо эффективными. Их возниц сбивала легкая пехота, македонская фаланга расступалась, чтобы пропустить колесницы, не пострадав от них, а дальше лошадей перехватывали Щитоносцы и конюхи. Между тем смещающаяся линия персов, наряду с крупномасштабным использованием кавалерии против правого фланга Александра, привела к истончению их основного фронта, и, вероятно, где-то левее центра образовалась брешь. Именно этого ждал Александр. Он построил кавалерию Спутников в летучий клин и с поддержкой тяжелой и легкой пехоты атаковал слабое место, направляя копья по диагонали в сторону Дария. Бой был жестоким, мечи рубили направо и налево, копья вонзались в лица противников. В атаку на персов пошла и основная македонская фаланга, их плотные ряды, ощетинившиеся сарисами, вызвали хаос в строю. Дарий следил за кровавым наступлением со своей колесницы, и, когда ряды фаланги оказались совсем близко, он снова бежал, а центр и левое крыло его армии быстро рухнули за его спиной. Александр преследовал, но на другой стороне поля боя случилась беда. Крыло Пармениона изолировали и окружили. Часть персидской кавалерии обогнула македонский левый фланг и атаковала обоз. Действия Александра также привели к разрыву в его собственной линии, позволив другой части вражеских всадников проникнуть в их ряды. Пармениона и его отряды стали теснить со всех сторон, поэтому он послал Александру призыв о помощи. Когда до царя дошло это известие, он прекратил преследовать Дария и вернулся на поле боя, но наткнулся на бегущую вражескую кавалерию. Здесь сражение было самым отчаянным, около 60 Cпутников пали в битве, многих ранили, но все же Александру удалось одержать победу. Затем он двинулся вперед, чтобы атаковать правый фланг противника. Однако к этому времени Парменион и его фессалийские всадники переломили ситуацию, о бегстве Дария стало известно всем, и то, что осталось от персидской армии, распалось. Александр снова отправился в погоню за Великим царем. Как и при Иссе, тому удалось избежать пленения, но по его авторитету в собственной стране и армии был нанесен смертельный удар.
Позже Александра приветствовали в Вавилоне, где ему присвоили титул «Царь Мира». Ему в этот момент было всего 25 лет[1018]. Он продолжил захват других царских городов – взял Сузы, Персеполь и Пасаргады, их сокровищницы сделали его самым богатым человеком на свете. Когда панэллинская миссия была выполнена, роскошный дворец Персеполя, символ империи Ахеменидов, разграбили, разрушили и сожгли дотла. Некоторые античные авторы предполагают, что пожар случился из-за пьяной ошибки афинской гетеры по имени Таис, но, скорее всего, это был тщательно продуманный поступок. Сначала из дворца вынесли все сокровища, затем воинам разрешили взять или уничтожить то, что осталось. Раскопки на месте столицы предполагают, что огонь загорелся одновременно во многих местах, причем именно в зданиях, связанных с Ксерксом, некогда разграбившим Афины; специально построенные трибуны, вероятно, позволяли грекам и македонянам наблюдать за пожаром. Великая война закончилась, месть погасило пламя[1019].
Затем Александр сосредоточился на поисках Дария. Тот перегруппировал свои войска в Экбатанах, еще одном царском городе на севере Персии, но ему не хватало бойцов для нового сражения, так что он отошел к Каспийскому морю. Александр преследовал и догнал его за Каспийскими Воротами, где Великого царя закололи и оставили умирать собственные приближенные. Александр позаботился о похоронах своего предшественника и приказал выследить его убийцу и узурпатора Бесса. Это был поворотный момент в кампании: мотивы для войны, которые были у Коринфского союза, стали исчезать, и оставались только мотивы нового Царя царей. Многие из союзных войск были отправлены домой, но македоняне и те, кто соблазнился продолжить свою службу в качестве наемников, вместе с Александром отправились в Бактрию и Согдиану (современные Афганистан и Узбекистан), северные земли империи Ахеменидов. Бесс, принявший тронное имя Артаксеркс V, был оставлен своими людьми, но усилия Александра по укреплению границы привели к восстанию местных вождей и полукочевых народов региона. Александр потратил больше года на борьбу с этими новыми противниками, разделив свои силы, чтобы противодействовать партизанской тактике врага, и укрепив сеть военных аванпостов и поселений, построенных немного раньше, – эта стратегия повторяла методы Филиппа во Фракии. Как и его отец, Александр взял новую жену из знатного бактрийского рода, девушку по имени Роксана, чтобы упрочить отношения с местной аристократией.
Это лишь один из многих способов, которыми Александр пытался примирить азиатские и македонские обычаи. Он перенял некоторые элементы персидской одежды и протокола, допустил к своему двору иностранцев, сохранил принципы правления Ахеменидов и начал обучать персидскую молодежь на македонский манер. Плутарх полагал, что Александр использовал такой подход ради установления власти посредством доброй воли, а не исключительно силы[1020]. Его отец делал нечто подобное, расширяя границы Македонии, но эта прогрессивная политика вызывала большое недовольство среди некоторых консервативных греков и македонян, считавших персов низшей расой. Таково было и мнение Аристотеля, который, возможно, обсуждал этот вопрос со своим учеником. «Александр не последовал совету Аристотеля, – рассказывает Плутарх, – обращаться с греками как их вождь, а с другими народами как их хозяин; относиться к грекам как к друзьям и родственникам, но вести себя по отношению к другим народам, как если бы они были растениями или животными»[1021].
На этом этапе кампании появились и внутренние проблемы. В 330 году до н. э. Филота, глава конницы Спутников, оказался замешан в заговоре с целью убийства царя; его пытали, признали виновным и казнили вместе с другими заговорщиками. В связи с этим был казнен и Парменион, отец Филоты, – человек, командовавший левым флангом во всех крупных сражениях Александра, ветеран царствования Филиппа и один из самых почитаемых и могущественных македонских вельмож. Остается только гадать, была ли в этих обвинениях доля правды, – возможно, Александр сфабриковал их, чтобы искоренить влияние ключевой группировки в армии. Сохранились рассказы, что, когда слухи об этом достигли Македонии, Антипатр заметил: «Если Парменион замышляет против Александра, кому можно доверять? А если нет, то что делать?»[1022]
Затем последовала пьяная ссора и убийство Клита, а вскоре после женитьбы Александра на Роксане обнаружился заговор царских пажей, который мог бы увенчаться успехом, если бы Александр не пьянствовал со своими друзьями до глубокой ночи, лишив юношей, охранявших его опочивальню, возможности напасть на него в удобное для них время. Каллисфен, историк кампании, который возражал против того, чтобы Александр перенимал персидские обычаи, особенно против попытки ввести проскинезу (простирание ниц перед царем), также был замешан в заговоре, а позже либо убит, либо умер до суда.
В 327 году до н. э. Александр вновь пересек горы Гиндукуш и направился на восток, в северную Индию, надеясь подчинить себе земли, связанные с империей Ахеменидов. В следующем году у реки Гидасп (ныне Джелум) он столкнулся с армией местного царя Пора. Это было одно из самых жестоких сражений за всю историю правления Александра, но македонской кавалерии в конце концов удалось окружить врага и его устрашающие ряды боевых слонов. В честь победы заказали специальный набор памятных медальонов, но событие было окрашено горем. Буцефал, любимый конь Александра, погиб примерно в то же время, и вокруг его могилы построили город Александрия Буцефала.
Армия настаивала на возвращении. Александр, видимо, верил, что они вот-вот выйдут к восточному морю, как то предполагал Аристотель, но у реки Гифас (Беас) деморализованные и утомленные боями воины отказались идти дальше. Александру не суждено было достичь края света.
Для обратного пути построили флот, чтобы переправить людей вниз по реке к устью Инда. Путешествие не было мирным: по дороге они встречали все большее сопротивление, политика террора со стороны Александра часто заканчивалась расправой над местными жителями. В одном поселении маллов, предположительно в современном Мултане, Александр, подстегивая свои впавшие в апатию войска, лично возглавив штурм стены, был окружен внутри цитадели и получил самую серьезную рану в своей жизни: массивная стрела пронзила нагрудник и застряла в его груди. Несмотря на сильную кровопотерю, он выжил, помогли крепкое телосложение и общее здоровье; однако многие считали его мертвым, пока он снова не появился перед войском несколько дней спустя, даже сумев сесть на лошадь под оглушительные приветствия солдат.