Я пожимаю плечами, не зная, как точно описать свои ощущения.
— Я был на сеансе со Стоун. — начинаю я, глядя на красный старомодный телефон на правом конце стола. — Всё было в порядке. Мы кое-что важное прояснили. — я поднимаю глаза на Холмса, ведь я всё ещё под впечатлением от того откровения. — А когда всё кончилось, и я уже шёл к себе, то мне вдруг стало… странно. — я не знал, понял ли Майкрофт о чём я, но тот как всегда выглядел всезнающим.
— Почему ты не вернулся? — тогда спросил он.
— К Стоун? — немного удивлённо уточнил я. — Не знаю. — теперь последовал вздох. — Она бы мне не помогла.
— Но она же…
— Ты понимаешь о чём я. — с напором оборвал политика я.
Холмс расслабил напрягшийся лоб и кивнул. Я ещё раз рвано вздохнул и теперь разглядывал другой, чёрный телефон на противоположенном от красного крае стола.
— А ты что сегодня делал? — на автомате спросил я, чтобы развеять неприятную тишину.
Глаза Холмса сразу наполнились воспоминаниями, он поднял их куда-то к потолку, как и брови.
— Разбирал правительственный завал. — ответил он.
Я понимающе мыкнул.
— Интересно, он когда-нибудь разберётся?.. — скорее у себя спрашиваю я, вспомнив лицо Джима, когда объявили о подвешенном парламенте.
Слышится вздох Майкрофта.
— Надеюсь на это. — произносит он, уже глядя куда-то под стол.
Я хмурую брови, снова чувствуя, как во мне растёт волна сочувствия и такая же огромная волна желания помочь. Ещё один вопрос на засыпку: откуда это всё? Сейчас ответить не смогу, так что оставлю на лучшее время.
— Это из-за проблемных выборов? — спрашиваю я, отрывая подбородок от стола.
— Не только. — отвечает Майкрофт. — Всё началось с той кибератаки, учинённой твоим… — он обрывает свою реплику, поджимая губы.
— Всё в порядке. — я стараюсь казаться равнодушным, но внутри взрываются вулканы.
Политик теперь водит пальцем по краю документа, на корке которого красным горит «Совершенно секретно».
— Утекло достаточно важной и чрезвычайно секретной информации. — чуть понизив голос, рассказывает он, гипнотизируя документ. — Часть попала террористам и правительствам восточных стран. Это повлияло и на выборы. А кроме того появились новые дела, требующие внимания. — он поднял на меня глаза, и я понял, что он про мои показания на собраниях.
— Кто бы мог подумать.
Моё тело напряглось, а зубы сцепились в непробиваемую стену. И причиной была злость.
— Я всё ещё не могу помочь? — серьёзно спрашиваю я, глядя на Холмса из-под хмурых бровей.
— Ты уже сделал всё, что от тебя требовалось.
Пальцы сжались в кулаки. Но я ведь могу больше!..
— Тогда что совет решил насчёт меня? — наконец-то задаю я волнующий меня вопрос.
Холмс опускает глаза, секунда размышлений, глаза снова направлены в мои.
— Тебя не допустят обратно. — отвечает политик. — Ты провалишь все тесты на психическую пригодность.
— Знаю. — говорю я без капли сожаления.
Холмс вдруг приподнимает брови.
— Но ты бы хотел вернуться в программу? — интересуется он.
Я сглатываю ком в горле. Ой-ой.
— Да. — слегка фальшивя, выдаю я.
Ложь. Ложь. Ложь. И Холмс это понимает, потому что его:
— Ладно.
Звучит весьма подозрительно, как и моё предшествующее «Да». Эта неловкость выливается в тишину. Я отчаянно пытаюсь придумать, что сказать.
— Было выдвинуто ещё одно предложение, — Майкрофт первым нарушает молчание. — что с тобой делать. — я выпрямляюсь на стуле, готовясь услышать вариант. — Отправить тебя в специальный лагерь по исправлению опасных подростков в Бристоле.
— Что?! — я открываю рот от шокирующего контента.
Холмс чуть пожимает плечами, наклоняя голову вправо.
— Ты же не… — начинаю паниковать я.
— Я не считаю эту идею разумной. — успокаивает меня политик. — Это скорее навредит тебе.
— Ага! — живо соглашаюсь я, стирая пот со лба. — Кто это вообще предложил?
— Джон Гарви. — спустя пару секунд молчания, сообщает мне Майкрофт.
Я тут же вспыхиваю огнём ярости.
— Вот же ж сволочь! — забывшись, выдаю я, на что Холмс широко распахивает глаза. — Решил отослать меня! А я ведь его даже не сдал!
Когда я понимаю, что ляпнул, весь мой пыл гаснет, и я с замиранием сердца перевожу взгляд на политика.
— Что? — Холмс сразу отбрасывает своё ленивое вечернее настроение и приходит в боевую готовность. — Не сдал?!
Чёрт возьми. Твою мать.
Да, я сам даже не понимаю почему не назвал имя предателя. Когда я рассказывал про Александра и своего бывшего тренера, я мог добавить, что не только они тут крысы. Не знаю, конечно, насколько они крысят, но такое сразу нужно выкапывать с корнем. Я ведь ненавижу этих лицемеров. Однако, то ли у меня всё перемешалось в голове от недосыпа и стресса, то ли я побоялся поднимать кавардак, заявляя прямо в присутствии всех членов и самого виновного то, что он был виновен… Я не знаю. Но скорее всего я просто думал, что ещё не пришло время выдавать этот факт. Да, знаю, я ступил. Надо бы это признать.
Но теперь, глядя на начинающего выходить из себя Майкрофта, я просто опешил.
— Эдвард! — крикнул Холмс, пытаясь воззвать к моему сознанию. Но оно улетело в чёрную дыру.
— Ну, — я начинаю жутко хрипеть и мне приходится прокашляться. — он как бы вроде как… — я видел, как закипал Холмс, он уже тянулся к чёрному телефону, прожигая во мне дыру. — он как-то связан с… — я давлюсь воздухом и снова хриплю. — С Мориарти.
Озноб возвращается, комната замерзает, я теряю поддержку Майкрофта, и монстр уже тут как тут.
— Почему ты сразу не сказал?! — слышу, как Холмс злится.
Раздаются гудки. Он звонит кому-то.
— Я запутался. — жалко оправдываюсь я.
— В чём, бога ради?!
— Во всём. — мой голос утопает в океане паники.
Майкрофт тем временем уже говорит с кем-то через трубку. Назначает срочную встречу. Я слышу что-то вроде «Лангдейл», «Любовь», «Порлок».
Политик вешает трубку, я открываю рот, чтобы выдать что-то вроде извинений, но Холмс стремительно поднимается из-за стола и широко шагает к вешалке, с которой он снимает зонтик.
— Вставай! — приказывает он растерявшемуся мне.
Я тут же выпадаю из реальности и на трясущихся ногах поднимаюсь со стула. Мир вокруг начинает подозрительно мигать. Кажется паника уже вызывает приступ. Холмс меня торопит. Я шагаю по коридору, спотыкаясь обо всё подряд. Зрение то пропадает, то возвращается. Недавно съеденное хочет вырваться наружу потоком непривлекательного ядовитого месива.
Я залезаю в машину и вжимаюсь в сиденье. Холмс снова говорит по телефону. Говорит он всю дорогу до Темз-хауза. Мою голову заполняют кричащие вариации одного и того же голоса, требующие сделать нечто страшное с собой или с кем-то рядом.
Весь путь смазывается в нечто неприглядное, и я теряю счёт времени. Скоро или по прошествии тысячи лет мы оказываемся в нужном здании, и уже быстро шагаем куда-то. Я теряюсь на пару мгновений, но в следующее нахожу себя сидящим за каким-то маленьким столом. В глаза неприятно светит свет ламп, надо мной столпился какой-то народ. Я еле различаю лица леди Смолвуд, мужика, который всегда подозревал меня в шпионаже, ещё нескольких знакомых персон. Все они о чём-то галдят. Я не могу сосредоточиться ни на одном из голосов.
— Нам нужна информация… где… связь не доказана… вашим… Джим Мориарти… — обрывки, которые я более менее различаю, не дают общей картины вопросов, поэтому я продолжаю молчать, ошарашенно оглядывая присутствующих.
Голова кружится. Нужно всё это закончить! Я решаю действовать вслепую и, разлепив засохшие губы, выдаю всё, что знаю. Но знаю я лишь факты. Я видел досье у Джима, слышал, что он говорил о Гарви.
— Алчный прилипала.
Ещё я установил связь Гарви и мафиози из Ист-Энда. Но это всё. Может он ещё «Молодого бога» посещал, но я не знаю точно.
— Лорд Моран. — выдаю я, слегка покачиваясь на месте.
На секунду воцаряется божественная тишина. Но лишь на секунду. Мне снова приходится напрягать память и выдавать все факты связанные с этим уродом. Я не понимаю, что говорю. Всё яркое, громкое, давящее.
— Ты намеренно сокрыл эту информацию? — этот вопрос я чётко различаю среди хаоса и поднимаю затуманенный взгляд.
Разумеется снова тот мужик меня подозревает.
— Нет… — слабо отзываюсь я. — Нет. Я просто… — я просто не могу сообразить, что сказать им.
А если они сейчас решат, что я договорился с этими уродами? Решат, что меня всё-таки нужно отправить в тюрьму?
На меня полились обвинения. Я опустил глаза на свои руки. Трясутся. Жутко трясутся.
— Нет! — я вскочил со стула, глядя на психоделически искажённые лица присутствующих. — Я не имею к ним никакого отношения! — кричу я, борясь с желанием схватить стул и сделать что-то непоправимое.
Но волна поднялась слишком высоко, она уже плескалась в горле. Я рванул прочь, чуть не снеся с петель дверь. Естественный свет заливал коридор. Я ошалело посмотрел сначала в одну сторону, затем в другую. Контроль потерян.
Я бегу в каком-то из двух направлений, перелетаю через ступени, миную двери и перекрёстки и чисто благодаря удаче выбегаю к выходу. Меня никто не останавливает.
Улица набита людьми. Я повинуюсь животному страху, бегу от чего-то абстрактного. Грубо врезаюсь в прохожих и больно ударяюсь о неодушевлённые предметы. Всё раздражающе смазано, неприятно мигает и кружится.
Я забегаю на какую-то более менее тихую улицу. Красивые разноцветные дома, аккуратно припаркованные машины, лишь пара тройка прохожих с собаками и пакетами с продуктами. Я позволяю себе наконец-то перейти на шаг, чтобы восстановить дыхание и попытаться прийти в себя.
Каждая мышца подрагивает в перерывах между лёгкими судорогами, обещающими вскоре обернуться невыносимой мукой. Но вечернему воздуху удаётся на секунду прорвать темное грозовое небо паники. Луч разумного пробивается таки и проливает свет на штормовой океан.