Эл замер, недоумевая. Ему хотелось возразить – но решимость, светившаяся в глазах Морин, заставляла его замолчать.
«Он еще может остановить их, – подумал Харви, – от него потребуется лишь чуть-чуть надавить. Раз все согласны, дать задний ход будет нелегко, однако в эту минуту такое еще возможно. А можно подтолкнуть наш фургон с оркестром вперед – да так, что он покатится на полной скорости. От Харди многое зависит».
Эл теперь смотрел мимо Морин, на сенатора. Старик привстал с кресла, задыхаясь, разевая рот, и рухнул обратно. Леонилла кинулась к Джеллисону, но он жестом остановил ее и кивком подозвал своего помощника.
– Эл, – просипел он.
Малик принесла с собой медицинский саквояж. Она открыла его, выхватила шприц и, преодолев слабое сопротивление Артура, рывком расстегнула ему куртку и рубашку. Быстро протерла тампоном грудь пожилого мужчины и воткнула иглу прямо в грудь возле сердца. Харди бешено прорвался сквозь толпу, упал на колени возле задыхающегося сенатора. Джеллисон бился и корчился, пытаясь схватиться за грудь, но его держали за руки шеф Хартман и еще кто-то.
Глаза сенатора остановились на Харди.
– Эл…
– Слушаю, сэр, – отозвался тот придушенно, почти неслышно, и наклонился к боссу.
– Верните моим потомкам молнии, – четко проговорил Артур.
Его голос разнесся по всему залу, и на миг глаза Джеллисона ярко вспыхнули. Но он тотчас обмяк, и окружающие услышали лишь тихий, сразу же оборвавшийся шепот:
– Верните им молнии.
Эпилог
Земля – слишком маленькая и хрупкая корзина, чтобы человечество складывало в нее все яйца.
На вершине пологого холма стоял Хамнер. Он переступил с ноги на ногу, и в его нагрудном кармане хрустнула бумага.
На длинном откосе внизу кипела деятельность. Лошади тащили бороны, взрывая твердую почву, а на соседних полях вели глубокую вспашку трактора, работающие на метаноле. На черные комья падали мириады белых снежинок.
Обогащенная горчичным газом и трупами солдат Нового Братства, эта земля даст обильный урожай.
По дороге с негромким жужжанием ехали три электромобиля. Такая же машина стояла перед Тимом – садись и поезжай. Пора было возвращаться обратно, однако Хамнер задержался еще на пару мгновений, наслаждаясь солнцем и ясным голубым весенним небом. День выдался великолепный.
Перед ним расстилалось море Сан-Хоакин. Правда, значительная его часть уже превратилась в обширное болото. Прямо «по курсу» виднелся островок с лагерем для военнопленных – для тех, кто не пожелал уйти в вечное изгнание и предпочел возделывать землю. Ведомство Якова. Его прозвали Товарищем… и он не отказался от идеи коммунизма. Но марксистская теория утверждала, что история в своем развитии должна проходить определенные стадии, от рабовладельческого строя к феодализму, а затем и к капитализму – долина к настоящему моменту едва ли миновала этап рабовладельческого общества. Еще долго здесь не будет никаких предпосылок для социализма. В общем, Товарищу покамест приходилось заниматься перевоспитанием подопечных.
Тим пожал плечами. Яков и Хукер поддерживали в лагере порядок, ребята выращивали собственный урожай, а если кто-нибудь из них сбегал, никого это не волновало.
Слева, далеко на юге над атомной станцией поднимались белые султаны пара. В бинокль можно было различить бригады рабочих, тянущих линию электропередачи. Еще две недели, и Твердыня получит электричество. Хамнер попытался представить, на что будет похожа новая жизнь, но это давалось ему с трудом. Зима оказалась тяжелой. Малыш Эйлин и Тима чуть не умер и находился в больнице. Детская смертность превышала пятьдесят процентов, но сейчас ситуация наладилась. Записи дока стали бесценны. А когда будут найдены книги, оставленные астрофизиком в Туджанге, обитатели долины узнают, как получать пенициллин.
Записи Форрестера. Вот в чем заключалась задача Хамнера – расшифровать аудиозаписи дока, которые тот наговорил перед смертью в диктофон.
Может, люди бы успели изготовить инсулин, если бы их силы не ушли на защиту АЭС, и, разумеется, Дэн был в курсе. Зима стоила жизни и волшебнику, и многим другим.
А вот узнать, что твой друг остался в живых, всегда было приятно. Тим похлопал себя по карману.
Прошлое иногда дает тебе подзатыльник.
Бам! Половина кометы! Обсерватория Китт-Пик подтвердила его открытие.
Хамнер яростно тряхнул головой и посмеялся над собой. Подумаешь – сморщенный от дождя клочок бумаги, который вчера доставил ему почтальон Ньюкомб: долговая расписка на двести пятьдесят тысяч долларов.
Гарри Стиммз уцелел! Что теперь предложить ему в обмен на расписку? Работенку на атомной станции? Парень наверняка отличный механик, а служащие АЭС – в долгу перед Тимом.
Но если устроить Стиммза туда не удастся… что тогда делать? Подарить ему тельную корову? Хорошая скотина может стоить как раз четвертак. Тим уставился в небо, очень довольный собой.
Небо пересекала тонкая белая линия. Кончик ее продвигался вперед. Хамнер ничего не понимал. Не может быть…
Закричать, поднять тревогу! Но как же эта штуковина называлась прежде?!
– Ин… инверсионный след! Реактивный самолет!
В Твердыню поступили кое-какие сообщения из Колорадо-Спрингс. Часть воздушного флота уцелела.
Когда Харви и Морин вернутся из поездки в Туджангу, им придется заключить соглашение с Колорадо-Спрингс. Но хотя они услышали по радио о самолетах, совсем другое дело – увидеть инверсионный след, пересекающий небосвод.
Тим и забыл, какое это прекрасное зрелище.
Он приветственно помахал самолету.
– Вы можете летать, – произнес он, и с каждым словом голос его становился увереннее. – Зато мы укротили молнии.
Астероид явился порождением крутившегося в космической пустоте чудовищного вихря. Железно-никелевая глыба неправильной формы с каменными вкраплениями, длина наибольшей оси – три мили. На Земле никто не увидел, как мастодонт, проходя мимо Юпитера, был выбит со своей траектории и выброшен в межзвездное пространство.
Это случилось во время второго его прохождения по длинной, почти эллиптической орбите. Железная поверхность астероида покрылась льдинами: он прошел верхнюю точку кривой и начал возвращение к Солнцу.
Путь ему преградила гигантская черная планета. Кольцо ее, состоящее из снеговых кометных глыбин, сияло в свете звезд, широкое и прекрасное. Инфракрасный свет пронизывал бурную поверхность кольца с ее полосами и завихрениями.
Черная планета оказалась единственной крупной, значительной массой, и астероид свернул. С растущей скоростью он полетел на сближение с ней.
Льды, покрывающие железную поверхность, начали таять в инфракрасном излучении. Планета росла, увеличиваясь в размерах.
Со скоростью двадцать миль в секунду астероид пропорол плоскость кольца. От соударений его поверхность покрылась мерцающими кратерами и вмятинами: теперь он уменьшался. Собственное, пусть и небольшое, гравитационное поле астероида притянуло к нему осколки ледяных масс кольца. Они, словно свита, летели как впереди него, так и следом за ним, выстроившись в определенном порядке, и походили на изогнутые «рукава» спиральной галактики.
Астероид в сопровождении десятка комет вырвался из поля тяготения черного гиганта и начал долгое падение в вихрь.