только в философском облачении. Философское содержание проблемы отчуждения здесь, следовательно, не отрицается. Но в то же время, в отличие от «Экономическо-философских рукописей», исследовательский интерес Маркса уже целиком сосредоточен на эмпирически-осязаемом содержании рассматриваемых процессов, для характеристики которого прежняя общефилософская терминология оказывается неуместной.
На втором этапе работы над данной главой Маркс вовсе сбрасывает философский сюртук и во всех направлениях разрабатывает проблему разделения труда и его социальных последствий. В ходе этой разработки он приходит к мысли о наличии диалектической связи между производительными силами и производственными отношениями («формами общения»), а вслед за этим и сама категория разделения труда «начинает как бы вытесняться» (48, с. 117).
На третьем этапе – этапе работы над окончательным вариантом рукописи главы в центре внимания оказываются основные формы собственности, характеристика которых служит исходным пунктом учения об экономических общественных формациях. В заключение отчетливо формулируется методологическая направленность работы, осуществляемой Марксом и Энгельсом: «Эмпирическое наблюдение должно в каждом отдельном случае – на опыте и без всякой мистификации и спекуляции – выявить связь общественной и политической структуры с производством… Там, где прекращается спекулятивное мышление, – перед лицом действительной жизни, – там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей. Прекращаются фразы о сознании, их место должно занять действительное знание» (24, с. 28, 30).
Вся последующая деятельность Маркса как раз и направлена на реализацию этой установки. «Капитал», теоретически обобщающий Монблан эмпирических фактов, содержит именно тот скрупулезный анализ, позволивший на опыте и без всякой мистификации выявить весь (во всех его деталях и сложных переплетениях) механизм связи социально-экономической структуры общества с производством и условиях капиталистической формации и раскрыть эмпирически осязаемые материальные тенденции ее революционного превращения в формацию коммунистическую. В эпоху буржуазно-демократических революций 1848 – 1850 гг. и первой пролетарской революции – Парижской коммуны 1871 г. Маркс столь же тщательно – на опыте и без всякой мистификации – разрабатывает стратегию и тактику практической борьбы пролетариата за революционное преобразование общественно-политического строя. Слом буржуазной государственной машины и диктатура пролетариата объективно выступают теперь в качестве важнейших элементов практического упразднения отчуждения государства от гражданского общества. Поэтому в «Капитале» и других произведениях зрелого Маркса термин «отчуждение» встречается в большинстве случаев в весьма конкретном контексте.
В этом анализе важно выделить среди прочих специфический аспект, связанный с употреблением термина «отчуждение»: исследование превращенных форм общественной жизни, представляющих собой реальное, эмпирически данное искажение (превращение) глубинных социальных связей. Если на уровне этих последних связей одно есть причина, а другое – следствие, то на другом, более внешнем уровне отношение оказывается обратным. Причем превращенный характер этого отношения существует объективно, независимо от сознания (например, товарные отношения существуют на поверхности как отношения между вещами, хотя в глубине их лежат отношения между людьми). На этой почве и возникает товарный фетишизм, который не исчезает от того, что научное мышление постигло его природу. Он может быть уничтожен лишь вследствие ликвидации товарно-капиталистического производства вообще. Понятно, что в научном анализе превращенных форм термин «отчуждение» оказывается не только уместным, но и плодотворным, и Маркс в «Капитале» и других работах пользуется им как научным понятием.
Однако отсюда вовсе не следует, что в работах зрелого Маркса отвергается проблема отчуждения как общефилософская. Напротив, имеются отдельные места (особенно в экономической рукописи 1857 – 1858 гг., а также в «Капитале» ), позволяющие заключить, что в понятие отчуждения Маркс продолжал вкладывать и определенное общефилософское содержание. В итоге вопрос о том, как поступил зрелый Маркс с проблемой отчуждения, сводится не к вопросу о том, отказался ли он от термина «отчуждение» вообще (очевидно, что нет), и даже не к вопросу, отказался ли он от отчуждения как общефилософского понятия, а к следующему: почему интерес зрелого Маркса так радикально и основательно переместился от общефилософского содержания проблемы отчуждения к конкретно-научному анализу тех реальных объектов, которые скрываются за этим содержанием?
Видимо, это произошло в силу двух причин.
Во-первых, причина теоретическая: обнаружив в 1844 г. с помощью понятия «отчуждение» ряд социальных явлений, в высшей степени важных для понимания сущности социальных процессов, но до того времени остававшихся вне его поля зрения, Маркс очень быстро понял, что дальнейший анализ этих явлений может быть успешно проведен лишь как конкретно-научный. Переход к конкретно-научному анализу все же не был единственной возможностью; оставалось достаточное поле для разработки проблемы отчуждения именно как общефилософской, тем более что уже первый опыт такой разработки привел Маркса к созданию оригинальной концепции. И все же из двух возможностей Маркс предпочел вторую – конкретно-научный анализ.
На этот выбор повлияла уже вторая причина – практического характера: теоретические схемы представляли для Маркса ценность главным образом постольку, поскольку помогали понять повседневные жизненные процессы во всей эмпирической конкретности механизма их функционирования. А это, в свою очередь, объясняется тем, что уже к 1844 г. Маркс стал человеком, для которого, по словам Энгельса, наука была «исторически движущей, революционной силой. Какую бы живую радость ни доставляло ему каждое новое открытие в любой теоретической науке, практическое применение которого подчас нельзя было даже и предвидеть, – его радость была совсем иной, когда дело шло об открытии, немедленно оказывающем революционное воздействие на промышленность, на историческое развитие вообще… Ибо Маркс был прежде всего революционер. Принимать тем или иным образом участие в ниспровержении капиталистического общества и созданных им государственных учреждений, участвовать в деле освобождения современного пролетариата, которому он впервые дал сознание его собственного положения и его потребностей, сознание условий его освобождения, – вот что было в действительности его жизненным призванием. Его стихией была борьба. И он боролся с такой страстью, с таким упорством, с таким успехом, как борются немногие» (5, с. 351). Успеха он достигал как раз благодаря теоретическому обоснованию каждого своего практического шага и установлению связей абстрактных теоретических положений с действительностью.
Таким образом, даже в этом беглом очерке мы фиксировали поступательный характер разработки Марксом целого комплекса взаимосвязанных проблем: разработка проблемы общих и частных интересов на определенном этапе стимулирует внимание к проблематике отчуждения, которая затем выдвигается на первый план, но вскоре уступает место проблеме разделения труда, которая, в свою очередь, отодвигается проблемой диалектики производительных сил и производственных отношений. Последняя оказывается стержневой проблемой, позволяющей предметно решать и проблему отчуждения (во всех сферах), и проблему соотношения общих и частных интересов и др. Тем самым найден подлинный стержень комплексного анализа, позволяющий отличать основное противоречие от его побочных форм – политических, идеологических и т.п.
Итак, определен ориентир, позволяющий проследить основные этапы дальнейшего (после 1844 г.) формирования марксизма как целостного научного мировоззрения. Важно подчеркнуть, что с августа 1844 г. сотрудничество Маркса и Энгельса представляло собой не просто взаимный обмен информацией о теоретических позициях, а творческий процесс взаимного обогащения и развития их взглядов, начало преобразования их индивидуальных воззрений в совместное учение. Начался новый этап в формировании марксизма как целостного мировоззрения.
Первым плодом этого этапа явилось «Святое семейство»: оно было написано Марксом и Энгельсом по общему плану, но каждый писал свой раздел самостоятельно, причем большая часть текста принадлежит Марксу. В этом труде разрабатываются вопросы философии и социологии, политической экономии и научного коммунизма, истории и права, этики и эстетики, психологии и атеизма – словом, марксизм здесь уже предстает как весьма разностороннее учение. Ни один из его аспектов не существует изолированно, а так или иначе связан с другими. Но внутренняя логика всего учения здесь еще не определилась: ее структурные элементы разработаны детально, однако недостает некоторых генерализующих идей, которые бы сцементировали все эти элементы в стройное целое.
Вслед за «Святым семейством» появилось «Положение рабочего класса в Англии». Хотя эта работа написана одним Энгельсом, она приобрела окончательный вид уже под влиянием непосредственного общения с Марксом по широкому кругу проблем. Ее значение состоит не только в дальнейшей разработке марксистской политической экономии и научного коммунизма, но и в том, что это было первое фундаментальное конкретное исследование социальных процессов. Оно обогатило Энгельса и Маркса знанием таких деталей и конкретного механизма их сцепления, которое позволило им вскоре с уверенностью осуществлять переходы от общетеоретических построений к насущным проблемам сегодняшнего дня и обратно. И все же заметно, что произведение создавалось еще при отсутствии разработанной структуры марксистского учения в целом.