— Что случилось?
«Чорт» медленно поднялся и снял маску. Это был Николай Филиппенко, На правой щеке запеклась кровь.
— Ну и саданул кто то, — тихо сказал он, держась за окровавленную щеку.
Оказалось, что из толпы, чья-то рука бросила в «чорта» большой камень. Враг, ослепленный ненавистью к комсомолу, ринувшемуся на штурм религиозных «твердынь», решил, очевидно, хотя бы этим поступком удовлетворить свою злобу.
7. У огневого рубежа
Петр СимоновПесня призывника
Шумом вод
до красна яр вспенится,
В белый цвет нарядятся сады,
Молодым
красноармейцем
В боевые войду ряды.
Друг-винтовка
со мной, на плече,
И патроны на поясе виснут,
Я врага
возьму на прицел.
Залп за залпом —
раскатятся быстро.
А когда
зашагаем в строю
Меж домов,
переулков окрестных —
И такую
я песнь запою —
Голова
опьянеет от песни.
А я буду шагать
и шагать.
Синим вечером,
утренней ранью
Пусть и песнь моя
на врага
Маршем новым,
победным грянет.
Анатолий СафроновПеремена позиции
Пресс тяжело вздохнул
и замер,
Шкива неохотно
бросали бег —
Сегодня у Васи
военный экзамен
По знанью винтовки
и лучшей стрельбе.
Сегодня в глазах
у Васи решение,
И легкий холод
стынет в груди…
В черное сердце
прицельной мишени
Пять пуль под ряд
нужно всадить.
Фартук промасленный
щедрыми пятнами
С плеч легко
и привычно сбежал…
И так, —
удивительно приятно
Приклад к плечу упруго прижать.
Пункт учебный
шумит, голосистый,
Братва из цехов,
со всего завода…
Но голос команды
раздался, как выстрел,
И тишина
Заполняет взводы…
Одиннадцатый год.
Голубоглазые, рослые, —
Такие не отступят
назад в бою.
Они сегодня
вопросами
Начинают молодую
учебу свою.
Они вчера
и сегодня тоже
Оборону страны
крепили комбайнами,
И одинаково
их тревожат
И сбор урожая,
и целость окраин.
…Мишень,
как подбитая птица, повисла
Из дула змеится
сизый дымок,
А Васе обидно —
горькие мысли:
— Четыре в сердце,
а пятая в… бок.
Ведь пресс немецкий
не знает брака,
С браком Василий
не дружит никак,
А здесь,
на стрельбище, однако,
Выстрел один
пошел в брак.
Но ничего,
учеба на руки.
Сегодня оружие, —
вчера был труд.
Призывники
ударные навыки
В Красную армию
с собой возьмут.
И ничего,
что враг грозится.
Мы знаем —
будут бои впереди.
Сегодня мы
меняем позиции,
Но фронт попрежнему
у нас один.
И. КовалевскийМаневренное
Дули ветры
И рвали в клочья
Наступающие облака.
Отступала,
Укрывшись ночью,
Тиховодная
Дон-река…
В сероватой
И мрачной темени —
Красноватый
Зрачок фонаря.
В слюдяном
Невысоком небе,
В алых лентах
Вставала заря…
То стонали,
То голосили
По учебным
Маршрутам ветра.
У……, автомобили
В предрассветную
Синь утра…
Большаками
Шагали люди,
Частоколом
Канал штыки.
В нарастающем
Гуле орудий
Шло
Форсирование реки.
За чуть слышным
Хлюпом парома,
Сквозь седую
Тумана дугу
Поднимался
Палаточный город,
Как виденье
На том берегу.
Вырастали
В звеневшей рани,
Пробиваясь
Сквозь зелень кустов,
Угловатой
Л…………
Конуса
Парусовых шатров.
И на первом
Прицеле солнца,
Где реки
Голубела слюда,
На знаменах
Ударной школы,
Засверкала
Рубином
Звезда…
И. КовалевскийМы бьем их в любой точке
Солнце спускалось.
Дробясь в реке.
Догорала
Каемка неба,
Густым загаром
Цвела земля
И море
Колхозного хлеба.
Взвихрив шагами
Дорожную пыль,
Идя со стрельбы,
Мы песню запели.
Сквозь песню встает
Боевая пыль,
И девушки наши
В шинелях.
Вот они
Бойко
Равняют шаги,
У них за плечами
Винтовки.
Мне больно,
Что зубы скалят враги
На слабую их
Подготовку.
Я шефство возьму,
Научу их стрелять,
Пусть ярче
Горят платочки.
Враги одного
Не хотят понять:
Мы бьем их
В любой точке.
Сегодня в тире,
А завтра в бою
Будут целиться
Девушки наши.
И песню про них
По стране разолью
Звенящей
Волною
Сиваша…
Ив. АхановО двух девушках
Бывает так: человек учится, учится — и вдруг… «вылетает». Иные поругают его, иные посочувствуют ему, поплачут даже. «Бедный, несчастный, погибший человек», — скажут. А сам «вылетевший» ходит притихший разбитый — жизнь не мила!
Когда вылетела Дуся Карабут, ничего такого не случилось. Даже наоборот. Подруги, откровенно и тайно завидуя, жали руки, поздравляли; ребята, не все, правда, но большинство, делали вид, что это их нисколько не касается. А сама Дуся ходила сияющая, полная самой первой, самой большой радостью.
Эту радость, эту гордость она поселила в сердцах своих родных, когда, приехав в Ростов, сказала только одно слово:
— Вылетела!
Ибо Дуся вылетела в самом настоящем смысле слова, вылетела, держа в руках управление воздушного корабля, самолета У-2.
Это было тяжелое время. Время гражданской войны, разрухи, голода. Дуся ощущала тяжесть вдвойне. Когда ей исполнилось шесть лет, умер ее отец. Через два года умерла и мать. На маленькую восьмилетнюю Дусю надвинулся страшный голодный двадцать первый год. Был у Дуси родной дядя, красный партизан и член партии с 18 года. Но голод зацепил его, и всю его семью. Дусю спас детдом.
Она вошла в него маленькой дикаркой, тая свежую память о двух недавних смертях. Детдом не голодал, он жил хорошей, сытой жизнью. А кроме того, руководители его умели занять детей интересной работой, учебой, развлечениями. Кругом были десятки таких же маленьких, бездомных и обездоленных ребят, как и Дуся. Все это заставило ее скоро забыть свое горе.
Не тогда ли, не в детдоме ли была намечена начальная веха, от которой протянулась прямая дорога к голубым воздушным просторам, к нежнейшей и строжайшей машине — самолету? Ибо девочек, как и мальчиков, занимали в детдоме не рукоделием, а работой покрепче, помужественней, — техникой, механикой, строительством.
Годы разрухи миновали, хозяйство страны быстро восстанавливалось, страна крепла. В 24 году Дуся смогла переселиться к своему дяде.
Медленно, как замедленная с'емка в кино, идет время только в самом раннем детстве, потом оно начинает бежать быстрей. В 29 году Дуся уже комсомолка, уже член бюро комсомольского коллектива и кандидат бюро райкома, окончила семилетку. Открывался новый путь.
Дусе хотелось стать оружейным мастером, техником. Но райком комсомола должен был заполнить часть мест ставропольского педтехникума комсомольцами своего района.
Одно из этих мест заняла Дуся. Не очень охотно ехала она в техникум: рушились мечты о военной технике. Ее утешало то, что придется учиться в отделении политпросветчиков. Но еще раз пришлось разочароваться — Дусю поместили в отделение дошкольного воспитания.
…Испытывали ли вы чувство гордости за человеческий гений, когда над вашей головой там, в прохладных синих просторах, на фойе чистейше белых, сверкающих облаков вдруг распластает широкие крылья стальная птица? Не казалось ли вам, что под мощный гул ее стального сердца у вас тоже вырастают крылья и вы вот-вот оторветесь от тяжелой земли и легко взлетите туда, ввысь, в синее небо, к снежным сказочным облакам?
Над головой студентки педтехникума Дуси Карабут часто пролетали такие птицы. Запрокинув голову, забыв обо всем, Дуся восторженными глазами следила за их полетом, и люди, управлявшие этой птицей, казались таким же недосягаемыми, как облака, как небо, как самое далекое…
…Это произошло неожиданно. Кто-то сообщил, что в Вольской военно-летной школе открыт прием на летное и техническое отделение. Дуся потеряла сон. Когда засыпало все общежитие, она лежала с открытыми глазами и вместо темноты видела яркое синее небо. В нем кружился, скользил, падал, снова набирал высоту самолет. Вместо дыхания спящих подруг, Дусе чудилась размеренная, бодрая и радостная песнь мотора.
У Дуси есть брат, сын того самого дяди, который приютил ее у себя. И когда самолет и небо стали не только чудиться в темноте, но и сниться, когда они, далекие, стали ближе, чем близкий техникум, — Дуся решилась, пришла к брату и сказала:
— Поедем!
И они поехали в далекий Вольск.
Случается так: чем сильнее к чему-либо стремишься, тем дальше оно от тебя уходит. В Вольске Дуся пала духом: набор уже был закончен. Можно было поплакать, можно было, сжав зубы, молча выносить свое горе.