И тут его ладонь легла на моё лицо. Внутри меня всё сразу рухнуло. Я разочарованно и возмущённо посмотрел в глаза дяди. Тот оставался невозмутим. Я был отстранён на безопасное расстояние.
Пусть в Святую воду погрузишь,
аморальны всё ж будем мы….{?}[God is Drunk — Resa]
Я предпринял ещё одну попытку и снова приблизился, но тут же был вновь отвергнут. Теперь вместо трепещущего чувства я ощущал гнев. Что не так?
— Я не целуюсь с родственниками. — таков был его ответ.
Я вспыхнул огнём ярости.
— Что?! — музыка стихала, а мои эмоции нет. Мне даже хотелось смеяться. Что за бред? — Но… — я замахал рукам. — Ты же трахаешь меня! Это с родственниками можно делать?!
Джим ухмыльнулся и налил себе ещё. Он был спокоен как удав. Только у меня зубы скрипели. Всё было так идеально! Это было бы просто… божественно! Но нет, надо всё испортить своими бредовыми принципами.
— Целуются любовники, Эдвард. — Джим развернулся ко мне со стаканом в руке. — Мы с тобой не любовники.
Я еле как проглотил огромный комок неожиданного разочарования и боли. Каждый атом во мне был готов взорваться и сжечь всё вокруг. Я был чертовски обижен!
— А кто мы?! — заорал я, подойдя к нему.
Честно, я пожалел, что спросил, потому что дал Джиму мысль, что его племянник считал, будто таковыми, то есть, любовниками, мы и являемся. Это было как-то жалко. Я понял. Но во мне проснулось какое-то желание, совершенно противоположенное тому, что я испытывал несколько минут назад. Мне захотелось… убить его, прямо как тогда в «Гнезде ворона» или в клетке льва. Я схватил дядю за рубашку, ткань затрещала и натянулась, образуя беспокойное море складок. Глаза Мориарти сверкнули. Он тут же впился мне в руки. Я смотрел прямо в его глаза, он в мои. Казалось, сейчас взорвётся планета, а источником взрыва послужит эта комната. Ему удалось отцепить меня и без труда опрокинуть на диван. Конечно, стоял то я неровно. Только поэтому! Дядя проделал всё быстро: схватил меня за талию, и я снова замер, ему хватило этого, чтобы снять свой ремень и перемотать мне запястья им. Туго-туго. Я бы мог сопротивляться. Но почему-то та часть, что не хотела шевелиться, оказалась сильнее. Далее я услышал, как расстёгивается ширинка. Я всё понял и стал вырываться. Я не хотел этого сейчас!
— Нет! — рыкнул я, но тут же рука Джима зажала мне рот.
Как он умудрился снять и мои брюки я не понял, но это произошло, а далее произошло вполне ожидаемое, но крайне необычное для меня. То есть он стал меня трахать, да, но, несмотря на мой очевидный протест, моё тело отнеслось к этому роду насилия весьма противоположено нормальной реакции. Одна часть моего мозга сходила с ума от этого, простила не останавливаться. Другая же рыдала и билась в истерике. Попахивает биполяркой.
Дядя одновременно оттягивал меня за перевязанные руки назад и держал как всегда за талию. Моё лицо совершенно ничего не выражало, так как эмоции внутри были совершенно разными. Но вскоре я стал снова протестующе брыкаться. Это не помогло. Поэтому я застонал. Мне было одновременно больно и хорошо. Этот контраст меня убивал.
Я кончил на диван, а Джим в меня.
Он ничего не сказал, не развязал меня, а просто ушёл! Ненавижу, когда он так делает. Я остался полулежать на спинке дивана в не очень привлекательной позе, с руками за спиной и спермой вытекающей из зада. Какой позор. Я снова разозлился. Кое-как встал на ноги, чуть покачиваясь. Руки уже затекли, и болели запястья, поэтому я принялся пытаться вылезти из ремня. Эта сволочь оказалась супер прочной, а Джим, ещё одна сволочь, супер туго его затянул и ухитрился перевязать. Пока я корячился, пытаясь подтянуть брюки, уровень моего позора возрастал. Я был так зол, что хотелось кричать. Дом спал, но мне было плевать. Я решил не терять больше достоинство и не валяться на обконченном диване, пытаясь перевести руки из-за спины вперёд, поэтому оправился туда, где меня бы не осудили, а ещё и помогли.
Себастьян громко сопел в своей постельке, а я тихо прокрался к ней и встал над ним, как полуночник. К моему удивлению, он сразу же открыл глаза и замахнулся, но поняв, что это я, опустил руку.
— Эдвард? Чё… — хриплым сонным голосом проговорил он.
— Эм, — я замялся. — прости. Просто… — я развернулся, демонстрируя связанные руки.
Моран посмотрел на них, а затем почесал затылок.
— Джим? — киллер указал на мою помятую одежду.
Я отвёл взгляд и напряг челюсть. Полковник вздохнул и подполз ко мне.
— Давай. — голос был уставшим, но понимающим.
Я развернулся к нему спиной и стал ждать, пока путы падут. Кисти горели, я поморщился. Горел и зад. Ремень рухнул на пол. Я поднял его и сжал в руке, представляя, как… Чёрт.
— Спасибо. — мы были в темноте, поэтому всё, что происходило казалось ещё комичнее.
— Пожалуйста. — сказал Моран и зевнул. — Он придурок.
— Знаю. — грустно согласился я, и направился к выходу. — Ещё раз спасибо и спокойной ночи, Себастьян.
Моран усмехнулся каким-то своим мыслям.
Я направился в свою комнату. Пока шёл, ударял ремнём по всем поверхностям, выпуская пар. Пройти мимо двери Джима оказалось труднее всего. Хотелось зайти и…
Я лежал в кровати и чувствовал неожиданную пустоту внутри. Я смотрел в потолок и думал о том, что мне чего-то не хватает. Я так хотел этого, но пока даже не понимал чего именно.
Глава 27
Обида к утру не растворилась. Я не собирался сидеть в комнате и дуться, я ж не ребёнок в самом деле. Моим решением был смелый ход: делать вид, будто всё нормально, но в то же время быть… сукой.
Я натянул на себя прекрасный костюм, причесался и отправился на первый этаж. Вошёл в столовую я, шагая уверенно, с чуть вздёрнутым к потолку подбородком, не отвечая на одну конкретную пару карих глаз.
— Доброе утро, Себастьян. — отвесил я нелепый поклон киллеру.
Моран кинул быстрый взгляд на меня, а затем поприветствовал меня махом ложки с джемом. Я уселся за стол, старательно изображая из себя какого-то лорда из девятнадцатого века. Тишина была таки невыносимой, поэтому я, помешивая чай чертовски элегантными движениями, обратился снова к полковнику:
— Как спалось?
Моран снова непонимающе уставился на меня, но следом провёл пальцами по носу и ответил:
— Да нормасно. Уснул сразу после того как, ну, помнишь, освободил тебя от ремня этого ебучего.
Твою налево… Я вдохнул воздух довольно громко, устремляя свой уязвлённый взгляд вдаль. Себастьян! Вот за что?! Я только собрал всё своё достоинство и решил играть роль короля.
И тут Джим заржал. Я старался держаться. Моран непонимающе переводил взгляд с меня, на дядю и обратно. Мои челюсти начали скрипеть, ибо Джим не унимался. Я всё-таки посмотрел на него. Мориарти сидел, держась за сердце. Вот-вот инфаркт хватит от смеха! Я покраснел, понимая, что весь мой план полетел к чёрту, а ещё я вспомнил вчерашние позорные попытки освободиться.
Меня прорвало таки.
Я резко встал. Стул так проскрипел, что этот звук был слышен во всём доме. Ну, это хотя бы заткнуло Джима. Он смотрел на меня, тяжело дыша. Моран понял, что я на взводе, поэтому приготовился к чему-то, судя по напрягшимся мышцам. Как в такой ситуации поступают взрослые разумные люди? Как поступают Мориарти? Вообще плевать. Всё разделилось надвое: на секунду до того, как я опрокидываю стол, выхватываю пистолет из волшебной шляпы, расстреливаю всех, и после. Адреналин плескался во мне волнами, а именно в эту секунду был готов обрушиться в форме цунами, вновь топя острова.
Но в последнюю миллисекунду что-то изменилось. Я вдруг сел обратно за стол и аккуратно стал размешивать чай, словно ничего и не было. Всё пропало. Цунами гнева просто рассеялось со скоростью света, а внутри образовалось какое-то новое ощущение.
Моран уткнулся в свою тарелку. Я же смотрел в свою чашку. Джим тоже сидел тихо. Его лица я не видел.
Вдруг я улыбнулся. Кажется, я обломал Джиму шоу, в котором я, теряющий контроль, главный герой. О, оказалось, что это то ещё удовольствие! Чёрт возьми, что же со мной происходит? То я готов на всё ради дяди, даже в ногах его валяться, чтобы ему было приятно, то мне доставляет наслаждение его злить, обламывать и обыгрывать.
Я улыбался сначала чаю в кружке, а затем поднял глаза на Джима. Вот! Я поймал! Поймал! Это удивление! Всего секунду Джим был выбит из колеи. Но после… Он мне ответил. Он тоже улыбнулся. Между нами снова образовалась связь. Словно когда наши эмоциональные фоны совпадают, происходит некий симбиоз. И это созерцание друг друга может длиться вечно…
Моран начал кашлять, призывая нас обратить на него внимание.
— Я конечно понимаю, семейные штучки, но можно за завтраком не обмениваться взглядами способными разрушить полмира?
Я разорвал контакт, обращаясь к Себастьяну:
— Почему же только пол?
Джим снова рассмеялся, но на этот раз смех не резал уши, а ублажал слух. Он провёл пальцами по блестящей ручке ложки, кусая губу изнутри.
После завтрака я стал прогуливаться по дому, раздумывая о своих ближайших планах. Пришла мысль связаться с Ланцем. Может я смогу надоумить его, как ускорить процесс объединения, ведь у меня была парочка вариантиков. Так же мне улыбалась перспектива в тайне от Джима (какой смогу обзавестись) продолжить охотиться за жемчужиной. С Америкой я ничего пока не могу сделать, так что она покидает мой список.
Свернув в коридор, ведущий в небольшое помещение, из которого можно попасть в сад, я услышал очень интересный разговор. Интересным он мне показался потому, что до моих ушей долетело моё собственное имя, а ещё болтающими оказались охранники. Точнее те самые личности, которые бродят по дому и по наказу Мориарти не попадаются ему на глаза, а лишь являются подстраховкой на случай форс-мажоров.
Итак, я не вышел из тени коридора, а остался таиться у границы света и мрака.
— Тебе не заплатят больше, чем здесь. — сказал первый охранник, стоящий ближе к выходу в сад.