и схватили за обрывки рубашки. По речи я понял, что это всё те же мои похитители. Я зажмурился, пригвождённый к стене, весь в крови и стекле.
Следующее, что я услышал — это глухой удар. Меня выпустили, и моё тело упало наземь. Я уставился вперёд. Свалился я в небольшой переулок. По свету было ясно, что оживлённая улица совсем рядом, но близко стоящие дома дарили этой улочке темень. Затем я увидел, как некто дерётся с несколькими выбежавшими меня «встречать» преступниками. Я беспомощно сидел на земле и наблюдал, как мой спаситель херачит моих похитителей о стены. Когда угроза была устранена, некто наклонился ко мне.
— Эдвард, ты как?
— Себастьян! — вскрикнул я.
Боже, как я был рад его слышать. Я истерично засмеялся.
— Ну-ну. — сказал Моран, бегло осматривая меня и успокаивая. — Идти сможешь?
— Ногу не чувствую. — признался я.
Тогда Моран, ни слова не говоря, осторожно поднял меня и закинул себе на руки. Я вцепился в него как в спасательный круг. Он тоже пах табаком, но я ещё не нюхал такого невероятного табака! Киллер вынес меня на свет.
Стокгольм выглядел так же как вчера ночью, только вчера меня не похищали. Жизнь за пределами этой улицы и мотеля шла своим привычным ходом. Таким обычным! Я вздрогнул, когда раздался выстрел. Себастьян пригнулся и опустил меня прямо около какой-то машины. Я узнал того, кто стрелял. Михайло и его напарник. Я ещё раз вздрогнул. Моран побежал в проулок и сделал два выстрела. Тишина. Я выдохнул. Из мотеля выбежал ещё кто-то, и я испуганно указал на него Себастьяну, но тот успокоил меня:
— Свои.
Этот мужчина и Себастьян усадили меня в машину. Ждать никого и ничего не стали. Автомобиль сорвался с места со скрипом и рёвом. Я постарался вытащить из себя как можно больше стёкол. Болело всё.
— Пиздец им. — вдруг сказал Себастьян.
Я хотел спросить его, но челюсть свело, и я промолчал.
Как я и думал, мы вернулись в наш отель. Себастьян занёс меня с чёрного хода. Теперь я был совсем не против, что меня несли куда-то на руках. Я пытался согреться (почему-то замёрз) трогая горячую шею Морана. Тот выглядел непривычно серьёзно. Знакомый лифт, этаж, коридор и… меня занесли в номер Джима. Внутри было как-то слишком светло и много народу. Когда Себастьян зашёл со мной на руках, оживлённые переговоры прекратились. Я сразу увидел Джима, стоящего у стола с телефоном в руках. Он уставился на меня, оглядел с ног до головы и глазами приказал Себу положить меня на диван. Я скривился, когда произошло это приземление.
— Где болит? — спросил Моран.
Я слабо рассмеялся.
— Везде.
Моран стал рассказывать Джиму подробности моего спасения, а я решил просто лежать и не шевелиться. Я был в том мотеле может часа три или четыре, но такое чувство, что вечность, поэтому я так был рад этому номеру, Морану и Джиму.
Люди Мориарти постепенно расходились, получая задания.
— Их больше не будет. — сказал Джим. — Надо же, кого из себя возомнил!
Видимо он говорил о том усатом боссе. Непривычно растрёпанные волосы Джеймса содрогались, когда он выговаривал каждое слово, глаза чёрные от гнева, пульсирующая жилка на виске. Злодей-консультант был в ярости. Из-за того, что сербы похитили меня или потому что посмели выдвигать какие-то условия? Я надеялся, что хотя бы и то и то.
Моран принёс аптечку и стал вынимать из меня остатки стекла и обрабатывать раны. Мне дали пару таблеток обезболивающего. Киллер ощупал мою ногу. Я чуть вскрикнул.
— Не сломана. Это хорошо. — поставил диагноз он. — Скорее всего вывих и разрыв связок.
Звучало всё равно неприятно. Я откинул голову назад на подушки. Моран положил лёд на самое больное место, лодыжку, и принялся за моё лицо. Джим продолжал говорить по телефону.
— Спасибо. — тихо проговорил я. — Ты уже дважды спас меня сегодня.
— А нефиг сбегать. — с укором в голосе произнёс полковник, стерев с лица каплю пота.
— Извини. — слабо улыбнулся я.
Полковник ухмыльнулся.
— Мне даже стыдно. — признался я.
Моран вытер мой нос от крови и посмотрел в мои глаза своими голубыми.
— Ну, мы оба знаем, что силёнок против тех бугаев у тебя не хватило бы.
Я на секунду обиделся.
— Это нечестно. Я мог применить какую-нибудь хитрость, но всё о чём думал в тот момент, это как бы избежать изнасилования. — оправдывался я.
Моран поднял брови вверх и тут же посмотрел на Джима. Я тоже повернулся и увидел, что Мориарти внимательно смотрит на меня.
— Что? — спросил он, высоко подняв свои узкие брови.
Его голос прозвучал как бомба, которая вот-вот взорвётся.
Я ничего не понял сначала. Многочисленные удары по голове затормаживали мысли.
— Изнасилование? — с той же странной интонацией переспросил дядя.
Я тут же перевёл испуганный взгляд на Морана. Тот тоже посмотрел на меня и спросил:
— Они хотели тебя?..
— Только один! — смутился я. — Но ты его застрелил, помнишь?
Лицо дяди выглядело отрешённо, словно он ушёл в свои мысли. Но вдруг он резко поднял телефон, набрал номер и проговорил:
— Отменить всё. — уверенный, сочащийся ядом голос. — Взорвите каждый их завод, взорвите каждую резиденцию и убейте всех Милошевичей. И мне плевать как! У вас два дня, иначе вы знаете где окажитесь. — дождавшись чего-то вроде «да», «слушаюсь», «понял», Джим бросил трубку и теперь уже обратился к Морану. — Надо было оставить его для меня.
Его глаза были широко распахнуты, а зубы чуть ли не скрипели. Он разве что не ругался матом.
— Я ж не знал тогда, что случилось, а они огонь открыли. — пожал плечами Моран. — Но он то не добрался до тебя? — аккуратно осведомился у меня Себ.
Я отрицательно покачал головой. В комнату вернулись подручные Мориарти. Чёрт. Как вспомню лицо этого Михайло…
— Скотина. — неожиданно вслух сказал я. — Я бы сам разложил его кишки на солнышке.
И тут меня пробило. Не знаю, что такое со мной случилось, вероятно, нервный срыв. Океан вновь топил сушу. Я резко вскочил настолько насколько позволяло положение и с горящими глазами стал избивать подушки, кидать их в разные стороны. Всё это сопровождалось орами. Я уже плохо помню, что чувствовал в тот момент. Казалось, лишь ярость. Моран пытался меня успокоить, прижимал меня к кровати, мне вкололи успокоительное. Но нет. На меня не подействовало.
— Охереть. — лишь сказал киллер, удерживая меня.
Я дико засмеялся, осыпая угрозами всех присутствующих.
КАЖДЫЙ, КТО ТРОНЕТ МЕНЯ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ОТПРАВИТСЯ НА САМОЕ ДНО АДА, И СГОРИТ НЕ ТОЛЬКО ЕГО ПЛОТЬ, НО И ВСЁ СУЩЕСТВО. Н е т с и л ы п р о т и в м о е г о г н е в а.
— В мою спальню. — услышал я голос Джима.
Моран крепко схватил меня, но не настолько, чтобы причинить боль и потащил куда-то. Комната в моих глазах кружилась. Я брыкался, причиняя себе боль. Неожиданно светлая комната сменилась тёмной и чуть прохладной. Меня уложили на мягкую постель.
— Я рассыплю их атомы по вселенной! — процедил я, смотря на Морана.
Это чувство, которому я позволял переполнять себя, дарило какое-то отпущение. Я не чувствовал ни вины, ни отвращения, ни слабости.
Киллер продолжал удерживать меня. Я снова закричал.
— Можешь идти, Себастьян. — голос дяди заставил меня замолкнуть.
— Босс?.. — неуверенно уставился на бешенного меня Моран.
— Уходи. — повторил уже приказным тоном Мориарти.
Киллер отпустил меня, не одобряя эту затею, и я тут же привстал на локтях, быстро дыша. Силуэты вокруг были расплывчатыми, нечёткими, голова кружилась до сих пор, тело ныло. Свет из зала ослеплял, но я видел стоящего в дверях дядю. Пятно, которое было Себом покинуло комнату, и та стала совсем тёмной, потому что дверь закрылась. Я продолжал полулежать на кровати, сжимая до побеления костяшек одеяло.
Мориарти медленно прошествовал к своей кровати и залез на неё прямо в обуви. Он некоторое время стоял надо мной, а я смотрел на него снизу вверх и скалился, готовый снова закричать. Но тут дядя опустился прямо на меня. Тело запротестовало, но Джиму было плевать. Он положил свои руки на мою шею. Задушит? Его большие пальцы стали гладить кожу, слишком нежно. Я замер. Кричать уже не хотелось.
— Где он трогал тебя? — почти шёпотом спросил дядя.
Я удивлённо похлопал глазами. Мне вдруг стало стыдно за истерику, но говорить о Михайло совсем не хотелось.
— Он бил меня везде. — всё же ответил я.
— Нет, — покачал головой Джим, продолжая выписывать круги на моей шее, чуть откинув мою голову назад. — где он тебя трогал?
Я сглотнул. Вспоминать не хотелось. Мои руки легли на мои бёдра. Джим зарычал. Прямо как животное. В темноте его лицо еле читалось, но чернота глаз поглощала даже ночь. Затем он положил свои руки на то же место и сжал. Сжал так сильно, что я заскулил. Однако через несколько секунд застонал, потому что это были уже касания дяди.
Джим улыбнулся и отпустил меня.
Он исчез как призрак, оставив меня в темноте, лицезреть слабо колышущийся шёлковый тюль. Я тяжело дышал, всё ещё ощущая тепло от пальцев дяди, его запах в воздухе. С тёмных небес где-то в тысячи миль отсюда упала звезда.
Глава 23
Моя первая неделя, проведённая с криминальным гением и его верным киллером была похожа на несколько лет. Будто в первый день я ко всему привык и смирился с новой дорогой; во второй узнал много всего о личной жизни своего дяди; в третий уже спокойно сидел с ним за одним столом, участвуя в криминальной деятельности, а в четвёртый начал сходить с ума. И так далее. Я начал вливаться в их жизнь, в их мир. Даже не задумываясь, я привил себе привычку пить кофе по утрам, потому что так делал Моран; я также перестал заботиться о таких вещах, как уборка совей комнаты. Я уж не говорю о своей симпатии к костюмам и ленивому лежанию в кресле.
Что произошло на следующий день после моего небольшого приключения с сербской мафией? Ну, все последствия можно наблюдать в новостях. Последствия для сербов. Шокирующие заголовки новостных статей как никогда привлекали, а ведущие на «BBC» без умолку вещали о многочисленных взрывах на заводах в Сербии и Югославии, о том, что бы убит член их правительства, что полетела экономика. Так же наружу выплыли кадры взрыва на острове Ратлин. Я бы поспорил на всё, что угодно, что МИ5 всполошились не на шутку. Прямо у них под носом находился остров-взрывчатка, а они до последнего ничего не могли сделать. Но как сказал глава департамента обороны в своём недавнем обращении: «Произошедшее лишь подтверждает, что нам необходимо сделать правильный выбор вот уже в этот четверг, дабы с новыми силами выступить против беззакония ради безопасного будущего для нас и наших детей». Короче говоря, они снова обещают свободу и безопасность, которые никогда не смогут сосуществовать в гармонии.