«Слава Богу, нашли быстро, — подумал он, — а то пришлось бы всех перебирать!»
Действительно, для того, чтобы дактилоскопировать или сфотографировать какого-нибудь убитого, иногда операм самим приходилось вытаскивать из холодильника несколько трупов, чтобы добраться до нужного.
Продолжая придерживать женщину, сыщик указал пальцем на останки:
— Вот они, обнаруженные части тела. Узнаете в них вашу дочь?
Тут у женщины подогнулись ноги, она закатила глаза и, если бы ее не придерживал опер, готова была упасть на пол. Захлопнув дверь холодильника, Кравцов попросил присутствующего рядом санитара, чтобы тот подал стул. Подставив под женщину табуретку, санитар сбегал в комнатку и принес флакон с жидкостью.
— Нашатырный спирт, держу на всякий случай, — объяснил санитар и поднес сосуд под нос Бессоновой.
Вдохнув пары нашатыря, она содрогнулась и слабым голосом спросила:
— Это Оксана?
— Не знаем, — мотнул головой оперативник. — Постарайтесь успокоиться и посмотреть еще раз.
— Хорошо, — тихо произнесла она. — Только буду сидеть, ноги не держат.
Двери холодильника были закрыты, Кравцов попросил санитара:
— Вынеси сюда голову.
Когда санитар появился с медицинским подносом, где покоилась голова человека, Бессонова вскрикнула и закрыла лицо руками.
Опер, успокаивая, положил на ее плечо руку:
— Наталья Ивановна, проявите силу воли и еще раз гляньте на голову.
Женщина, дрожа всем телом, убрала руки от лица и, посмотрев в сторону подноса с головой, обреченно выдохнула:
— Я ее не узнаю, она же вся черная и опухшая.
— Посмотрите, такие у нее были волосы? — спросил Кравцов.
— Вроде бы да… — с сомнением в голосе промолвила она. — Нет, волосы были чуть посветлее, а длина подходит. Волосы могли поменять цвет?
— Они же сейчас влажные, — объяснил сыщик. — Если высушить, могут и посветлеть. Наталья Ивановна, а черты лица не подходят вашей дочери?
— Не могу сказать, — обессиленно промолвила она. — Я же говорю, что голова вся опухшая и почерневшая, как я могу в ней узнать свою дочь?
— А зубы, коронки?
— У нее были все свои зубы.
Решив, что далее не имеет смысла продолжить опознание, Кравцов кивнул санитару:
— Верни голову в холодильник, а мы с Натальей Ивановной пойдем к патологоанатому.
Прокопьев, осмотрев все шесть прижизненных фотографий Чемезовой, озадаченно сдвинул брови:
— Чтобы идентифицировать по черепу, надо выварить голову.
— То есть как? — удивленно спросил оперативник.
— Очень просто, — ответил эксперт. — На заднем дворе разжечь костер и в ведре кипятить голову, пока не отойдет мясо.
Услышав разговор патологоанатома и сыщика, Бессонова крикнула навзрыд:
— Не надо ничего отваривать! Дайте, я еще раз погляжу на нее!
— Но вы же смотрели голову, — ответил Прокопьев. — Что хотели дополнительно опознать?
— Покажите еще раз, — всхлипнула она.
— Тогда идемте.
На этот раз санитар разложил все части тела на секционный стол, и патологоанатом спросил у Бессоновой:
— Что вы хотели тут посмотреть?
Женщина обвела взглядом жуткие фрагменты тела и тихо спросила:
— Зубы сможете показать?
Прокопьев раздвинул губы у головы, и женщина, приглядевшись, воскликнула:
— Это не она!
— Почему так считаете? — спросил ее Кравцов.
У Бессоновой в глазах блеснула искорка надежды, и она громко вскрикнула:
— У Оксаны была щербинка спереди, а у этой нет!
— Я тоже так думаю, — обыденно заметил патологоанатом. — Посмотрев все прижизненные фотографии Чемезовой, у меня тоже закралось подозрение, что это не она.
— Как же так?! — развел руками оперативник. — Тогда кто она такая?!
— Ищите, — усмехнулся эксперт. — А голову все-таки выварю, череп надо отправить в Ленинград для восстановления прижизненного облика человека.
Отъехав от морга, сыщик еще раз спросил Бессонову:
— Вы точно уверены, что это не ваша дочь?
— Нет, это не она, — помотала головой женщина. — По зубам узнала бы ее, ведь щербинка у нас в роду.
Она оскалила зубы, и опер увидел в переднем ряду верхних зубов у нее щербинку.
— Факт налицо, тут уж ничего не скажешь, — усмехнулся оперативник и, подъехав к остановке, попрощался с Бессоновой. — Наталья Ивановна, пока прощаюсь с вами, на днях наведаюсь.
Прежде чем выйти из машины, женщина с придыханием спросила:
— Вы не подозреваете Веснина в убийстве моей дочери?
— Оснований нет, чтобы его подозревать, — ответил опер и, немного подумав, добавил: — Он до сих пор любит вашу дочь.
— Это он так сказал? — спросила немного удивленная женщина.
— Да, именно так он и сказал, — ответил Кравцов. — Они поженились по любви.
— Что верно, то верно, — тепло улыбнулась Бессонова. — Он так красиво ухаживал за Оксаной…
— Ладно, Наталья Ивановна, до свиданья и до скорой встречи, — попрощался сыщик.
Время было двенадцать дня. Памятуя о том, что после обеда предстоит встреча со следователем, Кравцов решил заехать к Петровой, чтобы показать ей фотографию свитера, надетого на Чемезову.
Петрова, увидев снимок, твердо заявила:
— Да, в этом свитере он и был!
— Вы точно уверены? — спросил ее сыщик.
— Точнее не бывает, — ответила женщина. — Тот же фасон, тот же цвет, та же лилия.
Озадаченный опер вернулся на работу и стал ждать появления следователя прокуратуры, между делом отобедав медовыми пряниками с чаем.
8
Появился Андросов, следом подтянулись и Семенов с Шуляком. Кравцов протянул фотографию Чемезовой Шуляку и приказал:
— После совещания сходи к экспертам со следователем прокуратуры и размножь в количестве двадцати-тридцати штук. Надо раздать наружным службам, да и самим походить по ресторанам и пивбарам. Может быть, кто-то ее узнает.
Открыв дверь, Свиридов с порога громко поприветствовал оперативников:
— Здравствуйте, братцы кролики!
— О, братец лис собственной персоной, — хохотнул старший в ответ. — Проходи, Аркадий, проходи, мы тебя уже ждем.
— Итак, что мы имеем на этот час? — спросил следователь, разместившись за столом. — Кто доложит?
— Я и доложу, — ответил Кравцов и стал рассказывать: — В розыске, как пропавшая без вести, находится Чемезова Оксана Петровна, шестьдесят четвертого года рождения, проживающая по улице Горького, которая исчезла в середине августа текущего года. Она замужем, супруга зовут Веснин Максим. Два года назад семейная жизнь дала трещину, а причиной тому явилось то, что женщина не могла забеременеть. На этой почве Чемезова стала пить и гулять, приводить домой случайных людей, с которыми знакомилась в ресторанах города, и однажды Веснин застал жену у себя в квартире с другим мужчиной. Были разборки между супругами, муж даже посидел за семейный дебош в изоляторе. После этого случая скандалы и гуляния со стороны жены на какое-то время поутихли, но по истечении определенного времени возобновились. Полгода назад Веснин ушел от нее и живет у другой женщины.
— И что ты хочешь этим сказать? — прищурив глаза, поинтересовался Свиридов. — Расчлененный труп принадлежит этой Чемезовой?
— Не совсем так, сейчас дорасскажу, — ответил опер и, отхлебнув уже остывший сладкий чай, продолжил:
— В воскресенье, когда мы повторно осматривали место происшествия, в лесу обнаружили заколку-автомат голубого цвета. Веснин подтверждает, что подобная заколка была у его жены. Более того, мы обнаружили в квартире у Чемезовой порванную фотографию, где последняя одета в свитер синего цвета с лилией на груди. Именно в похожем свитере маньяк напал на Нестерову и Петрову. Осмотрев квартиру Чемезовой, мы этот свитер не обнаружили…
— Уже интересно, — оживленно выдохнул Свиридов, невольно прервав докладчика. — Труп все-таки ее?
Кравцов досадливо качнул головой:
— Аркадий, не гони лошадей, дай закончить свою мысль.
— Все, все, молчу, — приложил руку к груди следователь. — Продолжай.
Допив свой холодный чай, опер стал рассказывать далее:
— Итак, у меня была полная уверенность, что расчлененный труп женщины принадлежит этой Чемезовой. Поэтому сегодня с утра решил свозить маму пропавшей девушки в морг на опознание. Сначала она не узнала ее, что объяснимо ввиду испорченности трупа, но при повторном предъявлении частей тела неизвестной женщины твердо заявила, что они не принадлежит ее дочери, мотивируя это тем, что у той в верхнем ряду передних зубов наличествует щербинка, а у головы зубы без щелей. В доказательство своей версии она показала свои зубы, где просматривается щербинка, то есть у них это в роду. Во время опознания присутствовал судебный медик, который, изучив прижизненные фотографии Чемезовой, также подтвердил, что труп, скорее всего, принадлежит не ей. Вот и все, что я хотел доложить.
— Ничего не понятно, — пожал плечами следователь. — Свитер был одет на маньяке, на месте происшествия обнаружена заколка-автомат Чемезовой, а труп другой женщины. Что все это значит?
— Может быть такой вариант: голова принадлежит неизвестной женщине, а нога, ступни и рука принадлежат Чемезовой, — предположил Андросов.
— Саня, я знаю, что у тебя богатая фантазия, но не до такой же степени, — усмехнулся Свиридов. — Что, этот убийца дома организовал мини мясной комбинат?
— Почему бы и нет, — возбужденно отреагировал опер. — Он маньяк, а маньяки на одной жертве не останавливаются.
— Успокойся, — охладил его Кравцов. — Мы были с Аркадием в морге, патологоанатом утверждает, что все части тела принадлежат одному человеку.
— Тогда ясно, сразу бы так и сказали, — разочарованно протянул Андросов и, немного подумав, с сомнением поинтересовался:
— Как эксперт определил, что голова принадлежит к конечностям, ведь туловища-то нету?
— По характеру разрубов, — объяснил следователь. — Орудие было одно и то же — острый топор.
— Но он же мог этим топором почикать сразу двух баб! — бурно отреагировал сыщик, на что Кравцов, не выдержав упорства подчиненного, резко остановил его: