Прильнув к плите, командовал:
— Выше! Чуть влево! Выгребите гравий! Игорь, что рот разинул, приказа не слышал? Здесь ты для меня не начальник, а подчиненный.
И снова сосредоточенно щурился и с удовольствием подавал команды.
— Послушай, Валера, — не выдержал Голубев. — Здесь аптекарская точность не нужна. Сверху ляжет арматура, затем бетон. Вы напрасно теряете время.
— Мы халтурить не будем, — важно сказал Валерка, явно подражая бригадиру, и весело рассмеялся. — Бригада имени Брегова работает только со знаком качества.
«Поговорить надо с Ильей, — решил Голубев. — Зачем они напрасную работу делают?»
Вскоре Илья поднял над головой скрещенные руки. Сразу ребят как ветром сдуло — побросали лопаты, ломы и устремились к воде.
— Перекур двадцать минут, — известил Брегов. — Пять минут добавляется в честь мастера. Редко он нас балует посещениями.
— Да понимаешь, Илья, я бы рад с вами поработать, да беготня заела, — начал оправдываться Игорь.
— Я просто так, — прервал его Брегов. — Мы сами знаем, что и как делать, нас учить не надо.
— Конечно, не надо, — согласился Игорь. — И все же я хочу сказать, что вы напрасно так тщательно подгоняете плиты и разравниваете квадраты. Ведь лишнюю работу делаете.
— Разве мы не справляемся? — высокомерно спросил Брегов. — Кого-нибудь задерживаем? Нет. Будем делать как следует! Халтуру я гнать не привык.
Голубев пожал плечами:
— Дело ваше, только ни к чему все это.
«Эх, мне бы такую уверенность! Уж он-то, наверное, нигде и никогда не растеряется», — невольно позавидовал он.
Вроде и сидел Брегов не так, как другие, — плотно, основательно, как статуя. На смуглом цыганском лице с резкими чертами ни тени улыбки. Мышцы туловища словно выточены из темного дерева — каждая четко выделяется.
— Почувствовал, Игорек, как нам достается? — спросил Валерка Бодров. — У нас самая трудная работа в отряде.
— За час не очень-то почувствуешь, — улыбнулся Голубев. — Да я и так знаю, что трудная. У бетонщиков, пожалуй, не легче.
— Нет, у нас самая трудная, — упорствовал Валерка. — Смотри, весь откос в порядок привели.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал Игорь. — Молодцы!
— Ну то-то, — удовлетворенно заключил Валерка. — Вот увидишь, все у нас будет «хоккей»! Потому что я везучий. Мне всю жизнь везет. Предки у меня хорошие, не вмешиваются по пустякам. «Жигули» купили, осенью пойду на курсы, получу права, пользуйтесь тогда моей добротой, приглашайте любую девушку. Ни одна перед машиной не устоит! А то, что сюда бесплатно приехал, — разве не везение? Другой за всю жизнь ни разу на Дальнем Востоке не побывает, а я, студяга, уже здесь. Лет через десять буду говорить зеленой молодежи: «Я БАМ строил!» Почет мне и уважение! Вот, Игорек, какой я везучий. О разных пустяках уж и не говорю.
Веселыми, шальными глазами уставился на Голубева, словно требуя подтверждения своей удачливости. Вскочил, побежал к воде, облился по пояс, вернулся назад.
— А ведь дождик, наверное, будет. Надоел Ташкент.
Над горизонтом застыли тяжелые лиловые облака, обещая прохладу. Надоели однообразное чистое небо и сухая жара.
Из-за дальней полоски леса раздался мощный рев, властно сотрясавший воздух. Достиг пронзительной силы и оборвался. Словно выброшенный гигантской тетивой, серебристый истребитель со скошенными крыльями в несколько мгновений пересек полнеба. За первым по очереди взлетали другие самолеты, резко заваливались набок и круто снижались, выравниваясь у самой земли. Полет был дерзок и красив.
Брегов со странным выражением следил за истребителями. Потом резко опустил голову, выругался.
— Эх, мне бы сейчас в кресле-катапульте лежать, а не в земле ковыряться!
Удивленные внезапной печалью бригадира, ребята промолчали.
— Да ладно, чего там! — Лицо Брегова приняло обычное суровое выражение. — Поговорим о наших делах. А дела наши, уважаемый мастер, вот такие. Дня через три бригада будет простаивать. Так что немедленно договаривайся, чтобы склад дали строить или еще один откос бетонировать.
— Не хотят давать, пока не закончим хоть один этап, — объяснил Игорь.
— Ты мастер, должен добиваться!
Игорь не стал спорить попусту.
— Скоро должен приехать начальник мостоотряда, тогда, думаю, добьюсь. Мужик он, говорят, замечательный.
Валерка обрадовался:
— Дави на него, Игорь! Пусть выгодную работу дает. А мы-то уж сделаем, если денег побольше подкинет.
— Все ты, Валерка, на деньги переводишь! — поморщился Игорь.
— А что? — удивился Валерка. — Деньги же всеобщий эквивалент. Начальник-то твой, наверное, на юге отдыхал, пока мы здесь вкалывали?
— Нет, он в Штатах лекции читал, — с гордостью сообщил Игорь, как будто сам причастен был к этой поездке.
— Ишь ты! — восхитился Валерка. — Как же из тайги в Америку попал?
— Делился опытом строительства вот этого моста. Крупный специалист. Придумал такое, что в мире никто не делал. Большое начальство в Москве не соглашалось. Пока там разбирались, он на свой страх и риск начал строительство. Пришел запрет, а здесь уже три опоры стоят. Не поспоришь. А по плану только готовиться должны были к строительству. Говорят, поседел немного, но своего добился.
— Вот бы мне на его место! — размечтался Бодров. — Уж я бы воспользовался возможностью! Сумел человек одним ходом славы и денег добиться!
Игорю обидно стало, что Валерка незаурядный образ низводит до своего мелкого понимания.
— Из-за корыстных соображений вряд ли он стал бы бороться за свою идею. Карьеру не так делают. Ты уж очень примитивно судишь.
— Я-то все правильно понимаю, — с загадочным видом произнес Валерка и без видимой причины резко сказал: — Ты вот Гончарову не скажешь, что он лентяй. Не хочешь, значит, рисковать?
— При чем здесь Гончаров? — удивился Игорь.
— А при том… Юрка на кафедре ассистентом пристроился, может тебе на экзамене навредить.
Голубев возмутился:
— Ты, Валерка, совсем заговариваешься! И почему это Юра лентяй?
— А потому, что или с кинокамерой бродит, или просто так прохлаждается.
— Поставил бригадира белоручку! — презрительно подал голос Брегов. — Тунеядцев разводишь! Вон видишь — на рельсах кто-то отдыхает? Наверняка Гончаров.
Смущенный Игорь промолчал — в чем-то, пожалуй, ребята правы, слишком уж Юра увлекся кинокамерой. А Игорь действительно настоял, чтобы Гончарова поставили бригадиром. Парень с пятого курса, без пяти минут инженер. — казалось, лучше человека не подобрать. Но Юра не совсем правильно понял свои обязанности. Надо было раньше с ним поговорить, да как-то повода не находилось и неудобно было.
Брегов взглянул на часы:
— Кончай трепаться. Пора.
Ребята встали и не торопясь потащились к откосу. Впрочем, Игорь заметил, что ни один не пошел позади Брегова.
Попрощавшись с Ильей, Голубев направился к бетонщикам. Подъемный кран как раз подал очередную «галошу» бетона, и ребята таскали его лопатами в верхнюю часть квадрата.
Помявшись, Игорь тихонько сказал Гончарову:
— Пойдем, Юра, надо поговорить.
Остановились в сторонке. Гончаров невозмутимо смотрел на Игоря прозрачными голубыми глазами. Он вообще держался спокойно, степенно. Только кудрявые русые волосы как-то не вязались с его солидностью. Юру легко было представить деревенским хватом-гармонистом. На голове кепчонка, из-под которой выбивается чуб, на ногах сапоги, в руках гармошка. И девушки вокруг вздыхают, а он не желает их осчастливить даже взглядом. «Какая чепуха лезет в голову, — подумал Игорь. — Он и в деревне-то вряд ли был…»
Испытывая страшную неловкость, начал:
— Знаешь, Юра, ребята обижаются… Ты слишком увлекся съемками, а бригадир должен работать наравне со всеми… Ты уж как-нибудь веди себя по-другому…
Юра спокойно смотрел голубыми глазами. Ни смущения, ни стыда Игорь на его лице не заметил. Стыдно было скорее Игорю.
«Что я мямлю, как будто оправдываюсь, как будто я в чем-нибудь виноват. При чем здесь ребята, от себя надо говорить!»
— Я, в отличие от тебя, дешевый авторитет не зарабатываю, — невозмутимо сказал Юра. — Какой толк от того, что ты час или два потаскал плиты? Никакого. К ребятам подмазываешься. А ведь ты организатор! Ты должен придумать, чтобы не было этой дикости — за пятнадцать метров таскать бетон лопатами. Это в век научно-технической революции! Ты же вместо дела занимаешься ерундой.
— Постой, постой! — запротестовал Игорь. — Я же о тебе начал говорить! Ну хорошо, объясню. Я не могу слоняться, когда люди работают. У меня есть свободное время — пойду плиты или бетон потаскаю. Никому от этого плохо не будет. Ни за каким авторитетом не гонюсь, тем более что таким способом его не заработаешь. Но ты совершенно напрасно сторонишься ребят.
— Со мной все ясно, — лениво сказал Гончаров. — Я работаю, хотя считаю, что это не работа, а издевательство. Мудрить здесь нечего — нужно поставить кран с длинной стрелой, и вся любовь! Кинокамера моя никому не мешает, сами потом будете довольны. Бригада с работой справляется, в какой-то степени это и моя заслуга. А что с ребятами не так много общаюсь, как им хотелось бы, это мое личное дело. Мне с ними не о чем говорить, у них другой уровень развития.
Игорь начал горячиться:
— Другого крана нет! Раз нет, надо обходиться лопатами. Не рассуждать о механизации, а работать!
— Все мы работаем, я тоже! — решительно заявил Юра. — Так что нам нечего обсуждать. Ты отнимаешь у меня время, а потом будешь по-дурацки упрекать. Всего тебе наилучшего!
«Ну и денек, — сокрушался Голубев, поднимаясь по песчаному откосу. — Какой я бестолковый, совсем не умею разговаривать с людьми. И зачем согласился поехать мастером! Никто меня не слушается. Конечно, у всех у них больше опыта, но можно ведь все решить спокойно, без столкновений и ссор!»
Игорь потому и согласился поехать мастером, что хотел хоть немного научиться руководить людьми. Характер у него, как он считал, мягкий, стеснительный, малоподходящий для жесткой современной жизни. А ведь он будущий инженер, в подчинение, возможно, попадут десятки людей, значит, нужны твердость, решительность, уме