Первый вопрос: почему я так распсиховался? Малейшее волнение полностью выбивает меня из колеи. Второй вопрос: почему я снова в шаге от обморока? Нет поддержки со стороны Майкрофта, и я теряю связь с сознательным, давая бессознательному шанс на воцарение. Так, отлично, продолжай анализ…
Я ощутил затылком холод. Странное покалывание предчувствия. Повинуясь интуиции, я повернул голову влево. За мной медленно ехала машина. Она не начинала набирать скорость и не тормозила, что означало, что меня преследуют. Можно было бы предположить, что это Майкрофт бросился меня догонять, но это была не правительственная машина. Другие номера, излишне затонированные стёкла… Из меня вырвался тихий отчаянный вскрик. Сердце тут же замолчало, а глаза бетонной хваткой вцепились в автомобиль. Я понял, что встал на месте, будучи не в силах двигаться. Чем дольше я стоял, тем больше воспоминаний мелькали перед глазами, тем сильнее становилось ощущение, что этот кошмар реален. И он совсем рядом.
Вырваться из ступора мне помог гудок какой-то проезжающей мимо машины. Той пришлось объезжать подкрадывавшегося ко мне тигра. Я вздрогнул, а следующим делом сорвался с места и отчаянно стал передвигать ватными ногами. Это дело оказалось нелёгким. Я будто находился во сне, не мог в полную силу побежать. Тело хотело сдаться и рухнуть на асфальт.
Добежав до конца улицы, я заметил на другой стороне выход, путь, ведущий прямиком к набережной Альберта. Совершенно ни о чём не подумав, я вперил взгляд в развивающийся Юнион флаг и шагнул на пешеходный переход. Но, не сделав и трёх шагов, я ощутил толчок, который заставил меня потерять равновесие. Я приземлился на пятую точку, уставившись на сверкающий перед чёрного Мерса. Ещё ближе. И снова меня накрыл ступор, но на этот раз я быстро с ним справился и вскочил на ноги. Блики от закатного света мешают понять кто за рулём и кто на заднем сиденье. Но я не хочу этого видеть!
Я начинаю быстро пятиться назад, но взгляд не может оторваться от машины, словно стоит мне моргнуть, и я окажусь внутри. Нужно убираться отсюда, пока не… Раздаётся громкий нарастающий писк, а в следующее мгновение новый более мощный толчок выбивает из меня все мысли. Я не понимаю, что происходит. В голове расцветает ужасная невыносимая боль. Я ощущаю как саднит тазовую кость и плечо, а после сразу понимаю, что лежу на асфальте. Запах прогретого солнца асфальта, все токсичные пары впитываются в моё лицо. Я медленно поднимаюсь, хватаясь за голову. В паре метров от меня стоит серебристая Хонда с распахнутой водительской дверью. Мужчина растеряно смотрит на меня. Я понимаю, что по всей видимости вышел на главную дорогу и меня задели. Дальше мой взгляд перемещается на чёрный Мерс, который стоит на том же самом месте, но мотор подозрительно урчит, готовясь к старту.
— Извините, вы в порядке? Боже, вы выскочили прямо на…
Я резко разворачиваюсь и без предупреждения ударяю мужчину кулаком в лицо. Тот аж отшатывается назад, ошарашенно глядя на меня и хватаясь за нос. Свет фар слепит мне глаза, яркие вывески сбивают с толку, звон в ушах не прекращается. Я хватаю мужчину и жестко кидаю к его же машине, начиная отвешивать удары. Огромный ком ярости, чего-то рвущегося наружу не даёт мне остановиться. Я хочу убить его. Я хочу его…
Я замечаю, что Мерс остановился прямо за Хондой. Вся моя ярость рассеивается, когда задняя дверь распахивается. Страх тут же начинает разрывать солнечное сплетение, рвать горло. Я отпускаю мужчину и начинаю вновь бежать, что есть сил. ДАЛЬШЕ! БЕГИ ПРОЧЬ! ТОЛЬКО НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ!
Я миную пару улиц. Силы на исходе. Нужно отдохнуть. Но нельзя, иначе он поймает. Я нахожу альтернативу: забегаю в какой-то закуток, вижу, что он ведёт в тупик. Здесь есть лишь большой мусорный контейнер. Я ощущаю себя загнанным животным, когда подбегаю к грязному баку и прячусь за него. Руки в крови, голова гудит, а колокольный набат никуда не исчез. К тому же меня трясёт от шока. Воздуха не хватает. Я задыхаюсь.
Я бы потерял сознание от переизбытка эмоций, если бы не услышал скрип тормозов, раздавшийся совсем рядом. Мои глаза широко распахиваются, я не могу сделать ни вдоха. Интересно, можно ли перепугаться ещё сильнее? Я начинаю вжиматься в стену, когда слышу звук медленно приближающихся шагов. Нужно быть тихим, но из моего рта поневоле вырываются непонятные междометия. Боль в сердце как красная лампочка предупреждает о превышении уровня стресса. Я понимаю, что скоро всё закончиться, потому что либо я умру сейчас, либо спустя пару часов, истекая кровью в каком-нибудь подвале дома Мориарти.
Шаги уже щекочут слух. Настолько он близко. Мои губы начинают растягиваться в улыбке. Истерика готова сжать все мои кишки и следом порвать их, натянув до предела и дальше. Холодно.
Рука опускается на моё плечо. И я взрываюсь. Мой крик и дикие махания руками в попытках отбиться. Но в поле зрения попадает кончик зонта.
— Майкрофт?.. — я поднимаю глаза на политика.
Тот оглядывает меня, широко распахнув глаза. Облегчения я не чувствую, так как тело итак сотрясается от шока.
— Эдвард, вставай, нужно уйти из этого места. — говорит Холмс, морща нос от отвратительного запаха мочи и гнили.
Я силюсь встать, но мышцы не подчиняются. Политик наклоняется и хватает меня за предплечье, стараясь помочь подняться. Я тяну к нему руки, и он резко отпускает моё предплечье, хватая обе мои руки за запястья.
— Боже, что случилось?
Он с удивлением оглядывает мои избитые в кровь костяшки и ободранные ладони. Затем его взгляд ползёт дальше по моему телу и останавливается на голове. Пальцы касаются моих волос, оголяя разбитый лоб.
— Машина сбила. — не своим голосом произношу я.
Больше Майкрофт ничего не говорит и не спрашивает, поднимает меня на ноги и ведёт к машине. Я еле переставляю ноги. Сквозь кашу в голове проносится догадка, что сейчас меня снова повезут в медпункт. От этого меня накрывает жуткая тоска.
— Майкрофт… — умоляющим тоном произношу я. — Пожалуйста…
Холмс решительно направляется к ждущей нас машине.
— Пожалуйста… — снова прошу я. — Не надо на базу. Пожалуйста, отвези меня к себе. Пожалуйста. — я начинаю сопротивляться, тормозя процесс.
Политик беспокойно хмурит брови.
— Тебе нужно к врачу. — твёрдо говорит он.
— Нет, не нужно. — возражаю я. — Меня чуть-чуть задели. Пожалуйста, я не хочу на базу. Пожалуйста.
Я продолжаю повторять это волшебное слово непривычно жалким для меня голосом. Холмс открывает мне дверь. Я умоляюще смотрю на него, отказываясь садиться. Мы глядим друг на друга, я с мольбой, он с сомнениями.
— Ладно. — Холмс поджимает губы.
Я наконец-то ощущаю надежду и залезаю в салон. Майкрофт садится следом, давая указания водителю. Машина трогается. Я в безопасности.
— Что произошло? — снова спрашивает политик.
Я держу грязные руки в воздухе, чтобы ничего не запачкать.
— Он нашёл меня. — тихо отзываюсь я.
Холмс тут же округляет глаза и распахивает рот.
Я рассказываю ему о черном Мерседесе, о том, что он преследовал меня, наехал на пешеходке. Выдаю, что меня задела другая машина.
Майкрофт слушает молча, а когда я заканчиваю своё объяснение, он уходит в какие-то свои обдумывания. Мне остаётся наблюдать за темнеющим небом.
Когда мы достигаем точки назначения, над головами уже сияют звёзды, а блеклый отзвук зари вот-вот исчезнет на горизонте.
Мне не верилось, что меня снова спасли. Он был так близко. Но, как оказалось, Майкрофт был ближе.
Первым делом Холмс и я пошли в ванную.
— Сними грязную одежду. — говорит политик.
Я неловко мнусь, но всё-таки начинаю стягивать джинсы и испачканную в крови и всяком уличном дерьме спортивку. Холмс исчезает на несколько минут. Я впервые чувствую неловкость, оказавшись в одних трусах и футболке, которую вообще-то тоже следовало бы снять, но тогда я совсем продрог бы. Чтобы согреться, я открыл кран с горячей водой и сунул под него руки. Проникнув в раны, вода заставила меня зашипеть от боли. Кровь и грязь заструились по рукам, исчезая в сливе раковины. Намылив руки, я стал промывать ранки, прикусив губу.
Майкрофт вернулся с ватой, пластырями, дезинфицирующим средством и без пиджака. Закатав рукава рубашки до локтя, он указал мне на край ванны. Я присел и поёжился от холода под пятой точкой. Теперь, сидя в приятно освещённой ванной, ощущая под ногами мягкий коврик, я мог спокойно выдохнуть.
Холмс вылил на ватку жидкость и подошёл ко мне сосредоточенный и серьёзный. Когда его пальцы стали аккуратно убирать в сторону мои волосы, я ощутил, как подкатывает поток слёз. Меня остановила резкая боль от столкновения открытой раны и средства содержащего спирт. Пропитанная им ватка охлаждала раздражённую кожу.
— Я бы и сам мог. — вдруг сказал я, всё ещё чувствуя непривычную неловкость.
— У тебя руки трясутся. — просто ответил политик.
И правда. Ладони расцвечивали неглубокие, но рваные ранки с выступившей кровью, а пальцы всё ещё подрагивали так, что если бы я взял чашку, полную чая, он бы тут же расплескался.
Мне вспомнилось, как Майкрофт так же латал меня после колючего падения в бассейн. От этого воспоминания меня снова потянуло разреветься. Я был разбит и совершенно выбился из сил, а подобное проявление доброты и… о боже… заботы со стороны Майкрофта напоминало мне утешения от мамы.
Холмс закончил дезинфекцию и прилепил пластырь на разбитое место.
— Тебе невероятно повезло. — заключил он, поправляя свой жилет. — Меня там не было, но я могу ручаться, что пара сантиметров могли бы лишить тебя жизни.
Я не нашёл, что ответить. Холмс подошёл к раковине и стал мыть свои руки. Я щупал пластырь на голове, привыкая к новому положению дел. Когда обследование закончилось, я перевёл взгляд на политика и обнаружил его упирающимся лбом в зеркало с закрытыми глазами.
— Это моя вина. — вдруг произносит он.
— Нет! — тут же пламенно возражаю я. — Мне стоило сразу всё рассказать про Гарви и Морана.