Нью-Йорк, 1927. Архив О. А. Хорошиловой
Жан Пату нежно любил Америку, вернее ту ее часть, в которой никогда не спали, в которой скупцы считали прибыль, а напомаженные брокеры с красными от бессонницы глазами ежесекундно прикладывались к раскаленным рожкам Эриксонов, кричали что-то о быках, медведях, воздушных ямах. И плакали иногда. Жан Пату обожал Америку за вот эту ее бесчеловечную жизнь, в которой простые смертные были только средством рекламной стратегии, а бесконечный звон монет и телефонов означал международное признание.
Он жил эдаким Волком с Уолл-стрит – много, до одури работал, выпускал одну коллекцию за другой, придумывал новые рекламные ходы (некоторые просто-таки гениальные), много вертелся среди нужных людей, красиво жил и красиво льстил, носился по шоссе на великолепных турбо, пуская пыль в глаза конкурентам и очарованным клиентам, и ежедневно, по многу часов разговаривал с персоналом, старательно описывал свои идеи, рисовал баснословные картины будущих коллекций, а персонал качал головами и напряженно думал, как же это все воплотить в жизнь.
Пату не умел шить, не слишком разбирался в математических тонкостях кроя и часто, в шутку, конечно, хвастался, что ножницы для него – это холодное оружие, он знает, кого ими проткнуть, но совсем не понимает, как ими резать шелк. И в этом он тоже был американцем – не знал как, но знал что и умел доступно объяснить замыслы сотрудникам, внушить уверенность в успех. «We can do it», – иногда переходил на английский, для большей убедительности. И сотрудники кивали головами, верили, что смогут. Они боготворили Пату, не в пример своим коллегам из Chanel, которые недолюбливали мадемуазель за резкость и скопидомство. Впрочем, мадемуазель плохо знала по-английски и громкие американские лозунги презирала.
Вечерние наряды от Жана Пату
Журнал Femina, 1925. Архив О. А. Хорошиловой
Пату был американцем еще и потому, что фанатично пропагандировал спортивный стиль, изобретал костюмы для плавания, автогонок, путешествий на самолете и корабле. В 1920 году разработал форму для теннисистки Сюзанны Ленглен, предугадав развитие этого вида одежды на многие десятилетия. Он вводил спортивные элементы в дневные и даже вечерние ансамбли и тем самым оказался у истоков современного диффузного стиля. Он обожал комфорт, почитал джерси выше атласа, американок – выше француженок (в рекламных, конечно, целях).
Он отлично разбирался в оттенках – первое, чему научился у отца, владельца кожевенной компании, знавшего все премудрости окрашивания материала в нужный тон. И он полюбил меха, страсть эту унаследовав у дяди, продавца диковинных шкурок. Едва выучившись, решил открыть свое дело, но пришлось ждать еще лет десять, приспосабливаясь к деловым хитростям и правилам той немного наивной тароватой эпохи. Наконец, в 1912 году в Париже Пату открыл Дом моды Maison Parry и занялся продвижением относительно нового для французской столицы le style sportif. В 1914 году, получив впечатляющий заказ от американского партнера, избавившись от излишней скромности, он основал дом моды под своим именем. Сорок мастериц сели за расчеты и швейные машинки, показ был запланирован на лето 1914 года, но какого-то сербского болвана угораздило застрелить австрийского эрцгерцога, началась катавасия, и немцы как-то резко, сразу перемахнули через Бельгию и оказались под Парижем. Пату отправили подальше от кровавой драмы – в Турцию, вместе с полком французских зуавов. Правда, и там вскоре началась война.
Осенние наряды от Жана Пату
Журнал Femina, 1925. Архив О. А. Хорошиловой
В 1919 году он вернулся в Париж и в армейском темпе наверстал упущенные четыре года. Теперь он точно понимал, что хочет французского барочного люкса и спортивной молодости, которая после войны резко выросла в цене.
В двадцатые Пату работал в двух направлениях – сочинял безупречные выходы для красивой вечерней жизни и униформу для активного отдыха. Первое, в общем, скучно соответствовало тому, что рекомендовали модные журналы и что стандартно выпускали парижские кутюрье. Дневные платья прямого силуэта, из хлопка, крепа, тонкой шерсти, оживленные вертлявыми воланами, мягкими драпировками и вышивками в русском стиле, легкие прогулочные пальто из джерси и элегантные накидки… У Ланвен и Молине были не хуже. Вечерние ансамбли, из шелка, атласа и парчи, со стразами и бисером, с бахромой и меховой опушкой – изысканные, понятные, очень журнальные, хорошо всем известные. Впрочем, Пату кое-что изобрел. В 1922 году стал украшать вечерние платья элегантными сложными драпировками вместо кушаков, «чтобы их не могли скопировать». В 1926 году предложил любопытный вариант накидки – длинные далматики из богатых тканей, с вышивками и искорками страз. Но все это были приятные нюансы – не более.
Свой истинно американский талант Пату раскрыл, работая над спортивной линией, обеспечившей ему международный успех и длинный список завистников и конкурентов, который возглавила мадемуазель Шанель. Она лучше всех понимала Пату и больше всех его ненавидела.
Рисунок вечернего манто от Жана Пату
Журнал Femina, 1926. Архив О. А. Хорошиловой
Дневной костюм и манто от Жана Пату
Журнал Femina, 1926. Архив О. А. Хорошиловой
Она громко негодовала, когда он посмел (да, да, именно так), когда он посмел сшить из шерстяного джерси милые скромные платьица для дневной сутолоки, да еще с морским воротником, да еще с полосками, скопированными с купальных костюмов. Мадемуазель монополизировала джерси и матросский стиль в середине 1910-х и с трудом перенесла заслуженный успех Пату. А он, как бы в отместку, предложил клиенткам «новый синий» – наряды из джерси глубокого сине-фиолетового оттенка морской формы. Он стал одним из главных хитов моды двадцатых.
Французу вполне удавались платья из тонкого кашемира – полуспортивные, со слегка заниженной линией талии, V-образным вырезом горловины. Хорошо расходились его деловые тайеры, костюмы для загородных прогулок, пальто-пыльники и пальто для путешествий.
Маленькое черное платье от Жана Пату, созданное за год до аналогичного платья Шанель
Журнал Femina, 1925. Архив О. А. Хорошиловой
Прогулочный кашемировый ансамбль от Жана Пату
Журнал Femina, 1927. Архив О. А. Хорошиловой
Вечернее бархатное манто от Жана Пату
Журнал Femina, 1924. Архив О. А. Хорошиловой
Рисунок дам, танцующих джаз в платьях от Жана Пату
Журнал Femina, 1928. Архив О. А. Хорошиловой
Лаконичные, логичные, комфортные, сдержанно элегантные вещи, которые, возможно, не появились, если бы не четыре года войны, проведенные в удобной и ноской полевой форме. Она многому научила капитана Пату – даже сочетанию оттенков. В дневных нарядах и спортивных коллекциях доминировали нежно-коричневый, сероватый, зеленый, оливковый, бежевый – цвета Великой войны.
Кубизм и прочая геометрическая абстракция, к которой европейцы успели привыкнуть в начале двадцатых, вдохновляла модельера, подсказывала новые рисунки. С 1924 года в его коллекциях появились трикотажные свитера с забавными пестрыми зигзагами, ромбами и косицами, а затем – юбки, блузы, манто, шляпки и сумочки. Целый спортивно-авангардный комплект. Теперь его наряды можно было купить не только в Париже, но в Довиле и Биаррице, курортных городках, где открыто восхищались развитыми плечами, атлетическими икрами и звонкими угластыми «гарсонками», стремительно терявшими вес и путавшими пол. И модельер, хотя испытывал неодолимое влечение к покатым плечам и роскошным бедрам, тенденцию эту развивал. Стиль garçonne обязан своим появлением Пату не меньше, чем Шанель.
Реклама бутика Жана Пату Le Coin des Sports
Журнал Vogue (Paris), 1926. Национальная библиотека Франции
Спортивные костюмы от Жана Пату
Журнал Femina, 1925. Архив О. А. Хорошиловой
Костюмы для гольфа ансамбль от Жана Пату
Журнал Femina, 1927. Архив О. А. Хорошиловой
Трикотажный купальный от Жана Пату
1929 год. Институт моды и технологии (Нью-Йорк)
Пляжные костюмы от Жана Пату
Журнал Уogue (Paris), 1925. Архив О. А. Хорошиловой
В 1925 году француз вновь оказался на первых страницах модной прессы, открыв на базе парижского модного дома бутик Le Coin des Sports («Уголок спорта»). Там, в солнцем сквозящих интерьерах, посетителей встречала стальная английская виконтесса, леди Янцен, и холодно предлагала новинки – костюмы для гонок, костюмы для яхтенного спорта, для тенниса, гольфа, верховой езды, а также (уже доверительным шепотом) – юбки длиной до колена. Такие все еще считали опасными. В этом же бутике можно было приобрести спортивное снаряжение и «ничевочинки» (так называл их Пату) – шарфы, запонки, записные книжки. Современный total look рождался в бутике «Уголок спорта».
Брючные костюмы для морских курортов от Жана Пату
1931 год. Частная коллекция
К концу двадцатых француз наслаждался славой и великолепно обставленной жизнью. В бутики валом валили фанаты спорта, скачек и шимми, на Пату работали тысяча закройщиков и швей, сотни представителей в Европе и Америке разносили вести о его новых ни с чем не сравнимых коллекциях. Но ничего этого не было, если бы не реклама. Его любимая Америка выросла на громких лозунгах и заманчивых предложениях. Там знали, как заставить поверить, как соблазнить. Пату тоже знал. И он начал с себя – без особого желания, просто потому, что так нужно.
Луиза Брукс в платье от Жана Пату
1929 год. Частная коллекция
Модельеру приходилось работать лицом и внешностью. Те удобные вещи, утлые, незаметные, которые любил, сданы старьевщикам. Пату, с одобрения своей ассистентки Эльзы Максвелл, обзавелся отличными американскими костюмами, парой смокингов и парой фраков (в них был похож на звезду немецкого кино), хрустящими сорочками, шелковыми галстуками, запонками, тростями, перстнями, нежно-серыми шляпами-хомбургами и фетровыми гетрами им в тон. «Теперь клиентки тебе поверят», – кивнула Эльза. Для пущей убедительности он нанял лучших во Франции дизайнеров, Андре Мара и Луи Сю, превративших интерьеры его модного дома в приятный меланж барокко и нежного ар-деко.