— У тебя летние цветы сохранились?
— Есть немного. До заморозков несколько горшков занесла в дом.
— Мама, сможешь завтра собрать букет? В городе нигде не могу найти цветы.
— Соберу, конечно, зачем искать в городе. Для кого?
— На могилу.
— Ой, кто-то умер?!
— Нет, мама, могила не новая.
— Хорошо, Витя, подберу подходящий букет. Что еще?
— Мама, какую-нибудь еду бы на могилу. Оладьи, например…
— Поняла, все приготовлю. Когда заедешь?
— Завтра днем.
На следующий день, забрав у матери кисель, оладьи и букет белых хризантем, Кравцов с Андросовым выехали на кладбище. На вопрос мамы, для кого все это предназначено, сын ответил:
— Это дочка очень хорошего человека, целителя, о котором мы с Мариной тебе рассказывали. Я связываю рождение нашего сыночка с ними.
— Ой, надо было сплести из цветов венок, да и еды надо было приготовить получше! — схватилась мама за голову. — Почему раньше не сказал об этом?
— Мама, не беспокойся, ты постаралась на славу, — утешил ее сын. — Они люди скромные, им многого не надо.
Женщина, провожая сына, вытирала катившиеся по щекам слезы.
Вскоре друзья были на территории кладбища. Деревья уже сбросили листья перед грядущей зимой, царящая кругом тишина и спокойствие умиротворяли души оперативников. Андросов подвел друга к простенькому деревянному памятнику, где на жести было написано:
Трифонова Лидия Семеновна
16.02.1966 г. — 19.08.1989 г.
Было видно, что кто-то приходил на могилу — об этом свидетельствовал пожухлый букет роз.
Укладывая еду и хризантему на могильный холмик, Кравцов заметил надпись на памятнике: «Помоги, пожалуйста, перебороть рак».
Оглядев памятник со всех сторон, сыщики нашли еще две записи:
«Спаси моего сыночка, у него белокровие» и «Верни, пожалуйста, зрение маме».
— Народная молва о шаманских корнях Лиды разнеслась среди страдающих и потерявших веру людей, — умозаключил Кравцов. — Для них могила ее стала своеобразной Меккой.
— Спрашивали у меня земляки, где ее могила, — тихо проговорил Андросов. — Но я никому не выдал — так просил Семен.
— Тогда и я оставлю слова благодарности, — сказал Кравцов и, достав ручку, написал на памятнике: «Спасибо тебе, отцу Семену, Кыйааре за сыночка».
Прежде чем уйти, Кравцов склонил голову над могилой и произнес:
— Лида, спи спокойно и знай — твоего убийцу мы найдем и накажем.
Уже уходя, Андросов заметил:
— Теперь я знаю, почему мы трижды добыли по двадцать три зайца. Лиде, оказывается, двадцать три года, это я только сейчас заметил. Этим числом шаманка трижды делала нам отчаянные знаки, которые мы не смогли разгадать.
— Но одного же зайца не хватило, он пропал, — возразил старший. — В заключительной охоте мы взяли двадцать два зайца.
— Пропажей одного зайца Кыйаара указывает нам, что Лиды нет в живых, двадцать третий год своей жизни ей не суждено дожить до конца.
Кравцов, ничего не говоря, углубился в размышление.
6
Прошел год. Ребенок у Кравцовых рос здоровым и смышленым, счастливые родители стали свидетелями, как их сыночек произнес первые осознанные слова, как он самостоятельно сделал первые свои шаги.
Весной девяносто первого Кравцова назначили начальником криминальной милиции городского отдела. Это было повышение по службе, но он с неохотой расстался со своей группой, которая была преобразована в отделение с расширением штата сотрудников. Теперь «убойников» насчитывалось семь человек, отделение возглавил Алексей Семенов, а Андросов стал его заместителем.
Шуляк еще раз съездил в Свердловск, а затем на Украину, но вернулся ни с чем. Единственное, что он узнал во время командировки — сестра Криворучко умерла и похоронена на Широкореченском кладбище Свердловска. На этом розыск убийцы приостановился, поскольку пошли криминальные войны в новой России, и стало не до него.
Кравцов иногда с горечью вспоминал о том, что Молох где-то гуляет на свободе и, возможно, продолжает убивать женщин, но заниматься его розыском он уже не мог — хватало своих дел, ему досталось «беспокойное хозяйство», где с утра до ночи приходилось не только раскрывать преступления, но и заниматься административно-хозяйственными вопросами.
Пятого октября, в День работников уголовного розыска, «убойники» решили отметить праздник на природе, а для этого выбрали живописный берег озера Чабыда* (озеро в 15 километрах от Якутска), где пригласили своего бывшего руководителя Кравцова. Накануне Андросов встретился со знакомым коммерсантом, который разводил свиней, чтобы попросить у него мясо для шашлыков.
— Озеро Чабыда знаю, не раз там бывал на охоте, мой работник туда и привезет мясо, — пообещал глава фермерского хозяйства.
День был субботним, и начальство разрешило сыщикам отметить свой праздник, но с единственным условием: в городе не мелькать, по ресторанам не ходить, бандитов не бить. Узнав о месте проведения праздника, Сорокин удовлетворенно хмыкнул:
— Вот это правильно — вдали от города и людских глаз. Я заскочу к вам, там и зачитаю приказ о поощрении вашего отделения.
Когда Кравцов в полдень приехал к озеру, «убойники» и приглашенные сыщики с других отделений вовсю занимались подготовкой к празднику: на столе под навесом были расставлены алюминиевые тарелки и кружки, возвышались пластмассовые рюмки на длинных ножках, на костре булькало варево с картошкой и мясом, две оперативницы готовили салат, кто-то нарезал хлеб и открывал консервы, а другие готовили дрова для костра.
Беспокойно поглядывая на часы, Андросов выругался:
— Мясо для шашлыков запаздывает, а Сорокин уже на подходе. Фермер забыл, наверное, собака этакая!
Когда вдали показался красный «пирожок»* (легковая машина с будкой), сыщик радостно воскликнул:
— Наконец-то везут наши шашлыки!
Увидев, что за «пирожком» следует уазик Сорокина, Андросов поторопил сыщиков:
— Доставайте угли, ставьте мангал. Успеем шефа угостить шашлыками.
Каково же было удивление сыщиков, когда шофер «пирожка» вытащил из будки шевелящийся и визжащий мешок и вывалил оттуда на землю живого поросенка килограммов под десять с лишним.
— Ого, двухмесячный, — сказал кто-то со знанием дела. — Молочный поросенок.
Андросов недоуменно спросил водителя:
— А где мясо-то на шашлыки?
— А вот мясо, — ответил тот, указав на поросенка, который, весь дрожа то ли от страха, то ли от холода, хлопал своими белесыми ресницами в ожидании наихудшего. — Хозяин запил, а готового мяса нет, вот он и приказал мне поймать в загоне поросенка и увезти к вам.
— Твою мать! — выругался сыщик. — Кто будет его сейчас разделывать?!
Подоспевший за фермерским «пирожком» Сорокин язвительно выронил:
— Твой поросенок, тебе и освежевывать.
Увидев животное, одна из оперативниц бросила свой салат и, сев перед поросенком на корточки, стала гладить его по нежной розовой коже.
— Ой какой хорошенький! Что вы собираетесь с ним делать?
— Не сюсюкайся с ним, — хмуро бросил Андросов. — Едой не играют.
— Вы что, собираетесь его убить и съесть?! — испуганно воскликнула женщина. — Зачем? Еды же достаточно.
— А шашлыки? — недовольно буркнул сыщик. — Какой День уголовного розыска без шашлыков?
Тут водитель «пирожка», смекнув, что в конце концов его заставят разделать животное, осторожно осведомился:
— Ну, я поеду? Надеюсь, вы тут сами разберетесь.
— Погоди, когда забьем, тогда и поедешь, — приказал ему Андросов и достал из оперативной кобуры табельное оружие.
Отстранив оперативницу в сторону, сыщик приставил к голове поросенка пистолет.
Все с замиранием сердца ждали выстрела; женщины, зажмурив глаза, закрыли уши ладонями.
Постояв в таком положении с минуту, оперативник надрывно выдохнул:
— Не могу, рука не поднимается.
Оглядев сыщиков, сгрудившихся рядом, он протянул пистолет Кравцову:
— Витя, давай ты.
— Ты что, палача нашел? — усмехнулся тот. — Представь, что перед тобой заяц и стреляй.
— То дичь, а это животное, — покачал головой Андросов и, гневно глянув на водителя, процедил сквозь зубы:
— Передай своему запойному шефу «большое спасибо». Я быстро приведу его в чувство.
— Если бы вместо этого поросенка был Молох, то рука бы у меня не дрогнула, — похрабрился Кравцов и подзадорил друга: — Давай, Саня, не робей, все ждут шашлыков.
Когда Андросов вновь приставил пистолет к голове поросенка и, не решившись на выстрел, поднял дуло вверх, Сорокин не выдержал:
— Сколько будете мурыжить бедное животное?! Или забейте, или отпустите на все четыре стороны!
— Отпустить, отпустить! — закричали оперативницы. — Еды много, вон картошка с мясом подоспела!
Андросов вытер испарину со лба и сердито кивнул водителю:
— Забирай обратно своего поросенка, обойдемся без шашлыков! А своего шефа предупреди, что разговор предстоит серьезный.
— Очередной косяк со стороны Батискафа, — засмеялся Сорокин. — Но накосячил он на этот раз с благими целями — хоть уберегли животное, так что предлагаю простить нашего друга.
— Прощаем, — загудели сыщики, а оперативницы на радостях отбили чечетку алюминиевыми мисками по столу.
— Философия жизни такова, что этого поросенка все равно забьют, — с сожалением изрек Андросов. — Это не тот заяц, который смог убежать от нас и умер, наверное, своей смертью.
— Про какого зайца говоришь? — спросил Сорокин. — Во время позапрошлогодней охоты?
— Сергей Сергеевич, на дворе свежо, давайте для согрева выпьем по рюмочке, — предложил Кравцов. — Потом я расскажу про этого зайца.
Как только «пирожок» фермера скрылся из вида, большими хлопьями пошел первый снег.
— О, природа радуется нашему милосердию, — отметил Сорокин и произнес тост: — Дорогие коллеги! За год вами проделана огромная работа. Задержаны десятки самых отъявленных и жестоких убийц и