И этим Алим тайно гордился. Его люди – не людоеды. Нет, конечно, людоеды – только на таком условии сержант брал их в свой отряд…
– Вам повезло, что у вас была вяленая говядина. – Томас уже не мог остановиться. – Вам не пришлось по-настоящему голодать. Так-то.
– Повезло?! – внезапный вопль Алима напугал Хукера. – Да пошло оно все!.. – заорал Нассор. – В фургоне были горы всякой еды… прямо тонна, а нам из-за того ублюдка досталось от силы фунта два! – Он выглянул в проем палатки и отыскал взглядом стройного негра, стоящего на посту возле костра. – Вот из-за него. Из-за козла Ганнибала.
Хукер нахмурился.
– Ты поэтому постоянно заставляешь его вкалывать? Из-за той жратвы, да?
Алим обезумел от ярости и сознания утраты: все мгновенно всплыло в его памяти.
– Ага. Оно самое. Жратва. Бухло. Послушай, мы уже чуяли беду и с ума сходили. Ты видел ожоги у Гэя? Мы думали, он умрет. Мы пожглись, пытаясь…
– О чем ты, мать твою?
– Да ты ведь не знаешь.
Алим потянулся к шкафчику, достал бутылку. Дешевое виски из аптеки.
Слава богу, в Калифорнии аптеки торговали чем угодно.
– Мы скучковались, – начал объяснять Нассор. – Я, мои ребята и еще кое-кто. Еще тогда, когда не думали, что… – Он оборвал фразу. – До того. А белые…
Хукер хладнокровно перегнулся через стол и влепил Алиму пощечину.
Рука Алима скользнула к кобуре и замерла.
– Спасибо, – произнес он.
Томас кивнул.
– Рассказывай дальше.
– Примерно половина белых, богачи из Бел-Эйра, свалила. Оставили свои дома. Без присмотра. Мы взяли фургоны и прочесали район. – Алим примолк и широко улыбнулся. – Мы разбогатели. Те часы, что я отдал тебе. А какое кольцо… – Он залюбовался игрой «кошачьего глаза». – Телевизоры, хай-фай, персидские ковры – за такие барыги дают по двадцать штук. Столько барахла. Мы были богаты.
Хукер кивнул. Да, у него получилось хуже. От этой мысли ему до сих пор было не по себе. Он солдат. Его вполне могли послать в Бел-Эйр пристрелить паршивых мародеров. Безумный мир.
– А еще мы нашли наркоту, – продолжал Алим. – Кокс, гашиш, трава – наилучшего качества. Я все прибрал, прежде чем мои остолопы начали зажигать прямо там.
Сержант глотнул виски.
– Ты сам… тоже, да?
– Ой-ой, как остроумно! Нет. Даже не пытался. Хук, я просто хотел, чтоб они поняли: будут потреблять на деле – отберу. Ведь это ж было еще тогда, всюду шастали патрули легавых…
– Ага.
– А потом все и случилось. Проклятый Молот. Мы свалили. Паршивые дороги… да что угодно – валим к Грейпвайну. И вдруг мотор начинает чихать. Мы ехали по проселку, старались не лезть на шоссе, сечешь? Ну и взобрались на холм, а там фургон, гнался за нами. Ярко-голубой, четыре байка, у всех ружья или винтовки. Чисто дилижанс с охраной – как в кино…
– Угу, – отозвался Томас и налил себе еще виски.
Минут через пять надо будет сменить тему, но пока так приятно, что ты сухой, пьешь спиртное и не надо думать о том, куда теперь податься отряду.
– Мы все провернули грамотно, – вещал Алим. – Отъехали подальше. Спилили дерево в узком месте. Фургон подъехал. Чувак, ты бы видел! Байки остановились, а мои орлы от них от силы в пяти футах. Вышли из-за деревьев и давай стрелять. Потратили много пуль, но, черт, с теми пистолетами, что у нас были… Короче, отлично справились. Посшибали уродов, а сами байки целехоньки. Фургон затормозил, водитель положил руки на руль, чтобы мы могли их видеть, без шума и пыли, Хук, ни одна пуля в тачку не попала, на распрекрасной голубой краске нигде ни царапины.
И что, я хапнул тот кокс из Бел-Эйра? Нет. А Ганнибал все время к нему прикладывался, а отрава – первый класс, понимаешь, по-настоящему хорошая, не то дерьмо, к которому он привык, но он нюхал по две, а то и по три дорожки зараз. Чуваки из фургона открывают дверь и начали вылезать, как зайчики, и тут Ганнибал решает, что он – последний из мау-мау и с гиканьем скачет к фургону с коктейлем Молотова! И он зафугачил бензиновую бомбу прямо туда, внутрь!
– Да. – Сержант покачал головой, обдумывая услышанное. – И чего там было-то в фургоне? Что-то стоящее?
– Ха! Да ты не поверишь мне, Хук! Он, мать его так, вспыхнул, словно…
– Бензин.
– Да, похоже на то, – Алим хотел хохотнуть, но не смог. – Парни, сидевшие в кабине, начали с визгом выскакивать, а ведь у пары ублюдков имелись пушки. Нужно отдать им должное – одежда на них горит, а они палят по нам. Мы давай стрелять в ответ, и когда все закончилось, фургон полыхал – не подойдешь. В кузове начали взрываться бутылки. Ох, запахи шли такие, что недолго свихнуться! Мы значит, дохнем с голоду, жрать нечего, а тут несет жареным мясом, а еще скотчем, коньяком, фруктовой хренью… наверное, этим… дорогущим… лийкерром, вот! – шоколадом, изюмом, яблоками… Да фургон был под завязку набит жратвой и бухлом! Мясо – и не кого-то там в кузове, а говядина…
Нассор внезапно запнулся и покосился на Хукера. Тот промолчал.
– Да. Короче, там что-то взорвалось, вот наружу и выбросило упаковку вяленой говядины – в фольге и в пластике. Не горелая, не в бензине – пара фунтов мяса! Гэй кинулся в кузов и выскочил оттуда с двумя бутылками. Одну пришлось отдать ему, он ее выдул, чтоб заглушить боль. А когда ему действительно стало больно, было поздно: вторую-то мы уже выпили.
А двое из байкеров, которые не окочурились, рассказали нам, что было в фургоне. Пушки, еда, дорогущая выпивка – даже европейского производства. Ты представляешь, сколько бы она теперь стоила… Европа сейчас спокойно может находиться на Луне, мать ее так, – для нас без разницы! В кузове лежала тонна вяленой говядины, и такая жирная жратва, которая на вкус еще хуже… только когда умираешь с голоду, тебе по фиг. И супы, и картошка, и обезвоженно-замороженная пища для горных походов… Короче, чуваки дождались Падения Молота и тогда обчистили все дома, где видели, что люди готовятся.
– Умнее вас, – отметил Хукер.
Алим пожал плечами.
– Наверное. Я не думал, что та дрянь хряпнет. А ты?
– Тоже нет.
«Если бы да, – подумал сержант. – Если б я догадался, ни за что не вылез бы тогда из машины, и у нас было бы побольше боеприпасов… Зачем я оставил капитана одного? Проклятие!»
– …и бутыли с бензином, – вещал Нассор. – Крупно повезло, да? Но нам достались только запахи: бензин взрывался, горела одежда и… А те ребята всерьез ждали оледенения. Ну а этот козел Ганнибал пойдет по ледникам с голым задом, потому что его одежду я напялю поверх своей! – завелся Алим.
– Что стало с байками? – спросил Хукер.
Судьба мотоциклистов его не волновала.
– Сгорели. Как и фургон. Там же было много бензина. Пламя разносило вокруг. Паршиво, да? Полыхало так, что загорелись деревья. В самый ливень, когда лило как из ведра… из ведра с теплым дерьмом, а деревья все равно занялись! Хотя ружья мы спасли.
– Хорошо. Плохо, что не вытапщили из огня остальное.
– Да.
На некоторое время они оказались в безопасности, и даже рабам было тепло и почти хватало еды. Не хотелось думать о том, чтобы убраться отсюда восвояси. Да и куда им двигаться?
Хукер с Алимом уже не раз откладывали неприятный разговор. Отложили они его и теперь, хотя оба понимали, что скоро все может закончиться.
– Алим! Сержант!
Кричал Джеки. И еще кто-то. Мужчины выскочили из палатки.
– Что случилось?
– Разводящий, пост номер четыре! – проорал кто-то.
– Живо! – Сержант жестом разослал солдат на посты по периметру лагеря и зашагал к кричавшему часовому.
– Не бойтесь, братья мои! – провозгласил кто-то невидимый из-за завесы дождя. – Я несу вам мир и благословение.
– Да чтоб тебя, – выругался Хукер и всмотрелся в серую дымку.
Привидение материализовалось. Мужчина с длинными седыми волосами и густой бородой. На нем был дождевик, смахивающий то ли на рясу, то ли на развевающийся балахон.
За его спиной в полумраке маячили чьи-то силуэты.
– Стойте – или мы стреляем! – заявил Томас.
– Мир вам, братья, – ответствовал пришелец и обернулся к тем, кто шел за ним. – Я собираюсь побеседовать с этими Божьими ангелами.
– Псих, – констатировал Хукер. – Целая толпа чокнутых.
Он насмотрелся на таких. Сержант снял автомат с предохранителя. Нечего подпускать старого болвана слишком близко.
Но старик спокойно шел прямо на него, без страха глядя на оружие, и в его глазах определенно не было и намека на угрозу.
– Не нужно бояться меня, – произнес он.
– Что вам надо? – спросил Томас.
– Поговорить с вами. Передать вам откровение Господа Саваофа, Бога нашего.
– Чего? – удивился сержант.
Его палец на спусковом крючке напрягся, но старик продолжал идти вперед.
Двое людей Хукера оказались фактически на линии огня, и ему не хотелось рисковать. Кроме того, проповедник выглядел вполне безобидным. Пожалуй, все это обещало потеху. Что страшного будет, если он даст старцу возможность подойти?
– Остальные пусть не двигаются! – проорал Томас. – Гиллингс, возьми взвод и пригляди за ними!
– Так точно, – отозвался капрал.
А седобородый уже шагал к костру так, будто тот являлся его собственностью. Он заглянул в котел и обвел взглядом сидящих людей.
– Возрадуйтесь! – объявил он. – Грехи ваши отпущены.
– Ладно – чего вам надо? – осведомился Хукер. – И хватит пороть чушь насчет ангелов и Бога. Ангелы. – Он фыркнул.
– Но вы можете стать ими, – ответил проповедник. – Вы спаслись после всеобщего уничтожения. Молот Божий обрушился на грешный мир, но вас он пощадил. Неужели вы не хотите узнать почему?
– Кто вы? – спросил Нассор.
– Преподобный Генри Армитедж, – произнес мужчина. – Пророк. Вероятно, я не очень похож на пророка. Но так оно и есть.
Алиму подумалось, что старец с его бородой, седыми волосами, сверкающими глазами и в длинном развевающемся дождевике как раз очень похож на пророка.
– Мне известно о том, кто вы, братья мои, – вымолвил Армитедж. – Знаю, что вы сделали. На сердце у вас – тяжесть. Вы грешили так, как только может грешить человек. Вы ели запретное. Но Господь Саваоф простит вас, ибо он пощадил вас ради того, чтобы вы стали проводниками Его воли. Вам назначено стать его ангелами, и для вас не будет ничего запретного!