– Кто сейчас в патруле в шестнадцатом секторе?
– Секунду.
После небольшой паузы помдеж ответил:
– Гиринвер и Текс. А что, какие-то проблемы?
– Да так, ничего. Просто кое-что надо уладить.
– Понял, понял.
– Хорг, вызови Текса ко мне, – попросил Сэг и назвал свои координаты. – Только просьба, не говори ему ничего такого. И не заноси никуда мой вызов.
– Заметано.
– За мной должок, Хорг.
– Ну я запомню. Конец связи.
Следующие несколько минут Сэг провел в ожидании. Текса он знал достаточно хорошо по долгим годам совместной службы. На него можно было положиться.
С восточной стороны появился патруль из четырех солдат. Они остановились метрах в двадцати от инструктора.
– Подождите здесь, ребята, – сказал начальствующий над патрулем сержант и направился к палаткам.
– Здоров, Сэг. Давно не виделись, – поприветствовал Текс и протянул руку.
– Рад тебя видеть, – искренне обрадовался инструктор и пожал руку патрульного.
– Хорг передал твою просьбу. Что стряслось?
– Я в дерьме по уши, – Сэг потер подбородок и посмотрел в глаза товарищу. – Один подонок наклюкался. Нужна твоя помощь, не то я буду в дерьме с головой.
Патрульный сержант присвистнул, его брови полезли вверх от удивления. Он быстро прикинул, чем может грозить этот случай для Сэга и пришел к самым неутешительным выводам.
– Наклюкался, говоришь? Умелец однако! Видно, у твоего рекрута совсем крышу сорвало, раз он умудрился такое учудить… Что ты с ним думаешь делать?
– Отправить на губу, пусть ему там мозги вправят. А пока я посадил его в палатку, пусть протрезвеет. В таком виде, как он сейчас, его любой олух спалит.
– Хочешь, чтобы я за ним присмотрел?
– Ага. Покарауль его до обеда, потом отведешь на гауптвахту.
Сэг полез во внутренний отдел командирского планшета и достал чистый бланк записки об аресте. Аккуратным почерком заполнил ее. В графе "Проступок" написал: "нарушение дисциплины строя" и передал начальнику патруля.
– Сделаешь, Текс?
– О чем речь? Покараулю я твоего мудозвона, прикрою твою задницу. Да и ребятам надоело шарахаться туда-сюда. Всю ночь на ногах. Можешь не беспокоиться, все будет нормально.
– Только этого разговора не было, ничего не было.
– Естественно, Сэг. Все между нами.
– Спасибо, Текс, сочтемся как-нибудь.
– Да ладно. Сегодня я тебя, когда-нибудь ты меня выручишь.
Обменявшись еще раз рукопожатиями, Сэг глянул на наручные часы и попрощался:
– Ну ладно, я полетел.
– Давай.
С исчезновением Хатана, в рядах его "гвардии" появилась заметная брешь. Сержант Сэг не счел нужным как-либо объяснить отсутствие бывшего монитора. Родились домыслы, полезли бесконечные слухи. Среди них были и такие, которые утверждали, что Хатан отправлен обратно в мир смерти, другие говорили о его гибели. Исчезновение бывшего монитора заставило всех выкинуть из головы мысли о спиртном. Никто не хотел разделить его судьбу и уйти в неизвестность. Хотя новый монитор Вик управлял манипулом в тех же условиях и теми же методами, со временем применять приемы Хатана ему становилось все сложнее. Дисциплина сохранялась по инерции и постепенно забуксовывала. Многими овладели анархические настроения, правда, вне присутствия инструктора. Всю восьмую неделю лагерной подготовки Вик чувствовал, как возложенная на него власть медленно ускользает из рук. И с каждым днем это становилось все более явным.
Возникли проблемы с Манортом, который уже открыто спорил, препирался и за глаза отпускал в адрес монитора нелестные замечания. На восьмой день пребывания в новом качестве, Вик в очередной раз выслушал неуклюжее сравнение себя с каким-то неизвестным ему животным. Оскорбление Манорта слышало все подразделение, и Вик завелся не на шутку. Резкий удар в ухмыляющееся самодовольное рыло опрокинул Манорта. С глухим стуком он завалился на пыльный грунт. Началась драка. Уже через несколько минут к месту разборки подоспел Сэг и хорошенько, с душой, приложился шоковой дубинкой по спинам обоих рекрутов. Слава Богам, дубинка инструктора была активизирована в половину мощности. Инструкторские меры воздействия мгновенно сбили пыл и заставили разойтись. Впрочем, не далеко. Спустя несколько секунд, оба стояли перед нишитом и давали сбивчивые объяснения.
Внимательно выслушав каждого, Сэг снял их с должностей. Манорта он понизил в рядовые, поставив на его место рекрута по имени Поррето, а Вика понизил обратно до отрядного сержанта. Новым монитором стал Фрег.
Проходили дни, учебный процесс шел своим ходом. Как обычно, в каждый понедельник, был устроен химический день. И в первый день девятой недели начальник лагеря Кариус приказал применить боевые отравляющие вещества с целью максимального приближения учебных занятий к боевым условиям.
Рекрутам об этом было объявлено только тогда, когда перед ними возникло облако кислотной аэрозоли, гонимое ветром в их сторону. Манипулу предстояло пройти по зараженной местности до одиннадцати километров. И тут один из рекрутов развернулся в противоположную сторону и побежал. Облако настигло его и оставило лежать в неестественной позе. Вызванный Сэгом гравитолет подобрал погибшего. На борту воздушной машины Сэг снял с него маску противогаза. Это оказался Грин. Причину смерти удалось установить на месте – Грин избавился от входного клапана, облегчив тем самым себе дыхание через противогаз.
Гравитолет улетел. Инструктор опросил Фрега и Вика и выяснилось, что из-за чехарды в сержантском составе ни тот, ни другой не удосужились проверить третий отряд к готовности к марш-броску.
– Каждый должен думать сам за себя, – рассудил нишит и поставил точку в этом деле.
Но окончательная точка была поставлена вечером. После составления рапорта труп был сожжен. Начальник лагеря не усмотрел ничьей вины в происшедшем и поставил свою резолюцию, и любой нишит согласился бы с ним – в смерти рекрута Грина виноват рекрут Грин.
После этого случая в третьем отряде осталось всего десять человек, и за ним прочно прикрепился ярлык – несчастливый.
Начиная со следующего дня в программу огневой подготовки были введены еще две системы пехотного вооружения: огнемет и лучемет. Инструкторы учебного лагеря провели несколько лекций и практических занятий, после которых все последующие дни недели были плотно загружены полигонными стрельбами из этих систем.
Пехотный лучемет МД-96, стоявший на вооружении имперской армии с конца прошлого века, был прост в эксплуатации и применении. У него отсутствовали сложные прицелы и мудреные механизмы. Несмотря на большие габариты: более двух метров в длину и массивный ребристый корпус, он был достаточно легок (почти 5 кг с зарядным блоком) и позволял обслуживать себя одному человеку. Достаточно было поставить лучемет на треногу, не сильно превышающую силуэт лежащего человека, навести на цель и открыть огонь, как длинные белые лучи импульсов с бешенной скорострельностью уничтожали все живое на дистанции в один километр. Свыше километра фокус лучей начинал 'плыть' с коофициентом, зависящим от плотности атмосферы конкретной планеты, где приходилось применять лучемет. Поэтому километр считался эффективной дистанцией его применения, дальше уже от МД-96 спасали обычные пехотные бронекостюмы. С расстояния двухсот метров лучемет мог расправиться практически с любым объектом, кроме, конечно, танка и лобовой брони БМП или десантно-штурмовой машины.
Обращаться с огнеметом было намного сложнее. Как и стэнкс, пехотный огнемет КТ-4 имел цевье и приклад, но на этом их сходство заканчивалось. Немного несоразмерно большой магазин в форме параллелепипеда позволял пользоваться им на манер треноги. Длинный, более двух метров, ствол с дульным блоком баллистического вычислителя на конце. Оптический монокуляр и квантовый бинокуляр дальномера со встроенным контурным корректором. Широкие возможности биопроцессора позволяли мгновенно счислить параметры цели. Боеприпасы к огнемету составляли гранаты, начиненные аэрозолью инициирующего взрывчатого вещества. Граната разрывалась в заданной точке траектории, распыляя за доли секунды аэрозоль в сфере радиусом от четырех до шести кубических метров. Затем аэрозоль детонировала. В мощном объемном взрыве выжигалось все, что не имело защиты.
Уже с первых занятий инструкторы приглядывались к рекрутам, которым можно было бы доверить эти системы оружия. Ничего сложного в обращении с огнеметом, тем более с лучеметом, Мэк для себя не нашел. Во-первых, умеешь стрелять из стэнкса, сможешь стрелять из чего угодно. Во-вторых, что МД-96, что КТ-4 не сложней русских подобий, с которыми Мэк научился управляться лет в двенадцать. В Юрьевском Кадетском, в котором он учился, как и положено, с восьмилетнего возраста, Мэк приобрел богатый набор знаний и навыков.
В среду после обеда появился Хатан, проведя на гауптвахте десять уль-тийских циклов. Возвращение бывшего монитора было встречено неоднозначно. Одни ему холодно кивали или вообще постарались не замечать, другие же устроили теплый прием с жаркими объятиями и шутками. Но в своих выводах все сходились в одном: сам факт, что Хатан жив и вернулся, говорит о том, что в глазах нишитов рекрут занимает более высокое положение, чем раб мира смерти. И никто не мог знать, что так было лишь от части. Ценность ненишита для БН состояла в той роли, которая отводилась для него и в тех затратах, которые несла империя. Никто также не мог знать, что Сэг утаил подноготную истории Хатана, и что в противном случае многие рекруты уже вернулись бы обратно в свои прежние шахты и штольни.
Тепло обнявшись с другом, Мэк ввел его в курс последних событий, рассказав обо всем, что произошло, закончив смертью Грина.
– Грин погиб? – Хатан был огорчен. – Как будто толковый был. Как это случилось?
– Решил схалявить, – ответил Мэк. – Вырвал клапан противогаза. А бээнцы как раз применили боевые газы.
– Глупая смерть.
– Глупая, – согласился Мэк. – А ты где пропадал? Исчез, десять циклов ни слуху, ни духу. Многие уже надеялись