— И когда это произойдет? — осторожно поинтересовалась Эхои.
— Если результаты не удовлетворят министерство и чиновники решат, что академия приносит больше расходов, чем доходов, то… — ректор нахмурился и короткой рубленой фразой произнес приговор: — После зимних каникул студенты могут и не вернуться. Их распределят по другим учебным заведениям.
— Что мы можем сделать? — в голосе коллеги звучало непоколебимое упорство.
— Для начала не помешает ваш профессиональный взгляд на парящие скалы, которые обнаружила профессор Маккой. Я накрыл ту часть леса маскировочными чарами, чтобы у проверяющего не возникло даже тени сомнений относительно идеального порядка в академии и…
Ректор осекся на полуслове, что меня удивило, поскольку он не похож на тех, кто теряет мысль на середине. Ректор Корвус способен на одном дыхании произнести длинную впечатляющую речь, уничтожающую его собеседника напрочь, так что подобная осечка оказалась слишком уж для него нехарактерной. Однако бросив взгляд на Эхои, я поняла, в чем дело. Из кармана профессора артефактологии тянулась длинная бесконечная змея измерительной ленты. Извиваясь, лента обвила несколько раз Эхои и потянулась куда-то вверх, мягкой спиралью исчезая среди крон деревьев.
— Вы дали артефакту подобное указание, профессор Шикоби? — медленно и бесстрастно спросил ректор Корвус.
— Нет.
Кошачьи глаза Эхои прищурились, когда она с нескрываемым любопытством посмотрела в темное небо.
— Она не должна себя так вести. Я вообще не активировала чары на этой ленте.
— Выходит, ваш артефакт пробудился сам собой и принял самостоятельное решение относительно дальнейших действий, — в голосе ректор не было вопросительных ноток. Простая констатация факта. Так порой говорят преподаватели на семинарах, пытаясь натолкнуть студентов на верный путь решения задачи.
Гибкое тело Эхои вдруг изогнулось и коллега взмыла вверх, уносимая измерительной лентой, опутавшей ее, как бечевка подарок.
— Эхои! — вскрикнула я, поднимаясь в воздух.
— У нее простейшая магия, — затараторила профессор артефактологии, не отводя от меня взгляда. — Примитивная схема, измеряет параметры объектов, на которые указывает владелец и передает информацию зачарованной грифельной доске. Функция полетов не была заложена в этот артефакт.
Внизу ректор Корвус изящными длинными пальцами плел сеть чар, пытаясь спустить Эхои вниз. Твердые губы ректора шептали заклинания, на высоком лбу вновь появилась морщинка.
Резко взмахивая крыльями, я бросилась вперед, крепко хватая Эхои за руку. Мы почти достигли вершин деревьев и ректор, стоящий внизу, казался крошечным и незначительным. Мягкие сине-голубые нити его магии тянулись к нам, обвивая Эхои, утягивая ее вниз, туда, где ей самое место.
Держа коллегу за руки, я попыталась увлечь ее к земле, когда конец измерительный ленты резко ударил меня по ладоням. Болезненный шлепок застал меня врасплох, и я выпустила на мгновение руки Эхои. Этого мгновения хватило, чтобы зачарованная лента утащила ее вверх.
— Эхои! — отчаянно взмахивая широкими крыльями, я поднималась все выше и выше.
— Не надо! — крикнула она. — Я хочу знать, что ей нужно! Не ходи за мной!
— Нет! — запротестовала я, догоняя спеленатое лентой тело.
Артефакт дернулся и отшвырнул меня прочь свободным концом, кусающим ударом хлыста огрев меня по талии и бедрам. От резкой боли я потеряла равновесие и камнем рухнула вниз.
«Я преподаватель, а не воин. Погони это не мое» — мелькнула в сознании мысль.
Острые ветви хлестали меня обнаженным рукам и лицу. Я падала вниз, не имея возможности расправить крылья.
Глава 23.
— Эхои! Ее надо догнать! — выкрикнула я, едва лишь мои ноги коснулись земли.
— Я тоже рад, что вы целы и не сломали себе шею, — холодно сообщил ректор.
Он поймал меня у самой земли, в последний момент успев наложить амортизирующее заклинание, так что хотя я и плюхнулась на мягкое место, не пострадало ничего, кроме, пожалуй, гордости. И хотя за спасение собственной жизни я ректору была благодарна, приоритеты стоило расставлять иначе. Я жива, а вот профессор артефактологии… Неизвестно, куда утащила ее бешеная измерительная лента и что она сделает со своей жертвой.
— Да-да, спасибо большое, вы меня спасли, вы просто рыцарь, — отмахнулась я, непринужденно похлопывая его по предплечью. Ректор, как истинный джентльмен, помог мне подняться на ноги и рука моя так и осталась в его руке, пока я судорожно шевелила крыльями, пытаясь понять, способны ли они сейчас поднять меня в воздух. — А теперь нам нужно срочно догнать Эхои!
— Здесь я склонен с вами согласиться, профессор Маккой, — спокойно сказал он.
Мне отчаянно хотелось действовать, в то время как мое начальство предпочитало глубокомысленно молчать, стоя на одном месте. Ну, что за несносный человек?!
Ректор Корвус мазнул взглядом по усыпанной хвоей земле и широким крепким стволам, поднял голову, посмотрел на верхушки деревьев, на парочку летящих птиц.
— И долго вы будете оценивать обстановку? — резко, куда резче, чем позволено в диалоге между преподавателем и ректором, спросила я.
Тянущая боль поселилась в крыльях и уходить явно не собиралась. Кажется, вывиха нет, но растяжение мышц крыла я себе наверняка заработала. Лететь точно не смогу. От злости хотелось выть и кусаться. В юном возрасте у меня была такая привычка: в минуты душевного смятения я брала первый попавшийся предмет и впивалась в него зубами. Магически существа должны уметь контролировать свою магию. Отсутствие контроля способно навредить слишком многим, так что я предпочитала перенаправлять злость и ярость на неодушевленные предметы. Со временем я научилась держать себя в руках, но в тот момент мне отчаянно захотелось искусать что-нибудь, уничтожить, сравнять с землей.
Я не дитя огня, моя стихия воздух, но все почему-то склонны забывать, что воздух бывает таким же безжалостным и неумолимым, как огонь. Ветры и ураганы могут снести с лица земли целые деревни и города. Именно таким существом я себя ощущала. Магия струилась по венам, готовая выплеснуться, готовая снести все вокруг. В попытке сохранить хотя бы толику контроля я до боли прикусила губу, и лишь почувствовав во рту вкус крови, ощутила, что могу держать себя в руках.
— Ваши крылья явно не в том состоянии, чтобы поднять вас в воздух в данный момент. Артефакт же унес профессор Шикоби в северо-западном направлении. Если я не ошибаюсь, где-то в том направлении, — он указал куда-то вправо, — находится тропа. Полагаю, нам стоит воспользоваться именно ей.
— Лес дальше будет становиться только гуще, — наконец сообразила я.
Он восстанавливал в памяти карту и пытался определить направление. То, что я опрометчиво приняла за нежелание пускаться на помощь, оказалось всего лишь склонностью продумывать ситуацию и оценивать обстановку.***
Корвус довольно хорошо ориентировался в лесу. Пожалуй, даже лучше меня. Я знала основные тропы, могла провести занятие на свежем воздухе, но в основном наблюдала местность с высоты. Над лесом я часто летаю, глядя на зеленые деревья летом, на алеющие клены и липы осенью, на заснеженные ёлки зимой. Порой я останавливаюсь и сажусь на верхнюю ветку какого-нибудь дерева, наблюдая за миром, вдыхая особый воздух леса.
В сегодняшнем походе ничего похожего на мои обычные умиротворенные прогулки не было. Тянущая ноющая боль в крыльях не давала забыть о травме. Осторожно сложив их за спиной, я шла, стараясь не шевелить ими лишний раз. Тревогу за коллегу тоже не отпускала.
Да, с Эхои Шикоби я не особенно близка, но она моя коллега, мы работаем вместе уже несколько лет и представить, что такая яркая огненная женщина окажется задушена взбесившейся портновской лентой… От этой мысли по моему телу пробегала дрожь.
— Думаете, она еще жива?
— Надеюсь на это, — ответил ректор. — Не хотелось бы лишиться преподавателя в самом начале учебного года.
— Да как вы… — пылко начала я, но осеклась, заметив выражение его лица. Ректор пытался сбавить напряжение шуткой. Попытка не такая уж плохая, только вот я оказалась не слишком расположена к шуткам.
— Успокойтесь, Мередит, — неожиданно мягко сказал он. Машинально я отметила, что впервые за все это время ректор Корвус назвал меня по имени. Не неприятно, но нетипично. — Я вовсе не намеревался оскорблять ваши профессор Шикоби и ваши с ней теплые чувства.
— Полагаю, что оскорбительного подтекста действительно не было, — признала я и добавила полушутливо: — Бриар.
Признаться, я чувствовала любопытство и легкое нервное возбуждение при мысли о том, чтобы пересечь границу официоза в общении с Бриаром Корвусом. Не то чтобы я всегда была безупречно профессиональна, но эту черту не преступала никогда. И вслух, и даже в собственной голове я называла ректора по фамилии. Ректор Корвус и все тут. Застегнутый на все пуговицы, сухой, бесстрастный, нетерпимый к малейшим недостаткам как студентов, так и преподавателей. Вот кем всегда был новый ректор. Вот кем он перестал быть для меня. Не знаю, как и когда, но за этими пуговицами и начала видеть реального живого человека. Ему дорога судьба академии, он бывает растерян, озадачен, утомлен. Он не холодное ледяное совершенство, безразличное ко всем и вся. Бриар Корвус живое дышащее существо, со своими чувствами, чаяниями и страхами.
— И не могло быть никакого оскорбительного подтекста, — продолжил беседу он. — К профессору Шикоби я испытываю самые теплые чувства. Она превосходный специалист.
— Разве не вы на прошлой неделе отчитали ее за… — я понизила голос, пародируя ректора, — «вопиющую неряшливость в учебных планах».
— Не вижу, каким образом это мешает мне уважать ее, — едва заметно пожал плечом ректор.
Тропа вильнула чуть влево, огибая густые колючие заросли ежевики. Я пристально вглядывалась вперед, скользила взглядом по кустам и деревьям, пытаясь отыскать хоть малейший след Эхои. Лоскуток платья, сережку, что угодно. Любой признак того, что мы движемся в верном направлении. В конце концов, бешеный артефакт мог и свернуть куда-то в другую сторону, отклонившись от первоначального курса. Кто знает, что в голове у измерительной ленты, у которой даже головы-то нет?