Взвод Майкла сидел в окопах уже две недели, и, если не считать коротких ночных перестрелок (последняя случилась тремя ночами раньше), у них не было доказательств того, что окопы на другом берегу по-прежнему заняты противником. С той же вероятностью, полагал Майкл, немцы могли собрать вещички и отступить.
Холигэн, однако, придерживался иного мнения. Холигэн чуял немцев за милю. Некоторые люди могут без труда распознать шедевр голландской школы живописи среди десятка подделок, другие, пригубив вино, скажут вам, что его родина – никому не известный виноградник неподалеку от Дижона, и даже назовут год, в котором собирался урожай, а вот Холигэн специализировался на немцах. Холигэн, с его узким, интеллигентным лицом ирландского ученого, прекрасно смотрелся бы в аудитории Дублинского университета, но сидел он в окопе и, вглядываясь сквозь кусты в противоположный гребень, упрямо повторял:
– Там где-то пулеметное гнездо. Они установили пулемет и затаились, приготовив нам маленький сюрприз.
Однако до сегодняшнего дня мнение Холигэна не имело особого значения. Взвод оставался на прежнем месте, широкая река не позволяла выслать разведку на другой берег, а от пулемета, если он и был, их надежно прикрывал холм. Если же у немцев были минометы, то и их они не пускали в дело. Но прошел слух, что ночью прибудет саперная рота и попытается навести через реку понтонный мост. Роте Майкла предстояло форсировать реку и завязать бой с немцами, укрепившимися на противоположном берегу. А потом, на следующее утро, свежая рота должна была вышибить немцев с занимаемых позиций и развить наступление… В штабе дивизии, несомненно, полагали, что это очень хороший план. А вот Холигэну, разглядывающему в бинокль черную реку и молчаливый, заросший кустарником, меченый белыми островками снега склон, план этот не внушал никакого доверия.
Холигэн по полевому телефону, привязанному к дереву, разговаривал с капитаном Грином, когда Ной, Майкл, Пфайфер и Крейн вернулись в расположение взвода.
– Капитан, – говорил Холигэн, – мне это не нравится. Слишком уж они тихие. Где-то на гребне стоит пулемет. Я это точно знаю. В нужный момент они пустят осветительные ракеты и заловят нас на мосту. Ширина открытого пространства – пятьсот ярдов. Они сотрут нас в порошок. Перехожу на прием.
Холигэн слушал. Из трубки доносился едва слышный голос капитана Грина.
– Слушаюсь, сэр. Я позвоню, когда что-нибудь выясню.
Он вздохнул и повесил трубку. Вновь всмотрелся в противоположный берег, втянул щеки и глубоко задумался, словно решая важную научную проблему.
– Капитан говорит, что мы должны выслать разведку. Сейчас, среди бела дня. Спустившись к реке, нужно вызвать на себя огонь. Тогда мы засечем место, откуда велась стрельба, и минометы уничтожат пулеметное гнездо. – Холигэн вновь поднес бинокль к глазам и принялся разглядывать казавшийся таким мирным гребень холма по ту сторону реки. – Добровольцы есть? – небрежно бросил он.
Майкл огляделся. Семь человек слышали вопрос Холигэна. Все сидели в неглубоких окопчиках и с интересом разглядывали свои карабины и винтовки, комочки земли, веточки кустов. Три месяца назад Майкл бы точно вызвался идти в разведку, доказывая что-то глупое, искупая что-то непонятное. Теперь же Ной научил его, как вести себя в подобных ситуациях. И Майкл уставился на свои грязные ногти.
Холигэн вздохнул. Прошла минута, и все думали только о том, что произойдет, когда командир разведгруппы, идущий, естественно, первым, вызовет на себя огонь немецкого пулемета.
– Сержант, – нарушил тишину вежливый голос, – вы не будете возражать, если мы составим вам компанию?
Майкл поднял голову. Лейтенант из службы снабжения и оба его спутника неуклюже поднимались по скользкому склону. Вопрос лейтенанта повис в воздухе над пехотинцами, скрючившимися в окопчиках, безумно легкомысленный, словно реплика герцогини из венгерской оперетки.
Холигэн в изумлении обернулся, прищурился.
– Сержант, – подал голос Крейн, – лейтенант хочет поискать сувениры, чтобы удивить ими Париж.
На тонком, длинном лице сержанта, заросшем иссиня-черной щетиной, промелькнуло что-то неуловимое.
– Конечно же, лейтенант, – радушно отозвался Холигэн, в его голосе даже слышались необычные для него нотки подобострастия. – Для нас это большая честь. Мы вам очень рады.
Подъем сбил лейтенанту дыхание. Не такой уж он и здоровый, подумал Майкл. Видать, каждый день поиграть в поло не удается.
– Я слышал, здесь проходит передовая. – Лейтенант схватился за руку Холигэна, чтобы преодолеть последние футы подъема. – Это так?
– В принципе, да, сэр, – ответил Холигэн. Остальные молчали.
– Очень уж здесь тихо. – Лейтенант в недоумении огляделся. – За два часа я не слышал ни единого выстрела. Вы уверены, что передовая именно здесь?
Холигэн добродушно рассмеялся.
– Вот что я вам скажу, сэр, – доверительным шепотом заговорил он. – Лично мне представляется, что немцы уже неделю как сделали ноги. По моему разумению, вы можете преспокойно дойти до самого Рейна.
Майкл не отводил взгляда от Холигэна. Такое искреннее, по-детски наивное лицо. До войны Холигэн работал кондуктором автобуса, курсировавшего по Пятой авеню. Не мог же он научиться актерской профессии по пути от Вашингтон-сквер, подумал Майкл.
– Хорошо. – Лейтенант заулыбался. – Должен сказать, что здесь гораздо спокойнее, чем в нашем посылочном центре. Правда, Луис?
– Да, сэр.
– Никаких тебе снующих взад и вперед полковников, которые только мешают работать, – радостным голосом продолжал лейтенант. – И бриться не надо каждый день.
– Совершенно верно, сэр, – кивнул Холигэн. – Мы и не бреемся.
– Я слышал, – лейтенант смотрел на склон, уходящий к реке, – что тут можно найти немецкие сувениры.
– Да, сэр, – энергично кивнул Холигэн, – безусловно, можно. На этом склоне полным-полно касок, «люгеров», фотоаппаратов.
Это перебор, подумал Майкл, Холигэн переигрывает. Он чуть повернул голову, чтобы посмотреть, как воспринял эти слова лейтенант, и увидел на его сытом, розовом лице ничем не прикрытую жадность. Господи, поморщился Майкл, и кто только произвел этого парня в лейтенанты?
– Луис, Стив, – лейтенант повернулся к сержантам, – спустимся вниз и поглядим.
– Одну минуту, лейтенант, – остановил его Луис. – Спросите его насчет мин.
– О нет. – Холигэн покачал головой. – Я гарантирую, что мин здесь нет.
Семь человек замерли в своих окопчиках, уставившись в землю.
– Вы не будете возражать, сержант, если мы спустимся вниз и побродим по склону?
– Чувствуйте себя как дома, сэр. – Лицо Холигэна расплылось в широкой улыбке.
А теперь, подумал Майкл, Холигэн скажет им, что это шутка, объяснит, какие они идиоты, и отошлет в тыл…
Но Холигэн словно язык проглотил.
– Вы уж приглядывайте за нами, хорошо, сержант?
– Будьте уверены, сэр.
– Ладно. Ребята, вперед. – Лейтенант первым шумно продрался сквозь кусты и начал спускаться по склону. Сержанты последовали за ним.
Майкл повернулся, посмотрел на Ноя. Тот наблюдал за ним; твердый, угрожающий взгляд его черных мудрых глаз умолял, просил, требовал: сиди тихо, не рыпайся. «Что ж, – смиряясь, подумал Майкл, – это его взвод, он знает этих людей дольше, чем я…»
Майкл взглянул на склон. Лейтенант в светлой шинели, ярким пятном выделяющейся на темном склоне, и оба сержанта спускались к реке, хватаясь за кусты, опираясь о стволы деревьев. «Нет, – подумал Майкл, – мне все равно, что они подумают, я этого не допущу…»
– Холигэн! – Он подскочил к сержанту, который пристально всматривался в противоположный гребень. – Холигэн, нельзя этого делать! Нельзя отпускать их к реке! Холигэн!
– Заткнись! – яростно прошипел Холигэн. – Не указывай мне, что надо делать и что нет. Взводом командую я.
– Их же убьют, – не отступался Майкл, глядя на троих мужчин, скользящих по грязному снегу.
– Ну и что? – Майкла поразили ненависть и гнев, сверкнувшие на этом красивом, тонкогубом лице ученого. – Почему бы и нет? Или тыловикам не положено умирать? Они, между прочим, тоже армия, не так ли? Сувениров им захотелось!
– Вы должны их остановить! – просипел Майкл. От волнения у него сел голос. – Если вы их не остановите, я подам рапорт, клянусь Богом, я…
– Заткнись, Уайтэкр, – подал голос Ной.
– Подашь, значит, рапорт? – Холигэн ни на мгновение не отрывал глаз от противоположного гребня. – Ты хочешь пойти туда сам, да? Хочешь, чтобы там убили тебя, хочешь, чтобы убили Аккермана, Крейна, Пфайфера, ты предпочитаешь, чтобы пулю получил кто-то из твоих друзей, а не эти жирные свиньи из службы снабжения? Они слишком хороши, чтобы посылать их на убой, не так ли? – Голос, который только что дрожал от злобы, вдруг стал спокойным и деловым, поскольку Холигэн обращался уже ко всем солдатам. – На эту троицу не смотрите. Все внимание только на гребень. Будут лишь две, может, три коротких очереди, так что смотреть надо в оба. Как засечете пулемет, докладывайте мне… Ты по-прежнему хочешь, чтобы я вернул их, Уайтэкр?
– Я… – начал было Майкл, но услышал выстрелы и понял, что говорить больше не о чем.
На лугу у реки светлая шинель уже распласталась на земле. Луис и второй сержант бросились бежать, но далеко не ушли.
– Сержант, – раздался ровный и спокойный голос Ноя. – Я видел, откуда стреляли. На двадцать ярдов правее того большого дерева. Аккурат перед двумя кустами, которые чуть выше остальных… Видите?
– Вижу, – ответил Холигэн.
– Прямо там. В двух или трех ярдах от первого куста.
– Ты уверен? Я, честно говоря, не видел.
– Уверен, – кивнул Ной.
Господи, устало подумал Майкл, восхищаясь Ноем и ненавидя его, многому же он научился после Флориды.
– Так что, – Холигэн наконец-то повернулся к Майклу, – все еще хочешь подать рапорт?
– Нет, – ответил Майкл. – Никаких рапортов я подавать не буду.
– Естественно, не будешь. – Холигэн добродушно похлопал его по плечу. – Я знал, что не будешь. – Он шагнул к полевому телефону и позвонил на командный пункт роты. Майкл слушал, как Холигэн сообщает точные координаты пулеметного гнезда.