Я изобразил пистолет и как стреляю из него себе в голову, а потом показал ей большой палец. Её как ветром сдуло.
Я закрыл обратно дверь и рассмеялся.
— Молодец. — Джим опёрся о внутренний косяк двери. — Теперь слухи быстро разнесутся по дому, а в лучшем случае по району, и тогда никто без приглашения точно не заявится. Или даже с приглашением.
Я покачал головой, всё ещё улыбаясь. Майкрофт осуждающе глядел на меня с дивана.
— Брось. — сказал я ему. — Мне же нужно чем-то себя развлекать.
Вечером я снова вышел на улицу. Цели у меня не было, так что я просто брёл по улице, пока мимо меня не пронеслись подряд три полицейские тачки. Это не могло не привлечь моё внимание. Я разглядел, что они пронеслись прямо до конца Лонг-Акр, продолжили путь по улице Крэнборни и свернули на Черинг Кросс. Я ускорился и пошёл по их маршруту, рассчитывая, что по пути наткнусь на что-нибудь.
Обойдя здание Национальной галереи со стороны Портретной, я тут же заметил мерцающий красный и синий, заливающий Трафальгарскую площадь. Мне вспомнился мой безумный визит в Банк Америки. Оба визита.
Судя по толпе и количеству полиции, там произошло убийство, потому что для бомбы народу слишком много. Я влился в толкучку и стал нахально пробиваться в первый ряд, словно я был инспектором Скотланд Ярда и мне нужно было срочно попасть на место происшествия. Я чуть не упал на жёлтую ленту, когда достиг края толпы. Та была натянула по всему периметру, привязанная за полицейские машины, которые дружным строем стояли стеной. Словно они пытались закрыть всем вид. Хорошо, что я вышел прогуляться. То есть, это было неизбежно, но хорошо, что именно сейчас.
Я принялся тянуть шею, как и остальные зеваки. Много синих мундиров, пара-тройка хороших инспекторских костюмов и один политик. Я тут же узнал спину Холмса. А он что тут забыл? Факт его присутствия тут же перенёс дело из «развлекательных», в «реально страшные». А ещё это как бы дало мне разрешение забраться на ближайшую машину. Я забрался на багажник и уже смог лицезреть необычную картину.
Прямо посреди площади под статуей Нельсона валялись по меньшей мере десять тел. И меня сразу привлекло их расположение. Трупы собирались в небрежно сложенное, но вполне понятное слово.
Привет
Я почуял затылком неладное. Один из полицейских кричал мне, чтобы я спустился и убирался отсюда, но я был гипнотически прикован к трупам. Я сделал шаг и оказался на крыше машины, затем на капоте. Полицейский встал напротив меня, но я спрыгнул и зашагал вперёд, словно не было никаких преград. Я должен был убедиться, что мне не мерещится. Я обязан.
— Эй, парень, — мужчина достал шокер. — я не шучу.
Я проскочил мимо него, чем вызвал новый шквал возмущения. К нему присоединились ещё офицеры. Я почти подошёл к телам, когда Майкрофт, услышав шум, обернулся. Его взгляд тут же упёрся в меня, а лицо, и без того напряжённое, напряглось сильнее. Он распахнул рот, как бы произнося беззвучное «Бля».
— Что ты тут делаешь? — грубо спросил он и наставил на меня зонтик.
Увидев, что мистер Холмс меня знает, полиция отступила. Я подошёл к телам ближе.
— Не надо. — теперь политик пытался закрыть мне обзор.
Я обошёл и его. О, боже. Я увидел правильно
Передо мной лежали тела молодых парней со светлыми волосами, светлой кожей, светлыми глазами, примерно одного возраста. Все казались близнецами из-за побледневших лиц и идентичных костюмов.
— Что это? — спросил я, хотя итак всё знал.
Моё весёлое настроение улетучилось. Теперь было не до смеха.
Холмс не спешил открывать рот. Он всё ещё хотел, чтобы я ушёл.
— Ты видишь?! — повысив голос, накинулся на него я. — Они все… похожи на меня!
Майкрофт это видел. И увидел с первого взгляда. Что же это получается?
— Кто?.. — спросил я, чувствуя, как желудок предупреждает о возможном фонтане рвоты.
Я тут же узнаю это молчание. Узнаю, когда Майкрофт не хочет произносить имя моего дяди. Снова Джим? Но зачем?
— Здесь написано «Привет». — констатирую я. — Все они похожи на меня. — я сажусь на корточки рядом с одним из трупов. Нет внешних ран. — Как их убили?
— Вероятно, вкололи какое-то вещество. — наконец-то идёт на контакт Холмс. — Их так не положили. Свидетели, все кто были на площади в тот момент, говорят, что все жертвы просто упали. Одновременно. И упали так, как ты их видишь.
— И никаких подозрительных лиц? — продолжал следствие я.
— Пока идёт допрос. — сообщил Майкрофт. — И проверка на содержание ядов в крови. Скорее всего асфиксия.
Я услышал, как ударился нос его зонтика о плитку.
— Асфиксия? — повторил я, капаясь в худеньком словаре.
— Удушье от химикатов или некоторых видов яда. — пояснил политик.
Удушье. Я сразу включил это в список «Не случайностей». Удушение — наш с Джимом ритуал.
Я встал на ноги и отошёл к Майкрофту, позволяя судмедэкспертам делать своё дело.
— Он убил их всех? — я задал этот вопрос скорее самому себе.
Холмс опустил глаза и поджал губы. Я находился в лёгком шоке.
— Так он хотел показать, что хочет убить и меня? — теперь я уже обращался к политику.
— Нет, — Майкрофт продолжал смотреть на землю. — я был сказал, что это говорит о том, что он убил их, чтобы не убивать тебя, но я не уверен, ведь это касается Мориарти.
Я ещё раз глянул на жертв и вдруг ощутил вину.
— Это всё из-за меня. — странно слышать такое от себя, но, кажется, сейчас я наиболее чувствителен.
Ветер трепал светлые макушки, стеклянные глаза устремились к небесам, что начинали выцветать. Я ощущал вину, злость, позор и какой-то трепет. Он сделал это для меня, потому что
Я всегда буду тебя ненавидеть. До края Вселенной и дальше, чем обратно.
— Это для меня. — произнёс я. — Эта показуха и театральность.
Холмс хмурил брови, подумывая, как бы меня спровадить. Я же сгорал меж ужасным чувством гнева и не менее ужасным трепетом в груди. Моя тёмная сторона против моей воли собиралась запустить фейерверки в честь события.
Тут я кое-что понял. Джим нарцисс, а значит, не откажет себе в удовольствии.
— Он где-то здесь. — прошептал я, направляя глаза гулять по толпе.
Никаких признаков Джима. Разумеется он не стоит в толпе любопытных прохожих. И зданий, откуда можно было получить хороший обзор тоже нет. Остаётся одно. Я заметил, как на противоположенной стороне площади мелькает за обычными машинами и машинами полиции чёрный бок. Чёрный бок чёрного Мерса. Автомобиль медленно огибал круговую площадь и остановился в просвете, так, что мы могли прекрасно видеть друг друга. Ублюдок.
Я даже не посмотрел на Майкрофта. Просто сорвался с места и побежал через площадь к чёрной машине. Что именно я собирался сделать, я пока не знал. Мне хотелось налететь на машину, перевернуть, закричать «ПОСМОТРИ ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ!». Но я смог бы только кричать, так что когда я достиг бордюра, я уже стал открывать рот. Но машина вдруг резко рванула, выруливая к кольцу. Он уезжал. Да как он смеет?! Сам устроил тут снафф-фильм и уехал! Я яростно забегал глазами по ближайшим машинам. Полицейские никогда не вытаскивают ключи из панели зажигания. Я скакнул к левой тачке и, открыв дверцу, залетел внутрь, повернул ключ и дал по газам.
Я хотел что-то сделать. Что-то сказать, высказаться. Меня одолевала злость. Эти парни умерли просто потому, что лицом не вышли. Просто потому, что были внешне похожи на меня. Я ощутил на плечах ответственность за их смерти. Всё из-за меня. И из-за него.
Я ехал, превышая дозволенную скорость. Огибал машины, преследуя чёрный Мерседес. Когда я врубил мигалки для пущего эффекта, то моё настроение вмиг переменилось. Теперь мне было весело! Теперь я гнался за дядей, а не он за мной. Я преследовал его.
Я ощущал драйв погони, того, что я наконец-то как хищник, а не жертва.
Меня никто не останавливал, ведь никто не был в курсе, что за рулём не настоящий коп. Всё выглядело как стандартная погоня на тачках.
Чёрный Мерс гнал на восток, к выезду на трассу М-25. Я всё ещё не представлял, что хочу сделать. Но наличие машин подбросило мне идею. Я пару раз чуть не врезался в других водителей и почти сбил пешехода. Она вовремя остановилась. Это Майкрофт назвал бы полной сумасбродностью и безответственностью. Понимаю. Но не могу перестать. Что-то в голове переключилось, словно я стоял на балке недостроенного этажа «Цапли», и всего шаг отделял меня от смерти.
Я пристроился сзади Мерса, ждал пока мы попадём на лишённую пешеходов дорогу. Мигалки освещали город. Я освещал город. И я же его волновал. Прохожие оборачивались, естественно заинтересованные близкой погоней, но тут же теряли интерес, когда наши машины терялись далеко впереди.
Долгожданный выезд на шумную трассу. Я прибавил скорость и поравнялся с Мерсом. Есть у копов ещё один прикол в запасе. Я умудрился достать рацию с панели и не съехать в кювет. На изучение этой штуки у меня было мало времени, но я припомнил, как всё делается. Я нажал на какой-то переключатель, и теперь эта штука превратилась в вещатель.
— Джеймс Мориарти, остановитесь и выйдите из автомобиля. — мой голос, неуместно весёлый, прогремел из электронных мегафонов, встроенных в панель под дворниками. — Джеймс Мориарти, остановитесь и выйдете из автомобиля.
Я остановил себя, когда понял, что улыбаюсь. Так нельзя. Я забыл, что злюсь, забыл, что всё это не игра. Мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы вернуться в реальность.
Я обогнал мешающую машину и пристроился параллельно Мерсу. Тёмные окна засвечивало отражение закатного солнца. Я еле отвёл взгляд от окна пассажирской двери.
Ладно, не хочешь по хорошему, будет не то, чтобы по плохому, но неприятно.
— Ты убил этих парней из-за меня. — сказал я в рацию уже другим голосом. — Так почему бы теперь не заплатить? Я подумал, — мне стало вдруг страшно потерять контроль. — почему бы нам не умереть вместе?
И я выкрутил руль вправо. Полицейская машина прижалась к Мерсу, царапая его идеальные бока. Толчок получился не сильным. Я лишь слегка сдвинул машину Джима правее. Но это было начало. Мои руки вцепились в руль, а по телу прошёл заряд тока. Идея о том, чтобы завершить эту дурацкую историю таким образом, захватила моё воображение. Я представил, как машины сталкиваются, тормозят, переворачиваются, капает бензин, а затем они взрываются, как в кино. И всё. Меня не станет, и проблем моих тоже. Мне не придётся думать чем развлекать свой ненасытный разум, Майкрофту не придётся краснеть из-за моих поступков (образно краснеть, ведь Майкрофт никогда не краснеет, лишь иногда от сильной злости), а дядя наконец-то перестанет мучить этот мир. Всё завершится хорошо. Оба злодея умрут. Как и полагается.