Сама по себе тенденция к такой дифференциации закономерна и прогрессивна, ибо обеспечивает повышение профессионального уровня работы ученых. Однако одной дифференциации недостаточно для развития марксизма как в целом, так и его составных частей. В.И. Ленин постоянно подчеркивал наличие теснейшей связи между истинностью и действенностью марксизма, с одной стороны, и его целостностью, полнотой – с другой. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание…» (36, с. 43)[3].
В последнее время интеграция различных составных частей марксистско-ленинской теории усиливается в связи с объективно возрастающей ее ролью как научного руководства процессами производственной и общественной жизни. Многие документы марксистско-ленинских коммунистических и рабочих партий, в особенности программные, являются наглядным свидетельством интегративной тенденции в развитии марксизма.
Чтобы лучше понять специфику процессов интеграции и дифференциации в марксизме-ленинизме, необходимо обратиться к его истории, исследовать процесс его возникновения в качестве целостного учения. Отнюдь не случайно В.И. Ленин, набрасывая план статьи «Карл Маркс», вслед за формулированием главной ее задачи: «Изложение всей его (Маркса. – Н.Л.) доктрины в целом… (Марксизм как научная теория.)» – заметил, что при этом необходимо «коснуться генезиса марксизма» (37, с. 361).
Создавая свое учение, основоположники марксизма решали коренные проблемы, выдвинутые в то время историей, универсальный характер которых исключал возможность их решения методами домарксистских общественных наук: как методами каждой из них, так и совокупностью этих методов. Неудовлетворительность обоих путей была уже доказана развитием социальной мысли (см. 110). И дело было не только в том, что ни одна из основных областей домарксистского общественного знания (философия, политическая экономия, социалистические теории), хотя они и достигли в первой половине XIX в. своего классического выражения, не смогла решить возникших комплексных проблем, о чем свидетельствовали разложение этих школ и усиление вульгаризаторской интерпретации классического наследия. В то время уже отчетливо определилась потребность в сближении различных областей общественного знания. Так, соединение социалистических учений с материализмом в теориях Фурье и Оуэна придало этим теориям большую обоснованность по сравнению с утопиями их предшественников. Но указанные теории все же не перестали быть утопическими, ибо опирались на существовавший материализм как на готовую логическую основу, в то время как в действительности этот материализм сам нуждался в коренном преобразовании. Точно так же английская политическая экономия способствовала более глубокому проникновению Гегеля в диалектику социальных процессов, однако он не смог сделать решающего шага на пути к научному пониманию роли труда в истории человечества. Разделенность теоретических общественных дисциплин нашла воплощение в разделении сфер знания, в которых достиг наибольших успехов творческий гений того или иного народа: философия была развита в классической форме немцами, политическая экономия – англичанами, социалистические учения – преимущественно французами. Слабость и неэффективность связей между этими областями знания были обусловлены отделенностью каждой из них от практики революционной борьбы, что наносило ущерб и самой этой борьбе.
Таким образом, исторической необходимостью было не только преобразование каждой из основных областей общественной мысли, но синтезирование их в качественно новое целое, равно как и их соединение с революционной практикой. В соединении материализма с диалектикой и распространении его на понимание общественной жизни нуждалась не только философия, но в равной мере и политическая экономия, и учение о коммунизме. В свою очередь открытие прибавочной стоимости и разработка экономических законов замены капиталистического способа производства социалистическим не только подняли политическую экономию на более высокий теоретический уровень, но и оказали влияние на философию и учение о коммунизме, которые, будучи преобразованными, получили свое наиболее глубокое и детальное подтверждение и обоснование именно в политической экономии. В еще большей степени преобразования и в философии, и в политической экономии были ответом на настоятельные потребности революционной борьбы пролетариата: «Только философский материализм Маркса указал пролетариату выход из духовного рабства, в котором прозябали доныне все угнетенные классы, – писал В.И. Ленин. – Только экономическая теория Маркса разъяснила действительное положение пролетариата в общем строе капитализма» (36, с. 47). Наконец, создание научного коммунизма повлекло за собой качественные изменения в философии и политической экономии.
Следовательно, возникновение марксизма есть процесс, который может быть адекватно воспроизведен именно как комплексный, предполагающий формирование отдельных его составных частей в органической взаимосвязи. Специальное исследование этих вопросов отвечает также и потребностям идеологической борьбы, ибо противники марксизма предпринимают атаки против его целостности.
Процесс формирования марксизма, в особенности взглядов К. Маркса, стал предметом специальных исследований уже в конце XIX в., но особенно интенсивно эти исследования развернулись в последние десятилетия. Во многих странах мира появились десятки объемистых трактатов, сотни брошюр и тысячи статей о молодом Марксе, написанных философами, социологами, экономистами, юристами, психологами и представителями других специальностей.
В этом обилии литературы явственно различаются два основных ее потока: произведения марксистов, опирающихся на научный диалектико-материалистический метод, и работы буржуазных авторов, пытающихся использовать взгляды молодого Маркса (предварительно исказив их) для дискредитации зрелого марксизма и даже для обоснования самоновейших идеалистических конструкций.
При всем различии подходов буржуазных исследователей всем им свойственна попытка доказать, будто теория и методология зрелого марксизма неприменимы к анализу формирования марксовых взглядов. Так, в статье «К вопросу о биографии Маркса в советской России и в Западной Европе» западногерманский «специалист по Востоку» Э. Шреплер утверждает, будто советские и вообще марксистские историки не могут дать объективную характеристику формирования и развития взглядов Маркса, ибо для них «прежде всего выдвигается необходимость установить тождество между описываемой личностью и партийной линией, поэтому эту трудную задачу должны решить историки и социологи Запада» (129, с. 27).
Как видим, в качестве аргумента выдвигается отнюдь не новый тезис о несовместимости партийности с научностью, поскольку партийная линия якобы подвержена колебаниям политической конъюнктуры, пагубно отражающимся на поисках истины. Однако такого рода аргументы легче выдвигать, нежели доказывать. В самом деле, те, кто полагает, будто советские ученые руководствуются в своих исследованиях о молодом Марксе преимущественно сиюминутными, конъюнктурными соображениями, предают забвению то важнейшее обстоятельство, что эти исследования опираются на богатую теоретическую и методологическую традицию.
Уже в сочинениях и письмах К. Маркса и Ф. Энгельса имеется ряд достоверных свидетельств, позволяющих с большой точностью установить некоторые важные вехи и закономерности формирования марксизма. Определенный вклад в исследование генезиса марксистского учения внесли Г.В. Плеханов и Ф. Меринг. Проанализировав отношение марксистского мировоззрения к предшествующей теоретической мысли, Г.В. Плеханов показал как их связь, так и различие; правда, последнее удалось ему в меньшей степени (см. 99 и 100). Ф. Меринг, обратив внимание на ряд произведений молодого Маркса, подчеркнул необходимость конкретного анализа исторических условий и основных этапов его духовной эволюции. Но он исследовал преимущественно историко-материалистические, а не общефилософские взгляды К. Маркса (см. 90 и 91). Недостатки исследований генезиса марксизма Г.В. Плехановым и Ф. Мерингом связаны со слабыми сторонами их мировоззрения и практической деятельности. Не случайно именно В.И. Ленин, глубоко и точно постигший смысл марксизма, его революционную душу, выработал цельную систему научных принципов исследования формирования взглядов К. Маркса.
Разрабатывая ту или иную теоретическую проблему, В.И. Ленин специально затрагивал историю ее появления и развития в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. Он раскрывал не только научно-теоретическое, но и общественное значение исследований генезиса марксизма.
Так, в статье «О некоторых особенностях исторического развития марксизма» В.И. Ленин отмечал, что первая русская революция привлекла к сознательному участию в общественной жизни «чрезвычайно широкие слои тех классов, которые не могут миновать марксизма при формулировке своих задач», но которые «усвоили себе марксизм в предыдущую эпоху крайне односторонне, уродливо, затвердив те или иные „лозунги“, те или иные ответы на тактические вопросы ине поняв марксистских критериев этих ответов» (35, с. 88), то есть не поняв диалектического и исторического материализма как теоретической основы стратегии и тактики политической борьбы рабочего класса и его партии.
Подобное непонимание «марксистских критериев», как отмечал В.И. Ленин, было свойственно не только рядовым участникам революции, но и многим интеллигентам-марксистам, претендовавшим на роль ее теоретиков и пытавшимся «дополнить экономическое и политическое учение марксизма» наиболее модной в то время философией махизма. В.И. Ленину удалось раскрыть и причины стремления некоторой части марксистов к такого рода «дополнениям». Он показал, что К. Маркс и Ф. Энгельс, создавая свое учение, опирались на солидную материалистическую традицию в разработке общефилософских проблем, но не имели предшественников в систематическом распространении материализма на понимание общественной жизни. Поэтому они прежде всего обращали внимание на достраивание философии материализма доверху, то есть на материалистическое понимание истории, а не на материалистическую гносеологию. Махисты же, желающие быть марксистами, напротив, подошли к марксизму «в такое время, когда буржуазная философия особенно специализировалась на гносеологии и, усваивая в односторонней и искаженной форме некоторые составные части диалектики (например, релятивизм), преимущественное внимание обращала на защиту или восстановление идеализма внизу, а не идеализма вверху… Наши махисты не поняли марксизма, потому что им довелось подойти к нему, так сказать,