– Никакой работорговлей я не занималась.
– Угу. Только согласовывала регламенты по деятельности работорговцев.
Подняв руки в жесте примирения, Ребекка долго вглядывалась мне в глаза. После чего, прочитав там все, что я о ней думаю, разочарованно вздохнула и опустилась на один из стульев.
– Женя, – жестом пригласила она мне сесть рядом.
Чувствуя, как подрагивают руки, я смотрел на чародейку – ведь она только что называла меня другом. Я сам уже невольно, даже не замечая поначалу, начал испытывать к ней симпатию. Как вдруг такое – будто пыльным мешком по голове.
Ноги прекрасно помнили кандалы, спина – хлыст погонщика. А то беспросветное отчаяние, которое сопровождало меня первые часы в новом мире… И с подобным сталкиваются, как оказалось, сотни людей – получается, благодаря ей, такой ухоженно-холеной и высокомерной…
– Женя! – прервала ход моих мыслей Ребекка. – Присядь, пожалуйста, очень тебя прошу.
Крепко сжав зубы и не скрывая своих чувств, я все же устроился напротив Ребекки. Некоторое время стояла тяжелая пауза, потом чародейка начала говорить:
– Представь, в Швейцарии легализована продажа героина. Ты знаешь, как это работает?
Отвечать я не стал, просто покачал головой. Как работает механизм продажи героина в Швейцарии, мне было неинтересно.
– Давай я расскажу, – чародейка говорила не торопясь. – Наркоман становится на учет и по расписанию посещает медицинский центр, где ему выдаются совершенно бесплатные дозы героина. Как ты думаешь, какие плюсы есть у этой программы?
Плюсов это программы я не знал и знать не хотел – о чем чародейке и сообщил.
– Хорошо, давай дальше, – покладисто продолжила Ребекка. – Наркоман получает бесплатную – это важно – дозу. Он не тратит на героин деньги, ему не нужно их в спешке искать, а это снижает уровень криминала. Если наркоман способен, ему ищут работу, и он может жить как полноценный член общества.
Выдается наркоманам чистый, медицинский героин – что значительно сокращает вред здоровью – и, с учетом стерильных шприцов, уменьшает уровень распространения серьезных заболеваний. Для государства это копейки – оно ведь приобретает героин не по цене драгдилеров. Но кроме всего прочего – и это самое главное, – бесплатная раздача наркотиков сводит на нет, буквально убивает уличную наркоторговлю – один из самых темных видов криминала. Согласен со мной?
– Наверное, да. Но какое отношение это имеет к работорговле?
– Имеет. Давай продолжим. Во многих странах Западной Европы проституция легализована. В большинстве стран Восточной Европы проституция запрещена. А теперь представь, где занимающемуся проституцией человеку легче – в Берлине, где у него есть права, социальная страховка, пенсия, готовые помочь правозащитные организации, – или в Москве? Где никакой закон не только не защищает, но и преследует проституток, а нелегальная секс-индустрия кормит десятки тысяч преступников – сутенеров и их покровителей?
– Ты сейчас рассказываешь мне факты, которые сложно оспорить, тем более мне. Но еще раз спрошу – при чем здесь работорговля?
– При том, что торговля людьми существует с начала времен – несмотря на запреты. Это деньги, и гораздо больше чем триста процентов прибыли – если ты понимаешь, о чем я.
– Не все в мире можно перевести в деньги.
– Война – продолжение политики, а политика – продолжение экономики. Не все в мире можно перевести в деньги, но в деньги можно перевести весь мир. Да, я действительно принадлежу к группе «Аренберг». И я выносила на обсуждение свой проект легализации работорговли. В нем, в частности, были предложения разрешить продавать в рабство лишь преступников определенных категорий, что не только снимало бы нагрузку с налогоплательщиков и пенитенциарной системы, но и приносило бы государствам доход в казну. Один норвежец относительно недавно убил больше ста человек, и на его содержание страна тратила немалые деньги, создавая ему комфортные условия в тюрьме. Более того, отсидев небольшой – относительно совершенного – срок, он вышел на свободу, и это лишь один пример работающих законов.
Кроме того, я предлагала добровольную продажу в рабство – у людей бывают разные случаи – продавшись на несколько лет, получив за это немалые деньги, можно было бы решить собственные финансовые проблемы. Есть люди, которые добровольно торгуют своим телом, и мой проект также учитывал защиту их прав в новых мирах. При этом я выступала категорически против случаев, подобных твоему.
– Как понимаю, твой проект не прошел.
– Этого я не знаю. На последнее заседание комитета я не явилась – догадываешься, наверное, почему.
– Хорошо. Допустим, легализация работорговли – это прекрасно и имеет право. Особенно, если продавать в рабство сутенеров, наркоторговцев и, допустим, обочинщиков. Но ведь получается, что Аренберг сейчас в открытую торгует рабами. Как только об этом узнают в обществе, а об этом обязательно…
Ребекка звонко рассмеялась, отчего я замолчал. Покачав головой, чародейка посмотрела мне в глаза.
– Для начала, Аренберг не продает рабов. Он предоставляет услуги доступа в новые миры, просто не спрашивая кому и зачем. Если рабы не будут храниться в коконах и капсулах Аренберга, их разместят в нелегальных хранилищах, где, в случае опасности для владельцев, будет проще выключить свет, уходя – чем заботиться о жизнях пленников.
А по поводу общественного порицания… на Ближний Восток ежегодно в сексуальное рабство уезжают тысячи девушек из Восточной Европы. Много ты слышал общественного порицания в сторону этих стран? В Саудовской Аравии женщинам нельзя даже водить машину, а измена карается смертной казнью, но комиссию по правам женщин в ООН возглавляет именно Саудовская Аравия. Через офшоры в десятках стран мира открыто отмывают криминальные и коррупционные деньги – общественное порицание этому уж никак не мешает. Швейцарские банки, американские тюрьмы, ливийское золото – я могу тебе сейчас назвать десятки, сотни примеров циничного попрания законов и моральных норм, абсолютно условных, когда речь идет о власти и деньгах.
Прошу тебя, Женя, начни покидать мир детских сказок – у тебя уже началась взрослая жизнь. Для начала просто прими к сведению, что справедливости в мире нет, не было и не будет. Есть только порядок или управляемый хаос.
– Хаос бывает управляемый?
– Хаос в большинстве случаев только управляемым и бывает.
Некоторое время мне потребовалось, чтобы обдумать услышанное. Ребекка не торопила – несколькими жестами она наколдовала бутылку вина и пару бокалов.
– Мы сейчас за кого играем? За порядок или за хаос?
Пусть будут «союзники», принял я решение. Ведь союзники – это не друзья.
– Мы сейчас играем за себя, – немного грустно улыбнулась Ребекка, поднимая бокал. А я вспомнил, что она говорила про чтение мыслей.
Вино оказалось терпким, сухим – у нас с чародейкой явно разные вкусы.
– Продолжим помогать тебе познавать окружающий мир или будем искать Макленина?
– А Игорь? Давай посмотрим, где он сейчас и…
– Женя. Давай решать проблемы поступательно. Кто у нас первый на очереди – Макленин или Игорь?
Обратная посылка
Дворец висел в воздухе, освещенный яркими огнями. Чем ближе я к нему подлетал, тем отчетливей был слышен многоголосый шум веселой воскресной вечеринки.
Посадочная площадка, выступающая справа от многоуровневого парка, смотрелась настоящей ярмаркой тщеславия. Здесь можно было увидеть самых разнообразных летающих тварей – змеев, пегасов, фениксов, орлов, грифонов, воздушных скатов, призрачных тварей и гончих пустоты. Края посадочной площадки будто обнимало зеленым парком – с фонтанами, бассейнами, барами под открытым небом, – что позволяло прибывающим показать себя сразу, а присутствующим беспрепятственно на других посмотреть.
Несмотря на обилие гостей, я сразу сумел привлечь определенное внимание. Приземлившись по центру площадки, подождал, пока многочисленные группы по интересам окончательно замолкнут и обратят на меня внимание. Краем глаза то и дело наблюдал, как очередной участник вечеринки легонько получает от приятелей в плечо или просто оборачивается на меня по указующему жесту. Приостанавливались официанты, перегибались через бортики бассейнов девушки и парни, вставали из-за столов и подходили ближе многочисленные компании – большие и маленькие.
Убедившись, что привлек достаточно внимания, я спрыгнул с крылатого штатного коня Ордена – закованного в броню гнедого жеребца с красными глазами и объятыми укрощенным пламенем копытами.
Пленницу с широкого крупа снял не очень аккуратно – пронзительный вскрик, когда связанная девушка упала на брусчатку, в наступившей тишине разнесся достаточно громко. Резко, но без особой грубости я помог невольнице подняться на ноги и легким тычком под ребра наказал ее за попытку возмущенно дернуться, вызвав еще один злой возглас.
Присутствующие подходили ближе, уже начиная переговариваться – вокруг меня повис устойчивый гомон. Как ни велико разнообразие гостей закрытых вечеринок, вряд ли здесь появлялся когда-нибудь рыцарь Ордена хранителей, привозя в качестве пленницы жрицу светлых богов.
В этом мире красно-золотая униформа превратилась в глухой, но очень легкий – практически не стесняющий движений – доспех. Сейчас дополненный изящным золоченым шлемом, похожим на те, что были у гоплитов коринфского типа – с плотными загнутыми нащечниками, закрывающими почти все лицо.
Действуя нарочито неторопливо, я убрал коня в инвентарь, демонстративно откинув для этого полы красно-золотого плаща с крупной эмблемой ордена. И только после взялся за веревку, обмотанную вокруг шеи жрицы поверх грубого мешка, накинутого на ее голову. Кроме него на босой пленнице была лишь легкая, воздушная до прозрачности белая туника и массивные кандалы на заведенных за спину руках. Кисти невольницы горели пульсирующим белым светом – признак обладания святой силой, сдерживаемой сейчас магическими браслетами.