как коты возле крынки со сметаной, перси Золотаревой стали неизменным предметом разговоров в мужском туалете, и Пчела, разумеется, всегда принимал в них самое горячее участие.
Жгучее желание в деталях исследовать эту часть ее тела буквально сводило несчастного Пчелу с ума. Он предпринимал отчаянные попытки добиться расположения не слишком общительной, мрачноватой Юльки, но все его старания были напрасны. «Пока напрасны», – утешал себя Пчела. Ведь впереди был выпускной вечер, на котором Витя планировал провести решительное и победоносное наступление. И все предпосылки для полной и окончательной победы у него, как он считал, были…
– Эй, Пчела! – донесся от школы голос Космоса.
– Я тут! – откликнулся Витя. Кусты затрещали – это напролом
лез его друг.
– Дай сигаретку, – выдохнул он, с размаху плюхнувшись на соседний ящик.
Пчела не без сожаления оставил размышления о вожделенном Юлькином бюсте и полез за пачкой.
– Хрен, завернутый в газетку, заменяет сигаретку… – проворчал он.
– Хамишь, парниша! – нахмурился Кос.
– На! – сунул ему пачку Пчела. – Как там Белый?
– Пыхтит… – Космос чиркнул спичкой и хмыкнул: – Листов пять, наверное, уже накатал…
Саша вышел из школы минут через тридцать, одним из самых последних. Уставшие от ожидания друзья встретили его упреками.
– Ну, наконец-то! Сколько можно! Ты что, в натуре, Толстой что ли?
– Не-а, Чехов, – чуть смущенно усмехнулся Саша.
– И про кого же ты писал, Антоша? – съехидничал Пчела. – Кем быть-то хочется, доктором что ль?
– Геологом.
– Чего? – вытаращил на него глаза Космос. – Это что, – с кайлом по горам лазить?
– А что, прикольно! – прыснул Пчела. – Прикинь, надыбает Белый где-нибудь золотую жилу и нам по-тихому свистнет. А тут и мы с тобой, Кос, подвалим! С лопатами, а?
Пчела с Космосом беззаботно и радостно расхохотались.
– Хорош ржать, жеребцы, – оборвал их Саша. – Пошли. Там Фил, наверное, уже заждался.
Троица двинулась прочь, но у школьных ворот Пчела вдруг остановился, как вкопанный, и звонко шлепнул себя по лбу.
– Яп-понский городовой! – с досадой воскликнул он. – Забыл, блин!
– Чего?
– Шпоры в сортире забыл! Пацаны, я сейчас, мухой…
Он юлой развернулся назад, но его перехватил Космос.
– Да брось ты! На хрен они теперь сдались – сочинение-то уже сдали!
– Ну да! – возмущенно отпрянул Пчела, решительно вырвавшись из рук Космоса. – Я за них червонец отвалил, а ты говоришь… Да я их осенью любому десятикласснику за четвертной впарю!
Он махнул рукой и припустил обратно. Через пару минут, радостно помахивая пачкой фотошпаргалок, он выскочил из дверей, и друзья покинули, наконец, школьный двор.
II
Валера Филатов перебрался в Москву всего полтора года назад, и это событие самым решительным образом перевернуло его жизнь. До этого он жил в спортинтернате в Горьком, а еще раньше – в детдоме в небольшом райцентре на севере области.
В детдом он попал давно: отца у него не было отродясь, а мать-алкоголичку лишили родительских прав, когда Валерке не исполнилось и десяти лет. Жизнь в детдоме была непростой, и мальчик быстро уяснил, что защитить его здесь некому и полагаться отныне придется только лишь на себя и на свои кулаки.
Валерке повезло: на малолетнего драчуна обратил внимание физрук, он и привел его в секцию бокса. Тренироваться Валерке нравилось, он целыми днями пропадал в спортзале, и результаты не замедлили сказаться. Пришли победы – сперва на районных соревнованиях, а потом и на областных. После того как он выиграл поволжское первенство «Урожая», его перевели в областной спортинтернат.
К тому времени Валерка уже понял, что в люди его может вывести только бокс. С учебой у него не ладилось, каких-то других талантов не было и в помине, а вот в спорте он мог добиться многого. Характер у него был крепкий, мужской, и на тренировках он пахал, как одержимый. Победы на соревнованиях стали привычными, но до поры до времени ничего в его жизни не менялось. Странное дело – на Филатова всерьез обратили внимание не в результате его побед, а после… поражения.
Тот бой в финале юношеского первенства Союза он выигрывал по всем статьям. Соперник – долговязый и немного нескладный мальчишка-казах – был явно слабоват в тактике. Лез напролом не по делу, часто открывался, не успевал уходить, и за два с половиной раунда Валерка напихал ему по полной программе.
Оставалось только дождаться гонга и получить свое очередное «золото». Но предчувствие скорой победы и ощущение полного превосходства над соперником сыграло с Филатовым злую шутку. На какой-то миг он позволил себе расслабиться, выключиться из боя, и тут же поймал сильнейший прямой в голову.
Он оказался на полу, судья открыл счет. На счете «шесть» Валерка был уже на ногах, нокдаун ничего не менял – победа по-прежнему была у него в кармане. Валерка принял стойку, попрыгал, всем своим видом показывая рефери, что он в порядке и полностью готов продолжить бой. Но тут случилось непоправимое: судья, не обращая никакого внимания на все его «ужимки и прыжки», произнес своим ровным, немного гнусавым голосом: «семь… восемь… девять… аут!».
Валерке засчитали нокаут! Украли, можно сказать, чистую победу!
Опешивший от такой несправедливости, Филатов выплюнул капу судье под ноги и, вытаращив глаза, в голос заорал:
– Да ты что – обалдел?
Судья попятился, на ринг выскочил Валеркин тренер и успел перехватить готового кинуться на рефери ученика.
– Жулик! Морда! Гад! – орал взбешенный Филатов.
На помощь тренеру подоспели ребята из команды, общими усилиями Валерку удалось увести с ринга. Но этот инцидент не прошел бесследно. Дисциплинарная комиссия лишила дебошира серебряной медали и дисквалифицировала его на полгода «за неспортивное поведение».
В Горький Валерка вернулся в жутко подавленном состоянии. Из-за поражения и дисквалификации он пролетал мимо международного юношеского турнира в Польше, куда его, по слухам, должны были непременно взять.
Но оказалось – нет худа без добра. На юного скандалиста обратили внимание, и через неделю Валеру Филатова пригласили для тестирования в Москву, в спортинтернат ЦСКА. Это была победа, причем победа куда более значительная, чем очередная латунная медалька! Спортинтернат ЦСКА – это была фирма. Там работали самые первоклассные специалисты, а главное – оттуда была прямая дорога в сборную!!
Конечно, для того, чтобы попасть в интернат, предстояло еще пройти тесты, показать себя, что называется, во всей красе, но Валерка был на сто процентов уверен – его возьмут. Так, собственно, и получилось. Осенью восемьдесят четвертого Валера Филатов стал москвичом.
Поначалу в армейском интернате пришлось туго. Уровень требований здесь был несоизмеримо выше, нагрузки на тренировках давали предельные. Валерке было ни до чего, он жутко уставал и еле-еле доползал по вечерам до койки. Но вскоре он втянулся, адаптировался к новому для себя режиму и смог спокойно вздохнуть и оглядеться.
Где-то там, за стенами интерната, бурлила суетливая и яркая столичная жизнь, но самого Валерки она почти не касалась. Его жизнь в Москве по сравнению с Горьким изменилась мало – все те же нескончаемые тренировки, строгий режим и нечастые соревнования. К тому же интернат был чисто мужским, а между тем Валерка уже вступил в ту пору, когда пробудившийся интерес к противоположному полу зачастую затмевает все другие интересы.
Лишенные собственных барышень, интернатские восполняли этот дефицит регулярными визитами на дискотеки в окрестные школы. Местные пацаны спортсменов не слишком жаловали – тем более что их одноклассницы охотно дарили своим вниманием плечистых борцов и боксеров. Стычки с интернатскими случались регулярно, во время одной из них и произошло первое знакомство Саши, Космоса и Пчелы с Валеркой Филатовым. Особенно близким оно оказалось для Пчелы – роскошный фингал под глазом, которым наградил его боксер, напоминал о случившемся конфликте недели две.
Акцию возмездия друзья решили провести на ближайшей же дискотеке. Тот факт, что она проводилась не в их школе, а в соседской, их не остановил. Они заявились к соседям с твердым намерением поквитаться с обидчиком Пчелы.
Однако случилось неожиданное – хозяевам появление троицы чужаков понравилось еще меньше, чем традиционный визит спортсменов. Космоса, Пчелу и Сашу вывели на улицу. Намерения окруживших их плотным кольцом дюжины мрачного вида пацанов не вызывали сомнений – друзьям предстояла жестокая экзекуция. Они встали спина к спине и приготовились драться.
И тут с порога школы раздался чей-то насмешливый голос:
– Эй, ребята, не слишком ли вас много для троих?
Все обернулись – к ним неспешно приближался тот самый спортсмен, что навесил фонарь Пчеле.
– А твое какое дело, дефективный? – с наглой ухмылкой ответил один из местных, двинувшись ему навстречу. – Или тоже в пятак захотелось?
Спортсмен не стал встревать в словесную перепалку. Вместо ответа он резко, без замаха въехал наглецу в челюсть. Тот рухнул как подкошенный. И тут же, как по команде, вспыхнула общая драка.
Местные разделились – половина их ринулась на спортсмена, другие атаковали Сашу, Пчелу и Космоса. В яростной, суматошной схватке ребята едва ли следили друг за другом, но тем не менее, видимо – инстинктивно, старались держаться вместе. Более того, троица стремилась пробиться к спортсмену, а тот, интенсивно работая кулаками, прокладывал дорогу к ним. Воссоединившись, все четверо стали организованно отступать. Нападавшие, в полной мере оценившие спортивную форму Валерки, преследовать их не отважились, так что друзья покинули поле боя, не уронив своего достоинства.
Так Валерка Филатов познакомился с теми, кто на долгие годы стал для него самыми близкими людьми в чужой, равнодушной Москве. Все свое свободное время отныне он проводил с новыми друзьями, с каждым днем все сильнее прикипая к ним сердцем – так, как это частенько бывает с мальчишками, а уж тем более – с мальчишками, лишенными родительской ласки, заботы и любви.