Я открыл было рот, но тут же и захлопнул. Промолчал – и глупый вопрос, почему Майя, то есть Ребекка, не воспользуется своими способностями, остался незаданным.
Между тем на арене уже распрощались с заведомо проигравшими, великий магистр Ордена занял свое место в почетной ложе, а на постамент вышел герольд-распорядитель. Начались стыковые поединки. По условиям их проведения победу одерживала команда, участники который выживают, или команда, в которой по истечении отведенных пяти минут живых остается больше.
Первыми к центру арены направилась занявшая одиннадцатое место австрийская команда из Сапфира и русская Эмеральда, финишировавшая на двадцать втором месте. У австрийцев, несмотря на высокий результат, были серьезные проблемы: во-первых, их было пятеро против шести русских, во-вторых, среди кадетов в синем до финиша дошел только один воин со щитом, оставшиеся четверо были с посохами магов. У русских же со щитами было трое, что вполне гарантировало результат, учитывая, что магические атаки те отражали прекрасно.
В первом поединке никакого зрелища не получилось – сапфировые кадеты попытались разойтись по сторонам, чтобы расстрелять слитную группу русских, но практически сразу три чародейки были слаженным магическим залпом отправлены на точку воскрешения, после чего двое австрийцев просто опустились на колено, признавая поражение. Я очень удивился, а вот для большинства, как стало понятно из реакции, такое поведение не было чем-то из ряда вон.
Вторая пара была представлена двумя японскими командами, занявшими двенадцатое и двадцать первые места. С расстройством я провожал взглядом тех самых двоих, едва державшихся на ногах, которых, будь удача к нам более благосклонной, мы могли получить в противники.
Этот поединок был ярким, коротким и громким: двое потомков самураев собрались с силами и, подбадривая себя истошными криками, бросились в самоубийственную атаку – совсем как звено истребителей «Зеро» на авианосец.
Только слуги арены прибрались на песке, как восемь кадетов Обсидиана двинулись к центру площадки. Шагали они уверенно и непоколебимо – в отличие от нашей небольшой компании. По шуму трибун я понял, что болельщиков тевтонов собралось несоизмеримо больше, особенно гудели многочисленные группки бюргеров, судя по виду, попавшие на Арену прямо из ганзейских городов.
История одного выбора
Громко прозвучал гонг, знаменуя начало поединка. Сомкнувшие щиты тевтоны не шелохнулись – сплотились тесной группой без малейшего движения.
– Стоим, – негромко произнесла Ребекка голосом Майи. – Пусть понервничают.
Не знаю, как арийцев, выглядящих спокойными как альпийские скалы, а меня промедление понервничать заставило. Минута ожидания тянулась невероятно долго – так всегда бывает, когда сосредоточен на событии, а действия нет.
– Помните, только после нас, – сдержанно произнесла чародейка. – Все, начали!
Мы с Сакурой легко разбежались по сторонам, а закрывающийся щитом Филипп быстрым шагом двинулся вперед, Ребекка следовала за ним практически вплотную, держа огненный посох Софьи на отлете, так что было видно разгорающееся пламенем навершие.
Тевтоны потратили пару мгновений, осматриваясь, после чего из-за щитов рыцарей в сторону Сакуры вылетели несколько молний. От первых двух японка ушла играючи, следующие заставили ее рвануть с места, исполняя акробатические этюды подобно гимнастке. Да, с магической энергией у противников все явно было отлично.
Видя, как молнии едва не попадают в Сакуру, я побежал в сторону закрытой щитами группы, обходя их по пологой дуге. Время вновь замедлило свой ход – для других мое движение было едва заметным глазу, быстрым росчерком, я же ощущал себя, будто пробирающимся через толщу воды.
Словно в замедленной съемке наблюдал, как одна из молний попадает в Сакуру – блеснувшая белесым пламенем фигурка, сломав стройный бег, отлетела в сторону, покатилась по земле, и тут ее догнали еще сразу три заряда. Японка еще держалась, активировав доспех духа, но разряды били в нее один за другим. Я уже был рядом с тевтонами – видел над кромкой щита расширившиеся глаза одного из воинов. Вдруг передо мной возникла полупрозрачная полусфера – третья чародейка поставила защитный барьер, в то время как две другие добивали Сакуру. После столкновения меня отбросило на несколько метров – и не успел я хоть как-то перевести дыхание, как пришлось перекатываться по земле, уходя от бьющих прямо с неба молний. Увернувшись от двух, падая влево, я увидел взблеск прямо перед глазами – вступили в дело справившиеся с Сакурой чародейки. Понимая, что тут уже не получается увернуться, отбил молнию мечом. К удивлению, не только моему, но и ахнувших трибун, получилось – сверкающая плетка, отскочив от клинка, изогнулась и хлестнула по песку.
На несколько мгновений наступила полная тишина, но сразу последовал резкий выкрик на немецком – Филипп и Ребекка были уже рядом со стеной щитов. Посох чародейки полыхнул сдерживаемым пламенем, она вдруг раскрутилась в изящном пируэте и врезалась в стену щитов. Огнем полыхнуло так, что у меня сгорели брови и ресницы, а взрывной волной откинуло прямо к подножию трибун. Ничего не видя перед собой, я вскочил и отбежал в сторону – на всякий случай – опасаясь, что нахожусь на прицеле у тевтонских чародеек.
Когда сморгнул с глаз песок, морщась от боли в обожженном лице, увидел, что целиться в меня некому – вся тесная группа тевтонов раскатилась по площадке арены. Понять, кто из них кто, теперь можно было лишь по косвенным признакам – тлеющим мантиям, дымящимся копченым щитам.
Ребекка сумела исполнить самоубийственную атаку, проскользнув между щитами – наверняка не без помощи своих способностей, так что никто из противников не смог спрятаться. Зато у Филиппа получилось – в момент рывка чародейки он просто присел на колено, закрывшись щитом. А сейчас, ошарашенно потряхивая головой, поднялся, в недоумении осматриваясь.
Когда я к нему подошел, запахло жареным. Как в прямом – от тлеющих останков, – так и в переносном смысле, судя по мелькнувшему во взгляде Филиппа враждебному выражению. Впрочем, там было что-то еще – я уловил исходящее от него странное чувство. Злорадство?
Некоторое время мы подождали, пока подойдет мастер-распорядитель. Осторожно обогнув несколько тел, мастер приблизился, поприветствовав кивком.
– Согласно правилам, до финала турнира допускается один участник из выживших членов команды. Кто из вас это будет?
Обращался мастер к Филиппу как к старшему группы.
– Участвовать буд…
«Ах ты ж!»
За краткое мгновение, еще до того, как он начал говорить, я понял, почему враждебность в его взгляде мешалась со злорадством. Тело все сделало само – это было просто, к тому же он стоял слева, под удобную руку.
Удар в подбородок задает резкое движение всей черепной коробке, но в первые мгновения мозг все еще остается на месте, когда наружные стенки черепа смещаются в сторону. Потом он также начинает движение по инерции, но этот резонанс с колебаниями обусловливает многократное микросмещение вещества из стороны в сторону и нарушение циркуляции цереброспинальной жидкости. По сути, именно такие процессы характеризуют и сотрясение мозга – в связи с этим удар в подбородок наносится с целью дезориентации и последующего нарушения координации противника, включая полную потерю сознания. По крайней мере, так все работало в мире первого отражения. Здесь, возможно, механика была иная, но результат оказался аналогичен – после моего удара Филипп на мгновение замер, а чуть погодя безвольно рухнул ничком, вспахав лицом песок.
– Участвовать в турнире буду я, – с несколько виноватым видом произнес я, пожимая плечами.
– Решение об участии принимает капитан команды, – ровным голосом проговорил мастер. И все же не удержался, продемонстрировал удивление, слегка изогнув бровь.
– Эй! Фил, дружище! – присел я рядом с приходящим в себя бывшим топ-менеджером, помогая ему сесть. – Скажи ему, что я участвую в турнире, пожалуйста…
Осознав, где он и что произошло, Филипп неровно поднялся, выругавшись, и отпрянул от меня.
– Участвовать в турнире буду…
Опять он не успел договорить. Меч был далеко, поэтому пришлось просто сломать ему шею. Как это делать, я узнал еще в пятнадцать лет от поселкового тренера дяди Коли – и вот только сейчас пришлось применить умение на практике.
– Участвовать в турнире, – короткий взгляд по сторонам, – раз живых не осталось, буду я.
Мастер кивнул, удивленно пробормотав что-то про себя и повел меня к арке выхода с арены.
1/8
Оставшихся трех поединков я не видел. Мастер-распорядитель принял у меня оружие, которое передал слугам арены, а после проводил в достаточно комфортное помещение прямо под трибунами. Здесь, кроме стола с напитками и легкими закусками, была душевая комната. Еще я приметил комплект белья и аккуратно разложенную черно-золотую парадную форму русской цитадели.
Раздевшись, я быстро ополоснулся, чувствуя, как заживают раны и восстанавливаются силы. Вышел посвежевшим, будто заново родившимся. Переоделся под пристальным взглядом распорядителя, который, впрочем, смотрел не впрямую, а искоса. Когда закончил, он сразу повел меня на трибуну.
Слабый гул, стоило мне только появиться, многократно усилился. Не из-за моего появления – на площадке шел сейчас последний стыковой поединок. Команда Амбера в красной униформе против белых кадетов Диаманта, Англия против Франции – всегда напряженное соревнование. Это были команды, занявшие шестнадцатое и семнадцатое места, практически равные по составу. Но проследить за ходом битвы не удалось – как оказалось, распорядитель вывел меня на трибуны прямо к остальным членам команды.
В первую очередь я глянул на Майю и по ответному взгляду понял, что это теперь действительно Майя, а не Ребекка. Потом принял поздравления от радостно-возбужденного Санчеса, кивнул Сакуре и, сам удивился, Хорьку. Тот сохранял предельную невозмутимость, через которую все же явно была заметна распирающая его гордость за собственное недавнее самопожертвование. Надо сказать, небезосновательная, если, конечно, не вспоминать о том конфузе, когда он исключил из испытания Дровосека. И только после этого я обратил внимание на Филиппа – с красным от ярости лицом тот едва сдерживался. От комментариев парень все же не удержался, но я уже перевел взгляд на площадку, где французы добивали англичан.