о дна бочки.
Ивар возложил руку на голову Вульфгара и оглядел присутствующих взглядом учителя, собирающегося показать несколько наглядных опытов.
- Ответь мне, Клегги, - произнес он, - чего более всего боится человек, которого так изувечили?
- Беспомощности…
Ивар надавил на голову.
- Пусть вдоволь налакается! А то он все надеется на свою загробную жизнь… Но ведь лучше все делать заранее, коли есть возможность.
Несколько викингов покатились со смеху. Кое-кто кликнул приятелей. Дольгфинн изобразил на лице ухмылку. Ни особой доблести, ни славы в том, что происходило, он не видел. Тем более - drengskapr. Одна надежда, что это утешит сердце Ивара…
- Дай ему выплыть! - крикнул он. - Может, он теперь смилостивится над нами и угостит глоточком эля, когда прибудет на Небеса…
Ивар сгреб мокрые волосы Вульфгара и приподнял его голову над краем пены. Тараща подернутые ужасом глаза, хеймнар бешеными хрипами втягивал в себя воздух. Похоже, Ивар заставил его пожалеть о кичливых посулах. Наконец хеймнар перекинул одну из культей поверх края бадьи и попытался лечь на него грудью.
Неторопливыми движениями Ивар сбил культю, спихнул хеймнара и пристально посмотрел в его глаза, на сей раз - как лекарь в глаза больному. Потом удовлетворенно кивнул и еще раз надавил на голову.
- Вот теперь ему стало страшно… - пояснил он стоящему рядом Клегги. - Он еще попробует с нами поторговаться, вот увидишь. Не нравится мне, когда они перед тем, как издохнуть, норовят меня унизить. Нет уж, пусть сами расквасятся…
- Да все они в конце концов сопли распускают! - довольно скаля зубы, произнес Клегги. - Точно как бабы…
Ивар рывком погрузил голову еще глубже.
Шеф повертел в руке предмет, переданный ему Уддом. Он находился в обществе соотечественников: то были освобожденные рабы - и катапультеры, и воины с алебардами. Отдельной группкой стояли люди, набранные Уддом для воплощения его замысла. Они-то и выковали полоски гнущейся стали.
- Видишь, господин, - сказал Удд. - Мы сделали, что ты нам велел. Вот пластинки - каждая длиной в два фута. Ты сказал нам - попытайтесь устроить из них луки. Мы сделали на обоих краях надрезы, приладили тетиву. На тетиву пустили нити из скрученных кишок - надежней не бывает!
Шеф кивнул.
- Только натянуть ее вы не сможете…
- Твоя правда, господин. Не сможем, да и ты не сможешь. Но мы тут маленько пораскинули мозгами, и Сакса, - Удд кивнул в сторону одного из своих помощников, - тогда сказал: человек, который горбом своим на хлеб зарабатывал, знает, что ноги у него сильней, чем руки… Тогда обтесали мы несколько штук деревянных колодок, пропилили на них спереди скрещивающиеся пазы, пропустили в них пластины и закрепили их клином. На другой стороне колодок приладили собачки, вроде тех, которые уже делали на вращательницах наших… А потом мы установили с краю колоды такую железную петлю… Вот попробуй сам, господин. Сунь сюда ногу.
Шеф всунул ногу в петлю.
- Теперь захвати обеими руками тетиву, упрись покрепче ступней и тащи тетиву на себя… Тащи, пока не зацепишь за собачку.
Шеф поднатужился и потянул тетиву. Она поддалась, повинуясь его усилию - мощному, но не на пределе его возможностей. Хилая команда не смогла сделать верную поправку на мускулы воина, тем более такого, который качал их долгой работой в кузне. Зацепившись за собачку, гнусаво загудела тетива. Шеф убедился, что в руках у него действительно лук, - но только его надо держать поперек тела стрелка, а не как обычный деревянный лук.
Один из мастеров Удда, ухмыляясь, протянул ярлу короткую стрелу: короткую, поскольку сталь поддалась всего на несколько дюймов, не на полдлины руки, как полагалось бы тетиве деревянного лука. Шеф уложил стрелу в шероховатый желоб, выдолбленный в верхней части деревянного бруса. Круг стоявших перед ним людей разомкнулся, и ярдах в двадцати от себя Шеф увидел ствол дерева.
Он выровнял лук, прицелился, непроизвольно стремясь уловить цель в зазор между оперением стрелы, и надавил на собачку. Отдачи, знакомой ему по выстрелам из крупных образцов, на сей раз не последовало. Не было и уносящейся ввысь черной молнии. Стрела с шипением рассекла воздух и вошла в дерево точно посередине ствола.
Шеф подошел к мишени, ухватился за стержень стрелы и принялся ковырять и колупать им дерево; наконец с десятой попытки стрела выскочила из отверстия целиком, не надломившись.
- Совсем неплохо, - проговорил Шеф, - но и хвалить вас особенно не за что… По-моему, луки эти бить будут не дальше, чем обыкновенные охотничьи. Для войны они не сгодятся.
Обмерев от стыда и ужаса, Удд принялся было тихо оправдываться; Шеф знаком прервал этот лепет раба.
- Перестань, Удд. Мы же все тут ученики. Я тебе это докажу. Вот сейчас перед нами новая вещь. Никто в мире до нее не додумался. Скажи-ка мне, а чья в том заслуга? Саксы, который просто напомнил тебе, что ноги сильнее, чем руки? Или твоя - это ведь ты первый рассказал нам, как твой хозяин ковал стальные пластины? А может быть, моя, потому что это я велел тебе изготовить лук из гибкой стали? Или все-таки племени Ромула, которое изобрело катапульты со вращением и положило начало всему остальному? Получается, что ничьей заслуги в отдельности тут нет. Получается, что мы ничего не изобретали, мы просто воспользовались старым знанием, почерпнув его от самых разных людей, которые сами когда-то почерпнули его. Что же до лука… Нам нужно добавить ему мощи. Пусть он перестанет называться луком, но натяжение тетивы необходимо удвоить. Может, кто-то скажет мне, как этого добиться?
Понурое молчание прервал Озви, старшина команды катапультеров.
- Ну, коли ты так рассудил, господин, то дело здесь ясное. Как обычно делают, когда что-то тяжелое поднять нужно? Ставят ворот, натягивают лебедку. Как норвежцы, скажем, когда корабли свои грузят. Да нам и покороче лебедка сгодится. Крепим ее к поясу, один конец наматываем, другой конец крючком цепляем за тетиву - натягивай сколько душе угодно!…
Шеф отдал устройство Удду:
- А вот тебе и ответ, Удд. Собачку передвигай вверх по колоде, пока сталь будет гнуться. Приладь к каждому такому луку небольшой ворот с лебедкой. А как закончишь и увидишь, что вещь работает исправно, начинай ковать сами луки - и чтобы пустить в дело все пластинки! Возьми себе столько людей, сколько понадобится…
Викинг, что в эту минуту прокладывал себе дорогу в толпе, не смог побороть чувства брезгливости при взгляде на ярла, который, казалось ему, якшается с недоносками. Сам он прибыл в Норфолк совсем недавно, этим летом, взбудораженный, как и вся его родная Дания, молвой о необыкновенных достижениях этого правителя, о достатке и процветании его земли, о падении Рагнарссона. Все, что до сих пор видел викинг, - это как ярл выводил на бой свое войско. Бой, который для него закончился, не успев начаться. А теперь он стоит и молотит языком с этими трэлями, как с равными. Сам викинг был верзилой под шесть футов, весу в нем было не меньше двух сотен фунтов, такой бушель с пивом поднимет и левой, и правой - на выбор. «Нечего сказать - хорош ярл! - дивился теперь викинг. - С воинами он перетолковать не хочет, зато с мелюзгой всякой лясы в охотку точит. С такими, как он, skraelingjar, не видать побед, как собственного носа».
Вслух же он громко, без обиняков рявкнул:
- Господин, тебя хочет видеть Совет.
Выполнив поручение, он развернулся и, не добавив ни слова, загромыхал своими сапожищами в обратном направлении.
Собравшись с духом, Озви решился произнести вслух то, что занимало его и всю армию.
- Дадим мы недругу бой, господин? Ведь нужно же когда-то нам найти управу на Ивара! И если б ты ему помял косточки прямо завтра, мы бы не возражали…
Шеф не мог не заметить упрека, но пропустил его мимо ушей.
- Если очень хочется, дать бой - дело нехитрое, Озви. Вопрос в том, готов ли ты к нему.
Стоило Шефу переступить порог шатра, где в этот раз разместился Совет Армии Пути, его словно окатили ледяной водой из ушата. Собравшиеся - включая Альфреда, всех членов Совета в лице Бранда, Ингульфа, Фармана, других жрецов и Гудмунда, а также представителей всех подразделений армии - разглядывали его с нескрываемой неприязнью.
Он занял свое место, привычным жестом нащупывая под правой рукой скипетр-точило.
- А куда подевался Торвин? - спросил он.
Фарман открыл было рот, но осекся, услыхав яростный глас юного короля Уэссекса. Тот уже освоил корявый англо-норвежский жаргон, нашедший пристанище при дворе ярла.
- Один человек, два человека - не в счет. Мы тут решаем то, что не откладывают. Мы и так потеряли кучу времени.
- Вот-вот, - загромыхал со своего места Бранд. - Знаешь, когда на хуторе живешь, можно просидеть всю ночь в курятнике, ждать, когда наседка яйца снесет… А утром выходишь на воздух, глядь - всех гусей лисица за ночь загрызла!
- И кто же эта лисица? - спросил Шеф.
- Рим! - воскликнул Альфгар, вскакивая на ноги и обводя пылающим взглядом собравшихся. - Рим, Церковь, о которых мы как-то забыли! Ты отобрал у них земли, я грозил лишить их всех доходов, и они натерпелись страху. Сам Папа перепугался.
- И что из этого?
- А то, что на английский берег высадились десять тысяч латников! И есть среди них франкская конница в броне - слыхал о такой? Ведет их король Карл. У всех поверх доспехов и плащей нашиты кресты. Они всем говорят, что пришли защитить Церковь от посягательств язычников… Но как смеют они заикаться о язычниках?! Это мы, англичане, уже сотни лет сражаемся с язычниками! Мы, англичане, ежегодно посылаем в Рим лепту св. Петра, ибо хотим явить доказательство нашей верности. Я сам, - Альфред едва не задохнулся от переполнявшей его обиды, - я сам был отослан отцом своим в Рим, к покойному Папе Льву! Я был тогда еще мальчишкой, но Папа даровал мне титул его консула. И однако за несколько сот лет мы не дождались от Священного престола ни единого пенни, ни единого солдата, дабы поддержать наш отпор нашествию язычников! Но как только оказалась под угрозой церковная собственность, Папа Николай шлет сюда целую армию!!!