Дальнейшему разговору невольников помешали мавры, которые приказали им подгонять лошадей.
Сумерки быстро спустились, и накатила темная южная ночь. Они проехали достаточно долго в полной темноте, когда Билл вдруг заявил, что не в состоянии управлять сухопутной шлюпкой. Он, по его словам, и так с большим трудом сидел на лошади. Неожиданно для всех он слез с лошади и отказался ехать дальше, объявив, что он не желает сломать себе шею, что непременно случится, если он сядет на «шлюпку» в такой кромешной тьме. Об этом доложили Раис-Мураду, который сперва страшно рассердился, но потом скоро успокоился, узнав, что один из невольников говорит по-арабски.
— Ты и твои товарищи желаете получить свободу? — спросил он, подъехав к крумену.
— В этом заключается вся наша надежда, — ответил тот.
— Ну так скажи этому человеку, что свобода не здесь, а со мной. Пусть он немедленно следует за мной.
Крумен перевел эти слова Биллу.
— Я не хочу слышать больше о свободе, — возразил последний. — Я слишком много наслышался подобных обещаний и отлично знаю им цену.
Ни просьбы, ни угрозы не могли заставить моряка двинуться вперед.
Тогда Раис-Мурад отдал приказание остановиться, сказав, что остаток ночи они проведут на этом месте.
При первых проблесках наступающего дня отряд снова тронулся в путь. Взошло солнце, и с вершины высокого холма, на который поднялся отряд, на расстоянии не более четырех миль все увидели белые стены города Санта-Круца, или Агадэца, как называют его арабы.
Кавалькада приближалась к плодородной равнине. Там и сям виднелись небольшие поселения, окруженные виноградниками и рощами финиковых пальм. Путники остановились около одного из таких поселений.
Белые невольники, выбрав тенистое местечко под густой купой пальм, опустились на землю и почти в ту же минуту заснули.
Через три часа их разбудили и подали завтрак, состоявший из ячменных лепешек и меда.
К концу завтрака Раис-Мурад вступил в разговор с круменом.
— Что говорит мавр? — спросил Гарри у крумена.
— Он говорит, что отведет нас в Свеору к английскому консулу, если мы обещаем хорошо вести себя.
— Скажи ему, что мы согласны, и скажи еще, что ему заплатят хороший выкуп.
Мавр кивнул и заявил, что желал бы иметь от пленников письменное обязательство, что ему заплатят известную сумму. Он требовал по двести долларов за каждого и, достав письменный прибор, сам написал на арабском языке расписку от имени белых невольников. Затем он приказал крумену слово в слово перевести содержание расписки товарищам. Последний повиновался и прочел следующее:
«Английскому консулу
Мы — четыре невольника-христианина. Раис-Мурад купил нас у арабов. Мы обязуемся уплатить ему по двести долларов за каждого из нас, то есть, восемьсот долларов за нас четверых, если он отведет нас в Свеору.
Будьте добры заплатить немедленно.»
Гарри и Колин подписали без размышлений. Билл взял бумагу и торжественно приготовился начертать свое имя. Его рука несколько минут раскачивалась из стороны в строну и, когда ему удалось изобразить несколько иероглифов, которые, по его мнению, означали «Вилльям Мак-Нил», он протянул расписку Гарри. Последний написал на другой стороне по-английски принятое всеми ими обязательство.
Спустя два часа все снова были уже на лошадях и рысью ехали по дороге в Санта-Круц.
Отъехав немного, они обернулись и увидели отряд человек в тридцать всадников, которые неслись за ними крупным галопом.
Раис-Мурад вспомнил об угрозе скотовода и приказал своим людям ехать быстрее.
Но плохие лошади, на которых сидели невольники, не могли взбираться галопом по склону горы.
Отряд арабов с каждой минутой все ближе и ближе приближался к ним. Между двумя отрядами было уже не более полумили.
Мавр, как мог, торопил своих спутников. До стен города оставалось еще около мили.
В тот момент, когда Раис-Мурад и его люди приближались к цели своего путешествия, головы лошадей их врагов показались на вершине холма позади них. Пять минут спустя белые невольники слезали с лошадей и благодарили Бога за избавление их от опасности.
Бо-Музем, скотовод и их друзья прибыли на четверть часа позднее и рысью проскакали мимо часовых. Казалось, они хотели разорвать Гарри, который особенно возбуждал в них злобу.
Но Раис-Мурад подозвал стражу и объявил Бо-Музему, что он не имеет права нападать на него в стенах города. Кроме того, он должен дать слово вести себя тихо. Арабы поняли, что они находятся в марокканском городе, и принуждены были уступить. Оба отряда были размещены в различных кварталах.
Глава XXIII. «ПРЫЖОК ИУДЕЯ»
На другой день утром Раис-Мурада и его невольников потребовали к губернатору города. Мавр беспрекословно повиновался этому приказанию и вслед за солдатом отправился в дом губернатора.
Бо-Музем и скотовод были уже там. Через несколько минут в зал вошел губернатор. Это был пожилой человек с очень симпатичной наружностью. Гарри и Колин безбоязненно ожидали теперь приговора, как бы заранее уверенные, что он будет и справедливым, и благоприятным для них.
Бо-Музем заговорил первый. Он объяснил, что в компании с двумя другими купцами купил стоящих здесь невольников и совсем не согласен на продажу всех их мавру, потому что вовсе не желает продавать одного из невольников, которого он считает своей собственностью. Что же касается двух остальных невольников, то они принадлежат Магомету, его другу-скотоводу, которому он их продал во время своей поездки в Свеору, которую он совершал с согласия своих товарищей.
Заявив свои требования, Бо-Музем умолк, и заговорил Магомет. Он сказал, что купил троих христианских невольников у своего друга Бо-Музема, заплатив ему по двести долларов и по четыре верблюда за каждого.
Невольники эти силой уведены Раис-Мурадом, но он считает их своей собственностью.
Губернатор спросил мавра, на каком основании он удерживает у себя чужую собственность.
Раис-Мурад ответил, что двое арабских купцов продали ему невольников, за которых он уплатил наличными деньгами по сто пятьдесят долларов за каждого.
Губернатор молча сидел несколько минут, а затем повернулся к Бо-Музему.
— Твои товарищи, — спросил он его, — предлагали ли тебе разделить деньги, полученные за невольников?
— Да, — отвечал купец, — но я не взял их.
— Ты и твои товарищи получили ли от человека, который заявляет права на троих невольников, двенадцать верблюдов и тридцать долларов?
После некоторого размышления Бо-Музем отвечал отрицательно.
— Невольники принадлежат Раис-Мураду, — объявил губернатор, — идите!
Все отправились к выходу. Магомет и Бо-Музем, выходя из дома губернатора, нарочито громко жаловались, что в Марокко нечего искать справедливости для бедных арабов.
Мавр отдал приказание собираться в дорогу и неожиданно для всех предложил Бо-Музему проводить его за городские ворота. Последний согласился, но с тем условием, что возьмет Магомета с собой.
Странная улыбка появилась на губах Раис-Мурада, когда он согласился на это предложение.
— Милый друг, — сказал он покровительственным тоном Бо-Музему, когда они выехали за городские ворота, — тебя обманули. Если бы вы отвели, как обещали, этих невольников в Свеору, вы не только бы с излишком вернули свои расходы, но у вас остался бы еще и хороший барыш. К счастью, я встретил твоих товарищей и, благодаря им, я обделал выгодное дельце. Тот, кого ты называешь своим другом, а именно Магомет, купил у вас двух других христиан и продал их английскому консулу, с которого получил за них двести пиастров. Для этой же цели он хотел купить, и этих невольников. Он обманул тебя. Нет Бога, кроме Бога, и Магомет Его пророк, а Бо-Музем — простофиля.
Бо-Музем тотчас же сообразил всю справедливость этих слов. Он понял вероломство скотовода и, недолго думая, бросился на него. Скотовод, наблюдавший за разговором мавра и Бо-Музема, ожидал нападения. Он понял, что его хитрость раскрыта. Он спрыгнул на землю и выхватил саблю.
Белые невольники равнодушно смотрели на схватку, не сочувствуя ни одному, ни другому.
В борьбе мусульманин больше полагается на справедливость своего дела, чем на свою силу и ловкость, и когда он чувствует себя виноватым, то теряет значительную долю мужества.
В виду доказанной измены Бо-Музем сражался смело и почти был уверен в победе: он дрался, не сомневаясь в исходе борьбы.
Совсем иначе сражался скотовод, обуреваемый противоположным чувством: он отступал с каждой минутой. Наконец он упал мертвым к ногам своего противника.
— Честное слово, одним мошенником меньше! — сказал Билл. — Как жаль, что он не привел с собой сюда Джима и Теренса! Что он с ними сделал?
— Спроси у мавра, — отвечал Гарри, — он должен это знать и, может быть, купит и их.
Крумен по просьбе Гарри подошел было спросить об этом мавра, но Раис-Мурад решительным тоном приказал невольникам занять свои места для отправления в путь.
Дав совет Бо-Музему остерегаться отряда, приведенного Магометом, мавр стал во главе каравана, и все тронулись по дороге в Могадор.
Дорога, по которой ехал Раис-Мурад, шла по холмистой стране. Приходилось то двигаться по узкой долине вдоль берега моря, то взбираться по тропинке, выбитой в крутой горе. По тропинке приходилось ехать поодиночке, и всадники должны были пускать в ход все свое искусство, чтобы вместе с лошадью не слететь в пропасть.
Во время очередной стоянки крумен нашел под плоским камнем огромного скорпиона. Он вырыл яму в песке и бросил туда насекомое. Затем он начал искать других тварей, чтобы составить компанию пленнику. Он обнаруживал их почти под каждым перевертываемым камнем. Когда в яме их собралось около дюжины, он принялся дразнить их палкой.
Скорпионы, выведенные из себя таким обращением, вступили в смертельную борьбу между собой, на которую мичманы смотрели с таким же холодным любопытством, как и на битву Бо-Музема и Магомета.