— Ха! — он усмехнулся. — А нахуя в драку полез?
— Так они мое бухло разлили.
На футболке под расстегнутой курткой у меня все еще было влажное пятно, от которого разило водкой. Переодеться бы, иначе за руль не сядешь. Точно спалят.
— Ладно, — Змей повернулся к своим. — А четко мы их уработали.
Ну да, уработали. Пару раз ударили, а потом ввязалась охрана, ввалила пиздюлей всем подряд, и выкинула из клуба. Но если им хочется думать, что они кого-то уработали, то почему бы и нет. Разочаровывать их я не стану.
— Жалко только, что в клуб больше не пустят, — сказал мелкий. — А жаль, цыпы там были зачетные.
— Да и похуй, мало клубов что ли по городу. Да и вообще мне там никогда не нравилось. Эта вечеринка отстой, я, бля, ненавижу этих людей. Поехали к нам лучше, оторвемся по полной.
— А поехали, — сказал мелкий, повернулся ко мне и спросил. — Слышь, ты с нами поедешь?
— Только попробуй сказать «нет», — прозвучало в ухе.
— Поеду, — пожал я плечами. — А куда?
— В лучшее место в городе… — многозначительно усмехнулся Змей.
Глава 20
И вот я ехал в машине одного из этих мачо, благо они еще не успели нагрузиться в клубе, так что вести вполне себе могли. По дороге они расспрашивали кто я, и чем занимаюсь. Естественно, говорить им о том, что я наемник и охочусь за их товарищем, я не стал. Представился Максимом, рассказал историю о том, что я обычная офисная крыса, торгую водкой, и пришел в клуб для того, чтобы расслабиться.
Они, как и вышибалы у клуба, подметили, что я больше похож на рокера, чем на любителя электронной музыки. Пришлось прогнать им такую же тему, что да, я рокер, но мне захотелось корпоратского мяса, поэтому я и пошел в клуб, где отвисают корпораты.
Все посмеялись. Они ведь и сами занимались тем же. Больше меня особо не доставали, и вообще, кажется, что после того, как я вступился за них в клубе, то стал для их компании своим. Особенно старался мелкий, который иначе как братаном меня и не называл. И, кажется, вообще хотел вовлечь меня в дела своей «банды».
Определенная напряженность сохранилась только между мной и Змеем. Но и он враждебности особо не демонстрировал, предпочитая меня просто игнорировать. Может быть опасался, что я попытаюсь подвинуть его с места лидера? Ну или у него было чутье, и он просто подозревал меня в чем-то. И, надо сказать, правильно.
Всю дорогу я скидывал наемнику реперные точки для маршрута, так что он ехал за нами. Правда, связи по наушнику а ним уже не было, слишком далеко мы отъехали от него. Но ничего, как он подъедет на место, так и снова появится.
Скоро мы остановились у яркой неоновой вывески, на которой были изображены губы и облизывающий их язык. И что-то подсказывало мне, что это вовсе не стоматологическая клиника, и даже не салон красоты. Машину Змей припарковал на свободном месте, совсем чуть заехал на тротуар.
— Маламут, — озвучил мелкий слово с вывески. — Лучшее место в городе.
— Маламут — это же пес, — сказал я. — Причем тут он вообще?
— А там все трахаются, как собачки, — расхохотался третий. — Как песики. Любишь песиков, Максим? Хотел бы быть песиком?
— Если спросишь, трахнул бы я другого песика, если был бы песиком, я тебе нос сломаю, — предупредил я.
— Ладно, пошли внутрь, — закончил Змей. — Бабки есть, Макс?
— Есть, — успокоил я его.
Это, очевидно, был бордель. К проституции в России вообще отношение было неоднозначное. Какое-то время с ней боролись, но потом решили, что лучше сражаться с наркотиками и уличной преступностью, и на эту проблему забили. Иногда проводили рейды, вламывались в публичные дома, ломали всем лица, устраивали погромы, но совсем редко.
А потом наше правительство решило, что пусть бабки с этого достаточно прибыльного бизнеса уходят не налево, а в бюджет. Полугода не прошло, как одна из партий разработала законопроект, который включал в себя не только повышенную процентную ставку на налоги, но и кучу обязательств по типу регулярных медицинских осмотров и анализов.
Сопротивлялись этому только религиозные фанатики, в основном православные. Они до сих пор иногда собирались у борделей, не впуская внутрь клиентов, а иногда и громили их, когда накручивали себя до полного озверения.
Мы вошли в здание, и оказались в помещении с двумя этажами, балкончиком, и абсолютно вульгарной обстановкой. Здесь были и диванчики в виде женских губ, и лампа светящаяся красным цветом. Да и вообще красного вокруг было многовато, стены и потолок были обиты красным же бархатом, а пол покрыт искусственным деревом. В том, что оно не настоящее, я был уверен, оно стоило совсем бешеных денег, и позволить его себе могли только настоящие богачи. А не владельцы какого-то среднего борделя, пусть мои новые товарищи и называли его лучшим местом в городе.
— А, это вы! — проговорила одна из девушек, достаточно молодая и привлекательная. Видимо, мамка, другие проститутки вряд ли стали бы разговаривать с клиентами. — О, а что за красавчик с вами?
— Это Макс, — ответил мелкий. — Дерется, как волк. Наверное и ебешься так же, да?
— Вроде того, — ответил я и усмехнулся.
— Здорово, парни! — вышел наружу еще один мужчина, тоже покрытый татуировкой. И тут у меня в голове что-то щелкнуло, потому что он был с той самой фотографии, которую наемник скинул мне первой. Это и есть Щегол, за которым мы охотимся.
И прятался он в борделе. Действительно, хочешь спрятать, прячь на самом видном месте.
Он прошелся вдоль нашего ряда, обнимаясь с каждым из членов своей банды, а около меня остановился, прищурился и уставился мне в лицо.
— А это кто? — спросил он.
— Это Макс, — сказал мелкий. — Он нам помог в драке, когда мы зацепились с бандой Лешего.
— Он свой? — спросил Щегол.
— Да свой, свой, — ответил мелкий.
— Я не у тебя спрашиваю. Змей, он свой?
А если он скажет, что нет, что меня ждет? Выпроводят или попытаются убить? Убивать вроде не за что, а если погонят наружу, то мне уже по хрену. Где этот придурок прячется, мы уже знаем, штурмануть бордель вдвоем тоже сможем, тем более, что боевиков в охране наверняка нет. Они тут максимум, что и делают, это нищету и борзеющих клиентов выпроваживают.
— Свой, — наконец, ответил Змей, но радости на его лице никакой не было.
— Ну и отлично! — усмехнулся Щегол, и приобнял уже и меня. Я похлопал его по спине. От него крепко пахло мужским парфюмом, причем недешевым. Кто-то из поклонниц подарил?
— Ну, давай, показывай своих работниц, мать! — крикнул третий из компании, с которой я приехал.
— А деньги-то есть? — спросила она.
— Есть, есть, — успокоил ее Змей и показал пачку рублей, свернутую в трубочку.
— Девчонки! — крикнула девушка, видимо, мамка, и в холл, словно из ниоткуда выпорхнуло полтора десятка девчат на любой вкус.
Разный цвет волос, разный рост, разные размеры соответствующих частей тела. Вот, что такое настоящее дайверсити, даже две азиатки и одна негритянка здесь имелись, причем в обоих смыслах. Все они были одеты в такие же халатики, как и мамка, но когда выстроились в ряд, то открыли их, показывая всем свои прелести.
А потом повернулись другой стороной, демонстрируя уже заднюю полусферу. И, честно говоря, там было на что посмотреть.
— Вон ту, с родинкой на жопе не бери, — прошептал мне на ухо мелкий. — Это Мару, сестра Щегла. Если ее кто-то из своих берет, он бесится. В драку не лезет, конечно, но мозги все напрочь вынесет.
Вот ведь дела, да? Брат — жиголо, сестра — шлюха. Поэтому никто Щегла и не нашел. Потому что прятался он не на квартире у своей сестрички, а на ее месте работы. Не исключено, что пять дней в неделю она трудилась в каком-нибудь офисе или кафе официанткой, а по вечерам и на выходные работала уже здесь. Решалы могли о ней и не знать, не всемогущие же они в самом деле.
Мне захотелось взять ее чисто из вредности, чтобы посмотреть, как на это отреагирует наша цель. Но я не стал этого делать.
Парни выбирали быстро, они все-таки были здесь не в первый раз, так что скоро разошлись по комнатам. Из оставшегося великолепия я предпочёл миниатюрную брюнеточку, с явно крашеными волосами.
Расплатился с мамкой, как и обычно, наличными. Час, кстати говоря, тут стоил две с половиной сотни, и я понятия не имел, много это или мало. Потому что в борделе был в первый раз в жизни, как-то до этого меня сюда не заносило, даже учитывая всю доступность этих заведений, и этих дам. Доступность в обеих смыслах.
Девушка взяла меня за руку и потащила наверх, на второй этаж, мы вошли в одну из комнат, и она тут же отпустила мою руку и легла на кровать, так, что ее халатик распахнулся. Уже через секунду она села, оставив его лежать на кровати.
Я огляделся. Комната была совсем маленькой, с одной кроватью, которая почти всю ее и занимала. На стенах были лампы неонового цвета, которые переливались синим и фиолетовым. Но комната все равно была погружена в полумрак.
— Чего ты такой робкий? — спросила девушка. — Иди ко мне.
Я стащил куртку, бросил ее в угол комнаты, а потом сделал шаг к брюнеточке, толкнул ее от себя, заявив на кровать, наклонился, поцеловал в ложбинку между маленьких грудей, прикусил губами сосок, который тут же встал, спустился ниже, поцеловал живот, от моих прикосновений покрывшийся мурашками.
Интересно, она сама такая возбудимая, или ей поставили «игру» — имплант, который усиливает ощущения от прикосновений и секса. Обычно его использовали для лечения фригидности, но и среди проституток он пользовался популярностью. Во-первых, потому что клиентам нравится, когда девчонки кричат и извиваются по-настоящему, а во-вторых, потому что это помогает получать от профессии хоть немного удовольствия.
Теперь уже девчонка оттолкнула меня, села, расстегнула брюки, схватилась за мой член, а потом насадилась на него по самое горло. Продержалась так несколько секунд, а потом принялась обрабатывать его ртом.