— Вы не замечали ничего странного в поведении вашего сына в последнее время?
Мисс Уайтхэд закрыла глаза, снова потекли слёзы. Мистер Уайтхэд вошёл в дом и накинулся на шерифа.
— Какого чёрта вы заставляете мою жену плакать?
— Остынь Джо.
Старик повернулся к рыжему.
— А, Конопатый Боб. Это ты моему Джеффри журналы с голыми тётками продавал?
Рыжий покраснел, веснушки совсем пропали.
— И всё же, мисс Уайтхэд, я не получил ответа на свой вопрос.
— Да! Да! Да!!! Будьте вы прокляты! Да! У моего сына были проблемы с законом, с обществом и с родными. Он был не такой как все. Плохо учился, нигде надолго не задерживался. Ни жены, ни детей. А ещё — у него куча приводов в полицию, довольны?
Конопатый Боб подошёл к мисс Уайтхэд, обнял её и усадил в кресло. Женщина слегка успокоилась и потухшим голосом сказала.
— Мой сын гниёт в могиле, а вы живы. Убирайтесь к чёрту. Я больше не хочу с вами разговаривать. Джо, выпроводи их отсюда.
Джо стал вытаскивать Брэдфорда из кресла, но то и сам собирался уходить.
— Вы многое недоговариваете миссис Уайтхэд. И это очень плохо. Очень.
Женщина вскочила, опрокинув чашку с кофе.
— Я же вам сказала — убирайтесь к чёрту! Теперь я буду разговаривать только в присутствии адвоката. Во-он!
— Мы не закончили. Я даю вам на раздумье сутки. Если не захотите добровольно рассказать всё как есть — из свидетеля превратитесь в подозреваемую.
Он покинул дом. Карпентер вышел следом. Посмотрев на Брэдфорда с явным неодобрением, проворчал:
— У тебя на них что-то есть?
— Это называется блеф, шериф.
Прежде чем сесть в машину, Карпентер грубо ответил.
— Ты тут поменьше блефуй, мне ещё работать в этом округе.
Когда полицейская машина отъехала подальше, миссис Уайтхэд выразительно посмотрела на мужа.
— Где этот чёртов Пейн?
— Н-не знаю. Его все ищут.
— Все ищут, — передразнила миссис Уайтхэд, — этот кретин нужен нам как никогда.
— Зачем он тебе?
— Грязные делишки чёртового Джеффри привели сюда легавых и ФБР. Пусть Пейн всё уладит.
— Джеффри на небесах сейчас. Не поминай его чёртом.
— Плевать. Кроме страданий, он ничего мне в жизни не принёс.
— Но ты же мать…
Миссис Уайтхэд пропустила комментарии мужа мимо ушей.
— Держи язык за зубами. Сам знаешь — наш выродок был далеко не ангелом.
Старик опустил голову. В пьяном бреду Джеффри рассказывал ужасные вещи, грозился застрелить отца и мать. Они не верили в эти бредни, пока однажды шериф не привёз им пять тысяч долларов. Пейн ничего им не рассказывал, лишь попросил мистера и миссис Уайтхэд приглядывать за своим сыном. Через месяц Саймон привёз ещё денег. Проклятая жадность, они не лезли в дела Джеффри, мечтая поскорее накопить средств, чтобы удрать подальше. Может и хорошо, что всё так кончилось. Спать каждую ночь с ружьём у кровати, запираться от собственного сына — это не могло продолжаться вечно.
Он посмотрел на супругу, ища утешения.
— Чего вылупился, старый козёл? Вызови мастера. Телевизор третий день не работает.
Глава 15
Альфред Хогг не ждал посетителей. Родственников в Спенсервиле у него не было, а те что остались — жили в Канаде. Дверь приоткрылась.
— Доброе утро, Алфи.
Альфред почти не мог говорить после операции. Сознание вернулось к нему, но дикая слабость надолго приковала к койке. Питали Альфреда через трубку, пуля разворотила кишки, предстояло ещё несколько операций. Вошедший закрыл дверь на защёлку. Заметив, что губы Хогга едва шевелятся, а изо рта торчит шланг толщиною в дюйм, он приблизился вплотную, нагнулся и стал слушать. Хогг, мямлил что-то вроде «Аого, йоа еге ес нао?»
Гость с трудом разобрал слова. Кажется, Альфред спрашивал какого чёрта ему здесь надо. Лакус приставил палец к губам.
— Т-с-с.
Альфред снова начал мямлить. Струйка тягучей слюны потекла по щеке. Лакус старался понять, что он говорит.
— Чего припёрся? Угостить лимонным пирогом?
Лакус похлопал его по щеке.
— Нет. Я пришёл по другому поводу. Вспомни лес, это было пару месяцев назад.
Альфред тяжело сглотнул. Попытался подняться, живот скрутило жуткой болью. Лакус придержал его рукой.
— Лежи, тебе нельзя вставать.
— Если ты по просьбе шерифа — я ничего никому не сказал. Ответил, что выстрелил себе в живот.
— Мне нет до этого дела.
— Чёрт подери. Дай я встану. Помоги мне.
— Тихо! Кто с вами был тогда? Рори, Бабби, Уайтхэд, Пейн, Гиллан, никого не забыл?
— Когда?
— В лесу, когда вы напали на женщину.
Лакус напомнил ему подробности.
— Тебе-то какое дело?
— Мне? Никакого.
Лакус с силой надавил на рану, прикрыв ладошкой рот. Багровое пятно густо расплылось по повязке. Альфред пытался кричать, но всё было без толку. Ужасная боль вновь пронзила его.
— Альфи. Ты забыл ещё некоторых участников.
Тяжело дыша Альфред затараторил:
— Будь ты проклят, будь ты проклят, будь ты проклят. Там был ещё Саймон, помощник шерифа…
— А ещё?
— Да не было никого, ай-а-а. Говорю же — не было никого.
Горло ужасно болело. Ему нельзя было разговаривать.
— Придётся заплатить за всё, что вы с ней сделали, Альфи.
Лакус ласково погладил его по покрытому холодной испариной лбу, вынул шокер и прижал его к области сердца. Альфред изгибался, скрючивался, пытался дотянуться до своего обидчика, но ничего не получалось. Лакус вытащил подушку из под его головы. Прижал шокер к шее. Альфреда словно отбросило назад. Подушка наготове — он заткнёт Альфреда, если тот вздумает кричать. Но Альфред издавал лишь страшный сип, кричать у него так и не получилось.
Лакус утомился. Альфред, кажется умер. Прикасаться к телу, через которое только что пропускал ток, он поостерегся. Надев медицинские перчатки, подтащил к кровати вентилятор и оголил провод канцелярским ножом. Оголённый провод всунул в руку Альфреда и постарался зажать. Ничего не получилось. Тогда Лакус обмотал провод вокруг запястья Альфреда. Взял его телефон, прижал к пальцу Альфреда, чтобы снять блокировку. Потом набрал смс: «Мне очень больно. Катитесь все к чертям». Порывшись в телефоне, отослал смс сразу на несколько номеров.
Кто-то шагал по коридору. Лакус насторожился, вытащил пистолет и привинтил глушитель.
— «К счастью не сюда. Разумеется, к их счастью, — подумал Лакус. — Здесь только дежурный врач и четыре медсестры, однако нужно поторапливаться».
Охранника он не опасался. Охранник ещё долго будет возиться с испорченной системой видеонаблюдения. Он бросил рядом с Альфредом канцелярский нож. Осторожно приоткрыв дверь, проверил нет ли кого в коридоре. Всё было чисто. Убедившись, что рука Альфреда дотягивается до розетки, воткнул шнур от вентилятора в штекер. Альфреда затрясло. Остро запахло калом. Быстрыми шагами Лакус спустился в подвал по пожарной лестнице. Он выполз на задний двор из слухового окна, предусмотрительно оставленного открытым.
Брэдфорд беседовал с соседями шерифа Пейна. К сожалению от Гиллана ничего путного добиться не удалось. Он так и не пришёл в себя, трясся, нёс всякую околесицу. Где тело шерифа, как и зачем Гиллан его убил — оставалось невыясненным. Карпентер со своими людьми проводил обыск в доме.
Брэдфорд уже знал, что Пейн жил один, супруга умерла несколько лет назад. Старший сын после учёбы остался в Лондоне. Дочь, выйдя замуж, переехала в Нью-Йорк. Рон Бебеле, сосед шерифа, показал, что большой дружбы с Пейном не водил. Шериф был крайне жестоким человеком. Наказывал детей почём зря.
Однажды Доменик, сын Пейна даже прибежал к Рону, прячась от гнева отца. Шериф ворвался за ним, отшвырнул Рона и задал такую трёпку, что Рону ничего не оставалось как вмешаться. Они подрались. У Пейна, к счастью, не было оружия, иначе бы Рону несдобровать. Пейн был сильнее. Он завалил Рона и начал сдавливать горло руками. Рон уже думал, что пришёл конец, когда мальчишка со всей силы огрел отца бронзовой вазой. Пейн брякнулся как колода. Его связали верёвками. Очнувшись, Пейн словно перегорел, гнев остыл. Уткнув лицо в ладони просил прощения у обоих. Рон освободил его и налил немного бренди. Пейн послушно выпил.
— Рон, извини меня. Погорячился, признаю. Повел себя как свинья, больше этого не повторится. Всё из-за этого, — он показал на Доменика, спрятавшегося за кресло.
— Уилфрид, зачем ты выпорол мальца? Он что, обокрал кого-то?
— Хуже Рон, хуже.
Рон помнит, как шериф разрыдался. Усевшись на стул, весь скрючился, а потом и вовсе свалился на пол. Приехавший врач диагностировал инфаркт.
— Значит у него всё-таки было сердце, сэр. Во всяком случае тогда.
Брэдфорд сделал пометки в своём изумрудном блокноте.
— Что же было потом?
Рон поведал что через несколько лет шериф словно с катушек съехал. Бил жену, дети от него сбежали якобы учиться за рубеж. Он сколотил банду из каких-то реднеков[10], возле дома вечно крутились подозрительные рожи.
— Как-то Пейн устроил барбекю. Меня и не подумал позвать. Его новый приятель, с седыми усами, выпил лишку и устроил форменный концерт. Орал дурниной, горланил похабные песни. Я вышел сделать ему замечание, Пейн волоком утащил меня в дом и заклинал чуть не на коленях успокоиться. Он обещал навести порядок, а потом собрался и укатил куда-то с усачом, хотя голову даю на отсечение, в шерифе было не меньше дюжины кружек пива.
Брэдфорд посмотрел на дом шерифа, словно седоусый всё ещё буянил на лужайке. Фелпс спросил:
— Почему вы не сообщили в полицию, что он сел пьяным за руль?
— Кому сообщать? Его помощнику, Саймону? — Алло, сэр, арестуйте вашего босса?
— Есть же в конце концов шериф штата, прокуратура, иные службы…
— Я вас умоляю. Наш мистер Гиллан задницу готов шерифу целовать. Какие тут жалобы. К тому же мы крепко поссорились из-за этого чёртового усача.