— А какие у нас семейные дела?.. — растерянно проговорила она и с дрожью в голосе осведомилась: — Витя, что с тобой, почему ты такой серьезный?
— Марина садись, сейчас все расскажу, — ответил ей муж.
Когда Кравцов рассказал жене о событиях последних дней и в конце озвучил предложение Семена об их исцелении, Марина долго сидела молча, думая о чем-то своем. Муж ее не торопил, понимая, что именно сейчас для них, возможно, наступил судьбоносный момент, и тут спешка может только навредить благому делу. Наконец, после мучительного раздумья, она спросила:
— Витя, а общение с этим целителем не выйдет нам боком? Говорят, что некоторые знахари таким образом передают свои болезни и проблемы обратившемуся к нему человеку.
— Марина, я об этом тоже слышал, но Семен хороший человек. Я все-таки работаю в уголовном розыске и немного разбираюсь в людях, знаю, кто предо мной сидит. Вот скажи мне, Марина, разве человек, улыбающийся глазами, может иметь темную душу? Нет, скажу я тебе, улыбка глазами исходит от сердца, а улыбающийся во весь рот может за спиной держать и фигу, и нож.
— Это, конечно, понятно, глаза — зеркало души, — кивнула она в знак согласия. — Но мы же хотели съездить в Москву.
— Одно другому не мешает. Если не поможет Семен, то обязательно весной поедем в Москву. Я заранее договорюсь с начальником, чтобы меня включили в график отпусков на май месяц.
— Ладно, идем к твоему целителю, — наконец согласилась она. — Я слышала от подруг, что один травник* (человек, занимающийся сбором и лечением целебной травой) излечил женщину от бесплодия.
— Ну, тем более, — облегченно вздохнул Кравцов и крепко обнял свою любимую. — У нас обязательно родится малыш!
— Или малышка, — засмеялась она в ответ.
— Лучше оба и сразу! — восторженно воскликнул он.
В номере Семен был один. Очевидно, водитель из этических соображений на время покинул гостиницу, и пара могла не стесняясь открыться перед целителем, свободно раскрывая интимную сторону своей супружеской жизни. Семен, выслушав их, задал несколько уточняющих вопросов, а затем, повернувшись на север, тихо произнес какое-то заклинание. После этого он, нашептывая слова, провел вращательные движения рукой в области живота Марины, при этом чуть-чуть не касаясь ее тела, а потом такую же процедуру проделал и с ее мужем, не забыв пройтись и по его причинному месту.
— Ну вот и все, вам дается семь дней для того, чтобы сотворить своего ребенка, — сказал он, закончив с процедурой. — Если в течение недели зачатие не произойдет, а вы об этом узнаете через полтора месяца, то после нового года приезжайте ко мне домой — повторим в более благоприятных условиях, тем более там духи будут мне поближе и их помощь будет ощутимей. Еще я отправлю Марине смесь трав для того, чтобы плод развивался нормальным и здоровым.
— Спасибо, Семен, — сказал Кравцов, доставая портмоне. — Сколько денег тебе дать?
— Ничего не надо, — воспротивился мужчина. — Это я должен тебя и Сашу поблагодарить за то, что смог похоронить дочку. Будет только одна просьба — я вряд ли больше приеду в город, поэтому, если найдутся остальные ее части, то проследите, чтобы их захоронили в этой же могиле.
— Сделаем, как ты просишь, — ответил сыщик. — Приложим все усилия, чтобы найти и похоронить.
Супруги пришли домой окрыленными, и эта ночь для них выдалась необычайно яркой и незабываемой…
Прошла неделя. Марина внимательно и с беспокойством прислушивалась к своему организму, но, естественно, никаких признаков того, что произошло оплодотворение, она не смогла бы пока почувствовать. Не менее сильно беспокоился и ее супруг, с удвоенной силой окружая свою половину любовью и заботой, насколько это возможно при его нескончаемой работе.
Однажды, это было в середине декабря, Кравцову приснился сон: он с Мариной шагают по чистому полю, и при ярком свете солнца навстречу им идет женщина в халадае, а на руках у нее младенец. Сыщик каким-то чутьем понимает, что это Кыйаара, и держит она их ребенка. Сердце переполняется радостью, он легонько толкает Марину в сторону шаманки и… просыпается. Сожалея о том, что не смог досмотреть прекрасный сон, он поворачивается к жене и шепчет на ушко:
— У нас будет ребенок.
Марина, улыбнувшись с закрытыми глазами, прижала его руку к себе.
За завтраком Кравцов рассказал Марине о ночных грезах. Жена ахнула и в ответ призналась о своем сновидении:
— Как будто сижу дома. Вдруг откуда-то появляешься ты с грудным ребенком в руках. Я спрашиваю, чей этот ребенок, а ты смеешься и говоришь: «Глупышка, это же наш ребенок!» Не помня себя от счастья, беру ребенка и кормлю его грудью.
— Ой, Марина, что-то будет, — мечтательно улыбнулся он. — Неспроста нам снятся эти сны.
— Да, я надеюсь на лучшее и верю в эти сны, — ответила она с надеждой в голосе. — Они вещие, это я чувствую.
— Марина, когда пройдет полтора месяца с того момента, когда мы были у Семена? — спросил муж. — Он ведь говорил, что по истечении такого срока мы узнаем о твоей беременности.
— Третьего января девяностого года. Я все считаю дни и с дрожью в сердце жду эту дату.
— Осталось девятнадцать дней, — проговорил он и обнял жену. — Марина, у нас будет ребенок, ты верь этому.
На улице давил мороз, термометры показывали ниже пятидесяти градусов. Был обычный пятничный день, сыщики занимались текущими делами, разбирались с накопившимися за последнее время документами, прибирались в своих сейфах и, в общем, ничто не предвещало беды.
Ближе к полудню в кабинет ворвался дежурный оперативник и ошалело вскрикнул:
— Побег из суда! Срочно всем собраться у Сорокина!
В кабинете у руководителя находились два оперативника из следственного изолятора.
Поздоровавшись со всеми, Кравцов поинтересовался:
— Кто убежал-то?
— Твой маньяк, — ответил Сорокин.
— Криворучко?! — невольно вскрикнул опер.
— А кто ж еще? — усмехнулся начальник. — Убежал из суда.
— Как он оказался в суде?! Ему еще до суда рано, дело не закончено…
Сорокин кивнул оперу из следственного изолятора:
— Расскажи, как он сделал ноги.
— Случилась нелепейшая ситуация, — стал рассказывать тюремный опер. — Сегодня с утра был назначен суд за хулиганство некоего Меринова, ранее не судимого. Он сидел в одной камере с этим Криворучко. Когда конвоир окликнул этого Меринова: «С вещами на выход!», вместо него из камеры вышел Криворучко и представился Мериновым. На всем этапе проверки никто из работников изолятора не обратил внимания на явное несходство внешних данных арестованных. Криворучко привезли в суд и, как Меринова, осудили к условному сроку наказания, освободили из зала суда. Только потом в следственном изоляторе спохватились, что в суд повезли другого арестованного, но было уже поздно — Криворучко давно уже след простыл.
— Просто фантастика, — укоризненно покачал головой Кравцов. — Если бы это случилось не с нами, никогда бы не поверил, что такое возможно.
— Мы сами в шоке, — развел руками опер из изолятора. — Такого никогда у нас еще не было.
— Криворучко махнул вашим ручкой, — съехидничал Сорокин, бросив на тюремного опера осуждающий взгляд. — Сейчас вашему начальнику всыпят по первое число.
— Да и нам сейчас попадет, — виновато вздохнул тот. — Помогите нам побыстрее найти беглеца.
Сорокин многозначительно хмыкнул и обратился к Кравцову:
— Где сейчас искать этого маньяка? Составь список адресов, где надо выставить засаду.
Вернувшись в свой кабинет, Кравцов сразу же позвонил Свиридову. Тот, узнав о побеге, воскликнул:
— Я же хотел в феврале закончить дело и уехать к себе на родину насовсем!
— Ты что, Аркадий, покидаешь нас? — огорченно спросил опер.
— Извини, не успел предупредить, — ответил следователь. — Мне предложили хорошую должность в Калининской областной прокуратуре, я и согласился.
— Жаль, — вздохнул опер. — Если в ближайшее время не задержим Криворучко, то дело будет заканчивать другой следователь.
— Ничего, закончит, — успокоил его следователь. — В деле все доказательства имеются, осталось дождаться нескольких запросов, и уже можно готовить обвинительное заключение.
— Ладно, ждем, когда закатишь прощальный банкет, — с грустью промолвил сыщик. — Нам будет не хватать тебя.
— Не прощаемся, — живо отозвался Свиридов. — Вы с Батискафом обещали приехать ко мне поохотиться на зайцев-русаков, так что жду вас у себя на родине.
— Приедем, Аркадий, обязательно приедем, — пообещал сыщик. — Желаю тебе карьерного роста и чтобы когда-то ты стал прокурором области.
— Спасибо, Витя! Я буду скучать по вам и по якутской земле, по ее природе, которую полюбил до глубины души.
— Мы тоже будем скучать по тебе, — ответил Кравцов, одолеваемый печалью от предстоящего расставания. — Звони иногда, не забывай своих верных товарищей.
— Попробуй вас забыть! — рассмеялся следователь. — Шаманка до сих пор мельтешит у меня перед глазами!
— Да, шаманка, конечно… — проговорил сыщик и замолк на полуслове.
Он решил было рассказать Свиридову о лечении с женой у Семена, но вовремя остановился:
«Как бы не сглазить. Лучше пока промолчу», — подумал он, соображая, как уйти от этого разговора.
— Ладно, отвлеклись, — выручил его следователь. — Как собираетесь искать этого выродка?
— Расставим засады, закроем посты, будем таскать людей, нацелим агентуру… Одним словом, стандартный набор оперативно-разыскных мероприятий.
— Если не поймаете в течение трех-четырех дней, объявлю его в розыск, — сообщил Свиридов. — Но хотелось бы, чтобы схватили его побыстрее — мне желательно самому закончить дело.
— Постараемся, — пообещал сыщик. — Но, если дело затянется, то надо сразу объявить во всесоюзный розыск — он может уехать отсюда, у него, по-моему, родственники в Свердловске.
— Да, там у него мама и сестра, неужели к ним мотанет? — задался вопросом следователь. — А ведь паспорт так и не сдал, сказал, что потерял. Со своими документами спокойно может и уехать.