Майкрофт. Майкрофт?
Я медленно подхожу к пустому креслу.
— Можно?
Получаю кивок от Холмса и сажусь.
— А это можно? — указываю на алкоголь в хрустале.
Разумеется, я шучу. Политик вскидывает вверх брови.
— Ты…
— Я шучу. — смеюсь я. — Знаю, что нельзя.
Холмс начинает улыбаться. Приятно видеть его улыбку вместо холодно поджатых губ.
Дальше мы молчим. Я принимаюсь глядеть на огонь. Жизнь в последнее время делает по истине крутые повороты. Но я теперь на верном пути. Да?
— Уже можно немного понаглеть? — глядя перед собой, интересуюсь я, желая вывести Майкрофта на волнующий меня разговор.
Тот снова улыбается и вскидывает брови высоко-высоко.
— Ты же уверял меня, что изменился. — напоминает политик.
Я издаю лёгкий смешок, мысленно репетируя свои реплики.
— Да, — я снова посмеиваюсь. Как же невероятно легко и хорошо мне сейчас. — но я хочу кое-что прояснить.
— Ну… — так Холмс приглашает к делу.
Я всё-таки поднимаю на него глаза. Сложно почему-то сохранять невозмутимость. Почему мы так много улыбаемся? Вот о чём я вдруг думаю.
— Я ведь правильно понял, — я еле сдерживаю очередную улыбку. — что ты не можешь выкинуть меня из головы…
Холмс тут же понимает о чём я и картинно закатывает глаза.
— Я предполагал, что ты вцепишься в те мои слова. — хмыкает он.
О, да. Конечно я вцепился. Мало у кого я вызываю подобный эффект. Мне интересно почему. Особенно у Майкрофта.
— Мне уже называть тебя братишкой? — продолжаю нагло шутить я.
— Умоляю, нет. — тут же восклицает Холмс.
Я смеюсь.
— Верно, тебе одного с головой хватает.
Политик кивает и тут же качает головой. Бедный Майкрофт. На его плечах не только целая страна, но ещё и братец детектив-любитель, влезающий в неприятности. Ну, а так же есть я. Не знаю, какой груз я из себя представляю, но мне вдруг становится ясно, что Майкрофт… Я отвожу от него взгляд, машинально касаясь своей груди. Сердце бьётся быстро. Боже. Я слепой идиот. Я просто слепой идиот. Ответ всегда был рядом, но я был слишком беспечен, чтобы обратить на него своё внимание.
Я вцепляюсь в колени, ощущая нахлынувшее чувство вины и стыда.
— Эдвард? — Холмс заметил резкую перемну в моём настроении.
Я нервно тереблю ткань, трусливо избегая взгляда политика.
— Мне… — я снова срываюсь на хрип.
Головная боль потихоньку нарастает. Чёрт! Я же и таблеток не взял! Ох, видно я ещё не привык быть ответственным взрослым.
Вдруг у Холмса вибрирует телефон. Он смотрит на экран.
— Это привезли еду. Я оставлю тебя минуту. Хорошо?
Политик ставит на столик стакан с виски и поднимается. Я остаюсь один наедине с жаром камина. Почему мне так стыдно? Я прикрываю глаза. Я был просто отвратительным. Я мог помогать Майкрофту, а вместо этого лишь добавлял проблем.
Холмс застаёт меня с опущенными уголками губ.
— Да что случилось, Эдвард? — пытается добиться от меня ответа он.
Политик раскладывает на столе заказную еду, беспокойно поглядывая на меня.
— Мне просто стыдно. — говорю я, неловко подходя к столу.
Майкрофт садится и приглашает сесть меня. Он молчит на мои слова. Я принимаюсь за лёгкий салат.
— Ты ешь заказную еду. — вдруг произношу я. Когда истинное понимание оседает во мне, я поднимаю голову на Холмса. — Ты ешь заказную еду! Боже, чего ещё я о тебе не знаю?
— Полагаю, — Майкрофт по-королевски промокает рот краем салфетки. — достаточно. — он слегка улыбается. — Но в последние пару… месяцев я так поздно возвращаюсь домой, что время есть только на это.
Уголки моих губ снова опущены, а глаза беспокойные.
— Не часто увидишь грусть на твоём лице. — вдруг произносит политик, откидываясь на спинку стула.
— Ты бы видел меня в последние дни… там. — вздыхаю я. — Я чаще рыдал, чем смеялся. Исключая истеричный смех в процессе припадка.
Холмс щурится, внимательно вглядываясь в моё лицо.
— Мне нужно с тобой о многом поговорить. — произношу я, ощущая груз ранее неизведанной ответственности.
— Говори.
— Не сегодня. Я устал. — признаюсь я, отодвигая свою тарелку. — Спасибо.
Политик кивает.
После ужина я иду в свою комнату. Все силы резко закончились, выкачены самобичеванием.
Я снял с себя всё, кроме футболки и трусов. Придётся спать так. Кровать оказалась прохладной, но мягкой. Я скинул к ногам покрывало и залез под одеяло. Затем я примерно полминуты гипнотизировал выключатель на лампе, а потом решился.
Щёлк. Темно, но комнату освещает лунный свет. Почти полнолуние. Отлично.
Наслаждаясь приятной мистической атмосферой, мои глаза медленно стали закрываться. Теперь главное думать о спасительном образе. Всё в порядке. Он рядом. Майкрофт где-то рядом. Дрёма принесла сладкое наслаждение, и я не заметил, как окончательно расслабился и заснул.
— Лишь ты и я.
Глаза открываются. Сука. Да что б его! Я не помню, что мне снилось, но судя по взмокшему телу, нечто уже привычное. Мои глаза тяжелы после неизвестного количества сна. Неприятный осадок кошмара и недосыпа заставляет меня поёжится.
— Эдвард…
Я резко поворачиваю голову в сторону окна и вижу силуэт около занавесок.
— Нет! — мой голос как гром среди ясного неба раскатывается по всему дому.
Я вскакиваю с кровати и вылетаю прочь из комнаты, захлопывая дверь, чтобы преградить ему путь. Я спотыкаюсь о ковёр и падаю на перила лестницы, чуть не перевалившись через них.
— Уйди! — я сам не замечаю, как кричу. Мой голос будто принадлежит кому-то другому. — УЙДИ!
Вдруг рядом распахивается дверь. Тёплый свет льётся на участок коридора, в котором тут же возникает Майкрофт в распахнутом халате. Я стою, прижимаясь к тем же перилам и ошарашенно перевожу взгляд с двери, из которой в любой миг мог выйти мой дядя, на обескураженного политика.
— Боже, Эдвард, что?..
— Он там! — продолжаю кричать я.
Капля пота стекает по лбу, аккурат очерчивая шрам. Сердце саднит от активной работы, все конечности холодны от ужаса. Я теряю контроль над телом и действиями.
Холмс уже стоит около меня и, нахмурив брови, глядит на дверь.
— Не надо! — истерично кричу я, когда понимаю, что он хочет зайти внутрь.
Но Майкрофт резко открывает дверь в чернь. Я ловлю дежавю. Какой-то период в детстве мама проверяла для меня тёмные комнаты. От этого воспоминания меня пробивает на слёзы. Губы начинают дрожать, я прижимаю к ним ладонь.
Тем временем политик уже исследует комнату, в которой уже горит свет. Я всё ещё вжимаюсь в перила. Спустя пару секунд он выходит. На лице беспокойный оттенок.
— Там никого нет, Эдвард. — произносит он, закрывая за собой дверь.
— Нет… — мои глаза бегают по полу. — Он был там. — я поднимаю взгляд на Майкрофта. — Честно. Я слышал… и видел.
Вдруг Холмс кладёт руку мне на плечо.
— Пошли.
Я, находясь в крайней степени растерянности, подчиняюсь и иду туда, куда меня ведут.
Тепло комнаты Майкрофта сразу окутало меня, и мои коленки подкосились.
— Ложись. — слышу я успокаивающий голос политика.
Что? Я непонимающе гляжу на него. Тот выглядит серьёзным, но уставшим.
— Куда? — еле ворочая язык, спрашиваю я.
Разумеется, здесь только одна кровать. Мы оба это понимаем. На меня тут же накатывает странная волна. Я в смятении.
— Но… — я волнительно тереблю футболку. — Ты серьёзно?
Холмс поджимает губы и кивает. Да. Он действительно серьёзно. Но разве это не слишком? Я имею в виду, для него? Он простил меня, привёз к себе домой, а сейчас предлагает вторгнуться в личные границы.
Я беспомощно моргаю.
— Давай. — подгоняет меня Холмс.
— Ну… — я смущённо кидаю взгляд на двуспальную кровать. — сейчас…
Я выхожу из комнаты и иду в соседнюю, игнорируя осадок от минувшей галлюцинации. Беру вторую подушку и одеяло.
Вернувшись, застаю Холмса уже в постели. Моё лицо вдруг вспыхнуло. Когда я расположил свои вещи и занял вторую половину постели, что была ближе к окну, залез под одеяло всё ещё будучи в одной футболке и трусах.
Я чувствовал новый запах, новые ощущения, новые эмоции. Ощутил, как воздух рядом потеплел ещё сильнее, как мой страх отступил.
Свет погас. Меня это ничуть не тронуло.
— Спокойной ночи. — раздался голос политика.
— Спокойной. — еле разлепив засохшие губы, отозвался я.
Мой взгляд уткнулся в профиль Холмса. Внутри что-то перевернулось. Я стал впитывать энергию, которая исходила от Майкрофта. Мне ничего не угрожает.
Теперь и никогда.
Глава 40
Я не понял, что произошло. Открыв глаза, я ещё долго не мог сконцентрироваться. Светло. Мягко. Моя голова покоится на удобной подушке, тело приятно греет одеяло. Я стал разглядывать потолок. Обычный вроде, но такой приятный. Далее я заметил мощный свет полуденного солнца, разрезающий комнату на теневую часть и светлую. Телефона на аккуратной тумбочке рядом я не заметил. А где он? А я где?
Неожиданность осознания заставила меня резко сесть в кровати. Рядом никого не было, лишь аккуратно заправленная правая половина. Ах, Майкрофт. Даже тут наводит порядок. Стоит наконец-то принять то, что произошло, а то я и дальше буду часами сидеть с открытым ртом, решая, реально всё или это очередная галлюцинация. Как бы то ни было, эта галлюцинация мне нравилась в разы больше, чем образ Джима.
Кровать была прогрета моим телом и солнцем, поэтому я решил ещё чуть-чуть понежиться, ведь это был поистине эксклюзивный случай.
Я думал о всяком, разглядывая потолок. Сейчас вчерашние события вспоминаются как какое-то кино, которое ты смотрел не очень внимательно. Что же там было? Было вот что: я спал в одной постели с одним из самых влиятельных людей в Англии. Жесть. Мне стало так смешно, что я не сдержался.
Я встал таки, чтобы отыскать свой телефон. В коридоре было так тихо, словно я был один в доме. Но меня это не сильно обеспокоило. Я зашёл в «свою» так и не использованную комнату и взял в руки телефон, покоящийся на кровати, из которой я выскочил, как ошпаренный.