По правилам в случае ее победы я мог бы подать протест, и поединок был бы переигран, что сыграло бы девушке на руку, потому что после такого оба участника проходили процедуру воскрешения. Наверное, на это она и рассчитывала, несмотря на немалое количество штрафных баллов, положенных за срыв поединка. Решение было верное, но протест подавать я не стал.
От чародейских стрел я уклонился. Она от брошенного мною с места меча – нет.
Финал
Подобрав с песка недовольно полыхнувший пламенем клинок, я в удивлении уставился на меч. К тому, что воспринимаю эмоции окружающих, я уже привык. Но чтобы чувствовать эмоции оружия?..
– Итак, дамы и господа! – разнесся над ареной голос герольда. – Поприветствуем наших скромных финалистов! Кадет Адель Дюбуа и кадет Джезус Воронцов!
Трибуны зашумели. Герольд не зря упомянул скромность: французское имя Адель переводится как «благородная», а само слово тождественно понятию «аристократия». Ну а мое имя он специально произнес не как «Джесс», а как Иисус. В умении управлять эмоциями толпы герольду не откажешь – он продолжал говорить, вызывая восторженные крики зрителей, но я уже не слушал – размеренно и глубоко дыша, отсекал от себя все вокруг, наблюдая за француженкой.
Раздался гонг, и окружающее осталось где-то там, далеко. Все мое внимание сосредоточилось на стройной фигурке в бело-золотой униформе. Некоторое время мы просто стояли, замерев, рассматривая друг друга. После я сделал первый, осторожный, шаг в сторону. С опозданием на малую долю секунды Адель повторила мое движение. Развернувшись, я мягкими шагами двинулся по кругу спиной вперед. Француженка начала синхронно перемещаться в противоположную сторону – также по кругу, сохраняя между нами прежнее расстояние. Видя, как кисти ее рук обтекает голубое пламя, я принялся в такт шагам размахивать клинком, со свистом рассекая воздух. Адель легко улыбнулась и начала что-то говорить – губы ее зашевелились. И в этот же миг она сбилась с шага, запустив правой рукой первую ледяную стрелу, вторую левой снизу, будто бросая метательный нож, и практически сразу же третью – вновь правой рукой. От двух я уклонился, третью отбил мечом – трибуны лишь ахнули.
Адель сделала несколько шагов вперед, сознательно разрывая дистанцию, подставляясь. Вновь полетели стрелы – в этот раз их было пять. Отбивать пришлось три. Видя, что француженка готовит более сильное заклинание, я ушел вправо, потом влево, уклоняясь от нескольких пролетевших мимо ледяных стрел, а после интуитивно подпрыгнул. Вовремя – песок подо мной превратился в шипастый лед. Приземлившись в стороне от застывшей лужи, я не увидел перед собой чародейку и машинально перекатился в сторону. Опять вовремя – сразу две ледяные стрелы ударили в то место, где только что находился.
Обернувшись, противницы вновь не увидел и снова прыгнул в сторону. Уклонившись от ледяных стрел, летящих, казалось, сразу со всех сторон, наконец смог увидеть чародейку – за мгновение до того, как ее фигура истончилась мириадами блестящих маленьких снежинок. Адель непрерывно телепортировалась, появляясь в совершенно разных местах, успевая за доли мгновения перед следующим прыжком в пространстве выпустить ледяные стрелы.
Перед очередным ее телепортом я по наитию бросился вперед и оказался прямо перед француженкой, успев заметить ее расширившиеся от испуга глаза. И широко рубанул по возникшей прямо перед собой стене изломанного шипастого льда. Адели за ней не было – позади раздался звон – обернувшись, увидел покатившуюся по земле чародейку. В этот раз фокус с глыбой и телепортацией вышел у нее не так удачно – униформа на левой руке, плечах и бедрах была порвана, из носа показалась капелька крови.
Подождав, пока чародейка придет в себя, я коротко поклонился под крики трибун. Адель неожиданно точь-в-точь скопировала мою недавнюю гримасу и одобрительно показала большой палец.
Вновь мы закружили по песку арены, сохраняя дистанцию.
– Готов? – поинтересовалась француженка.
Только собрался было ответить, как, повинуясь предчувствию, прыгнул в сторону. Острый осколок льда – размером чуть больше футбольного мяча, упал в тот самом месте, где я только что стоял. Тут же пришлось вновь уворачиваться, демонстрируя чудеса эквилибристики, и перекатом уходить от следующих падающих глыб – чародейка вызвала ледяной дождь. Уклоняясь от смертоносного камнепада, я слишком часто смотрел наверх – и незамеченная ледяная стрела ударила меня в бок. Доспех духа выдержал, но откинуло меня в сторону прилично – сила заклинания была такова, что даже несмотря на броню, я почувствовал себя подобно рыцарю, получившему булавой со всего размаха.
Отбежав в сторону, петляя и отбивая ледяные стрелы, а также разбивая особо точные падающие глыбы, бросился вперед, к француженке. И на всей скорости влетел в сплошную стену льда, моментально разбившегося от удара. Заметив мелькнувшую тень миниатюрной фигурки, побежал в ту сторону, пробивая возникающие стены одну за другой. Вновь серия телепортаций, ледяной дождь, прыжки через зеркально ледяные лужи – и опять я сумел угадать направление перемещения чародейки. Врезался в нее, как регбист, в последний момент успев отставить меч в сторону. Мы покатились по ледяной крошке и вскоре замерли среди холодного крошева – француженка оказалась сверху, но у ее горла был клинок.
– У меня перед тобой обязательство, – негромко проговорил я. – Поэтому готов уступить победу.
Сглотнув, Адель чуть отстранилась от холодного пламени лезвия.
– А как же твои ставки? – продемонстрировала она немалую осведомленность.
– Переживу как-нибудь, – не стал я кривить душой.
– Значит, тебе надо выиграть турнир?
– Хотелось бы.
– Тогда у тебя передо мной два… – замялась она на секунду и добавила: – Как это по-русски? Должок!
Практически сразу я почувствовал, как под ребра мне упирается что-то острое. Скосив глаза, увидел объятый пламенем магической силы собственный нож – как он покинул ножны на бедре, даже не ощутил.
Улыбнувшись, Адель положила его рядом со мной – картинно ахнув, она соскользнула на песок, раскинув руки и изображая павшего лебедя.
Поднявшись сам, помог встать и француженке. Вновь улыбнувшись, она протянула мне руку для рукопожатия.
«Ох уж эта европейская эмансипация», – подумал я, беря протянутую ладошку. И далеко не сразу осознал, что руку мне протягивали совсем не для пожатия. С небольшим опозданием – под благосклонным взглядом – едва коснулся губами ее пальцев.
– До скорой встречи, – с прощальным кивком чуть прикрыла глаза Адель.
Замена по позиции
– Господин Воронцов. За поведение, порочащее кадета цитадели Эмеральд, распоряжением магистра вы исключены из состава воспитанников.
Лицо мастера-наставника – бывшего мастера-наставника – было бесстрастно.
– А… а за что?
Вздохнув, Олег на мгновение возвел очи к небу.
– Тебе надо объяснять за что?
«Неужто за японца?» – подумал я, лихорадочно размышляя.
О том, что убил капитана команды прямо на глазах у всей Большой Арены, я как-то забыл. О чем Олег не преминул напомнить.
– Упс. Нет, ну а как…
– Максимум завтра утром ты должен покинуть территорию цитадели, – даже не стал слушать меня Олег.
– Понял.
Резкий взгляд бывшего мастера-наставника привел меня в чувство.
– Но лучше сделать это сегодня.
– Постараюсь.
– Будь осторожен. Твое исполнение с молодым Токугавой не все поняли – вокруг этого уже возникла нездоровая суета, но я пока не понимаю, в чем дело.
– Ясно, буду иметь в виду.
– Друга твоего второй день не видно, но это не значит, что он не будет тебя встречать.
Ну конечно, не видно, потому что Макленин, сжатый артефактной компрессией, сейчас в виде статуэтки лежит в сумке у Ребекки.
– Учту, спасибо.
– Сам доберешься до Диаманта?
– Да, благодарю.
– Если тебе это будет интересно, Орлов исключил тебя из состава воспитанников сразу после твоего проступка.
– Это для меня важно?
– Он личным распоряжением назначил тебе сразу сто штрафных баллов за проступок. Так что теперь у тебя минус девяносто баллов.
– Не очень понимаю, как это ко мне относится, я ведь уже исключен.
– На момент штрафа турнир уже начался, и сам глава группы «Аренберг» не рекомендовал тебя снимать, так как правила на подобные случаи не прописаны. Поэтому штрафные баллы начислены тебе как курсанту Эмеральда. А сто пятьдесят баллов за победу на соревновании не начислены, так как воспитанником русской цитадели ты уже не являлся. Из-за этих штрафных ста баллов мы теперь единолично возглавляем таблицу достижений Академии. С конца.
– Ну… обдуманность решения Орлова вполне в духе крепких хозяйственников, – после короткой паузы вспомнил я типичную фразу из сюжетов федеральных каналов, описывающих стандартного чиновника-управленца.
– Завтра на общем собрании мастеров будет ставиться вопрос о выборе нового магистра Эмеральда.
– Есть шансы?
– Очень большие. У Орлова сейчас проблемы в реальности, поэтому, если ты немного подождешь, я смогу тебя восстановить.
– Не могу. У меня «должок». Но за предложение искреннее спасибо.
– Не за что, – мастер-наставник с золотым соколом Рюрика на красном щите герба остался бесстрастен. – Бывай.
– До свидания.
Четко развернувшись на каблуках, я вышел из кабинета мастера и в сопровождении слуги цитадели направился в свою комнату. Перемещение по территории в одиночку было мне теперь запрещено.
За столом в общем зале сидели Санчес, Дровосек, Сакура и Софья. Судя по смурным лицам, о моем исключении им уже было известно. Коротко попрощавшись со всеми, направился в свою комнату.
И остановился у двери, почувствовав движение за спиной. Обернувшись, увидел Сакуру. Подойдя вплотную, она заглянула мне в глаза.
– Ты думаешь о другой, – произнесла она негромко. Не очень понятно было, утверждение это или вопрос. Если вопрос, то ответа на него она не ждала – вздохнула, легко провела пальцами по моей щеке и развернулась, уходя.