— Выбрала себе место и стою под деревом, — стала рассказывать она. — Вдруг вижу, как открывается окно, и оттуда выглянул мужчина. Достала из кармана пистолет, а он меня еще не видит. Мужчина стал спускаться по водостоку вниз, а я ему крикнула: «Стой, стрелять буду!» Он спрыгнул на землю и поднял руки вверх, но, увидев меня, то есть молодую девушку, которая не представляет опасности, со зловещим оскалом направился в мою сторону. Выстрелила вверх, он сразу шарахнулся в сторону и стал убегать, а я вдогонку пальнула уже в него, но не попала. От того, что затвором поранила руку, третий раз не смогла выстрелить, и он исчез за поворотом. Виктор Васильевич, я же правильно действовала? Не нарушила инструкцию?
— Не переживай, все правильно, — приободрил ее Кравцов и приказал: — Теперь позвони и доложи своему руководству о происшествии. Случай надо зафиксировать и задокументировать. Вдруг Молох ранен и умрет где-то в своем лежбище, тогда прокуратура начнет нас таскать, а мы нигде не отразили, что применили оружие — так и убийство могут натянуть, и поедем мы с тобой этапом до солнечного Магадана.
— Ой, серьезно?! — испуганно зыркнула она на опера. — Такое разве бывает?!
— Шучу, шучу, но перестраховаться не помешает, — засмеялся Кравцов. — А пока едет твое начальство, осмотрим жилище преступника.
Квартира оказалась однокомнатной с отдельной кухней. Осматривая шкаф в спальне, Света воскликнула:
— А вот его паспорт!
Кравцов, приняв документ у девушки, прочитал вслух:
— Федотов Василий Поликарпович, тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, уроженец города Бердска Новосибирской области, прописан в Свердловске по улице Советской.
Приглядевшись к фотографии, сыщик констатировал:
— Есть признаки подделки — фотография нашего разыскиваемого вклеена на место старой. Интересно, жив ли этот Федотов?..
Вдруг послышались тяжелые шаги в коридоре, и в квартиру ввалился Ермилов, который сразу же задал вопросы:
— Что за стрельбу вы тут устроили? Бравина, с тобой все в порядке? Тебя не задело? Мне надо твоему отцу доложить…
— Петр Константинович, не докладывайте ему, я сама все расскажу ему вечером, — тоном, не терпящим возражений, заявила девушка. — А со мной все в порядке — царапина на руке.
— Ну-ка, покажи свою царапину, — приказал руководитель. — Где тебя поранило?
Убедившись, что рана небольшая, он обратился к Кравцову:
— Изложи все по порядку, мне надо доложить начальнику уголовного розыска.
Послушав рассказ опера, Ермилов вынес свое решение:
— Дам тебе двух оперативников для засады, а Бравину забираю обратно. Не дай Бог, что-то с ней случится, головы мне не снести.
— Нет, я останусь с Виктором Васильевичем, — резко бросила Света. — Мы обязаны найти этого маньяка.
— Да, да, пусть Света остается со мной, — стал на сторону девушки Кравцов. — Сажать засаду по этому адресу нет смысла, он сюда больше не придет. Да и к матери он не ходок.
— Смотрю я, вы тут спелись, — осуждающе покачал головой Ермилов и указал пальцем на опера: — Оставляю Бравину под твою личную ответственность — если что-то случится с ней, ответишь ты.
— Отвечу, — решительно качнул головой оперативник. — Но она сама может за себя постоять, так что за нее спокоен.
— Ну, смотри, — предостерег Ермилов, покидая квартиру Широковой. — Быстрее поймайте вашего маньяка.
Как только за Ермиловым закрылась дверь, Света досадно вздохнула:
— Вот видите, как меня опекают из-за моего папы. Иногда хочется бросить все и перевестись в другой регион, чтобы никто не знал мою родословную.
— Ничего страшного, родителям свойственно переживать за своих детей, — успокоил ее Кравцов и распорядился: — Езжай в Управление и составь ориентировку на преступника. Необходимо оповести все службы о его поиске. И на стенде надо вклеить его физиономию, чтобы каждый горожанин знал — рядом с ними разгуливает опасный преступник. А я тут останусь и поговорю с соседями, а потом попробую найти Федотова и спрошу, как его паспорт оказался у убийцы, если, конечно, застану его живым. Вечером встретимся у тебя в кабинете.
5
Оперативник решил начать с одиннадцатой квартиры. Дверь ему открыл одутловатый мужчина средних лет, который, дыхнув на сыщика перегаром, поинтересовался:
— Это вы стреляли в соседа? Жаль, что не попали!
— Донимал? — спросил его Кравцов. — Плохой сосед?
— Хуже некуда, — досадливо мотнул головой сосед. — Это он довел Агу до смерти.
— Расскажите про все это, — попросил его сыщик. — Мне нужно знать их взаимоотношения.
— Этот появился у Аги год или чуть более тому назад. Откуда он свалился на ее голову, никто толком не знает. Постоянно бил и истязал ее. Ага, конечно, тоже не подарок, часто выпивала, но никогда не давала повода, чтобы ее так мучить. Однажды летом соседке стало плохо, ее увезли в больницу, где она благополучно скончалась. Больше мне рассказывать нечего, я ее знал плохо, не общался.
— Как зовут «этого»?
— Я не знакомился с ним. Слышал через стену, как он начнет ее бить, а она кричит: «Вася, не надо!», «Вася, прекрати!», вот поэтому думаю, что его зовут Василий.
— С кем в доме можно поговорить о ней? — спросил опер. — С кем она общалась, кто ее знал более-менее близко?
— С четвертой квартиры Клава. Они вместе работали, еще до знакомства с этим Васей Ага часто зависала у нее.
— Пили?
— Да, выпивали.
Кравчук Клавдия Дмитриевна, грубовато сложенная женщина средних лет с нездоровым красным лицом, рассказала следующее:
— С Агой мы работали дубильшицами на кожевенной фабрике. Работа, конечно, тяжелая, мужская, но как-то приноровились и план выполняли. Ага была замужем за рабочим нашей фабрики, но они развелись, детей у них не было. Ближе к осени девяностого года она познакомилась с этим Василием. А дело было так: Василий подрабатывал на фабрике в качестве грузчика и познакомился с Агой. Однажды она пригласила его к себе домой, с тех пор он здесь и живет. Бил он ее, конечно, очень сильно. Сам Василий шибко не пьет и, когда она возвращалась домой выпившей, то очень тщательно ее лупил. На этой почве она в последнее время перестала ко мне даже заглядывать — настолько сильно боялась своего сожителя. Весной Ага ушла с фабрики, поскольку здоровье уже не позволяло работать там, и устроилась уборщицей в трех конторах. Как-то летом она заходит ко мне и рассказывает, что недавно с сожителем выпили, потом он стал ее бить, раздел догола и помадой изрисовал тело, мол, буду тебя так рубить топором, и мне не привыкать этого делать. Через неделю она вновь зашла ко мне и рассказывает, что приходила мать этого Василия и угрожала, мол, если что случится с сыном, то ей несдобровать. Через два или три дня я видела эту женщину, когда она с Василием поднималась на второй этаж в квартиру Аги. Через несколько дней после этого Аги не стало.
— Клавдия Дмитриевна, вспомните, пожалуйста, через сколько дней после посещения этой женщины умерла Широкова? — попросил ее сыщик.
— Как бы не соврать, — призадумалась Кравчук. — Думаю, что прошло три или четыре дня. День или два она лежала и болела дома, потом ее увезли в больницу, где она и умерла.
— После ее смерти Василий постоянно жил здесь? — спросил ее опер.
— Да, постоянно жил здесь.
— Дом чей?
— Был фабричный. Сейчас передали городу, можно приватизировать, я уже подала документы на приватизацию.
— Вы не чувствовали, что она что-то скрывает? Не говорила, что Василий не тот, за кого себя выдает?
— Она что-то недоговаривала — это однозначно. Но касались ли ее недомолвки насчет Василия, я не могу сказать.
Поговорив еще с тремя соседями, Кравцов направился по месту жительства Федотова.
Его встретил горбатый мужчина с редкими с проседью волосами, и на вопрос, терял ли он свой паспорт, ответил:
— У меня его украли в автобусе два года назад. Я уже получил новый паспорт.
На обратном пути сыщик зашел на кожевенную фабрику, где в отделе кадров поговорил с инспектором-женщиной:
— У вас грузчиком подрабатывал некто Федотов Василий Поликарпович. Скажите пожалуйста, какие документы он предоставил для устройства на работу.
Покопавшись в журналах, она сообщила:
— Федотов был принят временно в качестве грузчика в сентябре прошлого года. Поработал у нас полгода и уволился. Предъявлял паспорт, трудовой книги у него не было, мы выписали ему новый при увольнении.
Пообедав в той же пельменной, в четыре часа сыщик был в Управлении. Света была на месте и доложила:
— Ориентировки розданы всем службам и территориальным органам милиции. Во всех стендах «Их разыскивает милиция» помещены фотографии разыскиваемого, завтра в городской газете выйдет объявление о розыске опасного преступника. Договорилась с телевидением — на днях и там покажут лицо убийцы.
— Молодец! — похвалил сыщик девушку и высказал свои подозрения: — Света, сдается мне, что гражданку Широкову отправили на тот свет Молох со своей мамашей.
— Как так? — удивленно вскинула голову Света. — Ее-то, наверное, вскрывали в морге и, если труп криминальный, то возбудили бы уголовное дело.
— В теперешнее время все может быть, — недоверчиво покачал головой Кравцов. — И криминальные трупы могут похоронить как некриминальные.
— И что тогда делать? — непонимающе глянула она на сыщика. — Эксгумацию?
— Да, эксгумацию, — кивнул он. — Но, прежде чем это сделать, мне надо ознакомиться с заключением судебно-медицинской экспертизы, а для этого обратимся к следователю прокуратуры Козинцеву, ведь он как бы нам обязан.
— Сейчас я найду его телефон, — с готовностью ответила девушка. — Прямо сейчас и позвоним.
Вскоре оперативники уже знали, что смерть Широковой наступила в результате желудочно-кишечного кровотечения на фоне алкогольного цирроза печени.
— Но это еще ни о чем не говорит, — задумчиво произнес Кравцов. — Ее могли и отравить, например, крысиным ядом, от которого происходит кровотечение. А при назначении судебной экспертизы следователь не поставил вопрос о возможном отравлении потерпевшей. Однозначно, надо сделать эксгумацию, тем более у нас в руках фотография, где на могильном памятнике написано имя разыскиваемого.