На крыльцо дома вышла дородная женщина и помахала почтальону.
– Горячий кофе, Гарри!
– Спасибо. Поздравляю с Днем хлама!
– Как, опять? Ладно, вы знаете, куда все отнести.
Женщина направилась к внедорожнику.
– Чем могу помочь?
– Я ищу сенатора Джеллисона. Я – Харви Рэндолл из Эн-би-си.
Миссис Кокс кивнула.
– Вас ждут в особняке. – Она указала на левое ответвление подъездной дороги. – Паркуйтесь осторожно и не задавите котов.
– Что за День хлама? – поинтересовался Харви.
Лицо миссис Кокс, которое уже некоторое время назад приняло недоверчивое выражение, стало каменным.
– Так, чепуха, – ответила она и пошла к дому, где уже скрылся почтальон.
Рэндолл пожал плечами и поехал дальше.
Теперь дорога петляла между изгородей из колючей проволочной сетки. Апельсиновые рощи – справа, пастбища – с другой стороны.
За поворотом был сенаторский особняк – с каменными стенами и шиферной крышей. Разросшееся за счет пристроек массивное здание выглядело не слишком уместным в сельской глуши. Дом обрамляли утесы, из каньона открывался вид на Высокую Сьерру за много миль отсюда.
Внедорожник Харви припарковал возле черного хода. Когда он обогнул особняк, направляясь к парадному крыльцу, дверь на кухню отворилась.
– Эй! – крикнула Морин. – Поберегите ноги, войдите здесь!
– Спасибо.
Девушка показалась ему прелестной, как и в прошлый раз. На ней были брюки песочного оттенка (пошив – так себе) и высокие ботинки – не из тех, что для настоящего похода, но для длительных прогулок годные. «Для турья», – сказал бы Марк Ческу.
Рыжие волосы Морин как будто только что расчесала. Они ниспадали ей на плечи волнами и на концах слегка завивались. В них играло солнце.
– Как доехали? – спросила она.
– Нормально…
– Мне нравится дорога, ведущая сюда из Лос-Анджелеса, – заметила дочь сенатора. – Полагаю, вы сейчас не откажетесь выпить. Что будете?
– Скотч. Благодарю.
– Не за что. – Она провела его через холл в очень современную кухню.
Один из шкафов ломился от спиртного. Морин достала бутылку «Олд Федкал» и принесла лед.
– Мы всегда приезжаем сюда, когда еще холодно, – сказала она. – Тут есть и ферма. Правда, у Коксов нет времени часто наводить в доме порядок… Пожалуй, в комнате нам будет поуютнее.
И она опять пошла вперед, показывая путь в гостиную, смежную с просторной верандой.
«Приятное местечко», – решил Харви.
Панели были из дерева светлых тонов, удобная мебель – в стиле «ранчо», хотя и не особенно подходящая для такого громадного особняка. Стены украшали множество фотографий собак и лошадей. Рэндолл посмотрел на шкафчик, в котором хранились ленты и медали – в основном за скакунов, но имелись и за крупный рогатый скот.
– А где остальные? – спросил Харви.
– Сейчас я одна, – ответила девушка.
Рэндолл затолкал появившуюся мысль в подсознание и принудил себя рассмеяться.
– Отец занят голосованием, – продолжала она. – Вылетит из Вашингтона ночным рейсом. Папа велел все вам показать. Хотите еще выпить?
– Нет, спасибо. Мне хватит.
Он поставил стакан – и тотчас взял в руку, когда увидел, что низкий столик отполирован до блеска. Харви ладонью стер оставшийся на полировке влажный круг.
– Хорошо, что я приехал без своей группы. Ребятам нужно закончить кое-какую работу, и я надеялся завтра утром отснять сенатора Джеллисона, но если он не сможет, то и ничего страшного… У меня есть аппаратура в машине. Когда-то я был приличным оператором. Кстати, моя команда тоже приедет завтра, и я решил, что использую вечернее время, предварительно выясню, о чем бы ваш отец хотел поговорить…
«Что-то я разболтался, – подумал он, – глупо как-то».
– Хотите гранд-экскурсию? – осведомилась Морин, взглянув на рабочие брюки и туристские ботинки Харви. – Переодеваться не надо. Если вы готовы к нелегкому походу, я покажу вам лучший вид во всей долине.
– Договорились.
Они вышли через кухню и углубились в апельсиновую рощу. Слева журчала речка.
– В ней хорошо купаться, – произнесла девушка. – Если вернемся не поздно, можно будет окунуться.
Вскоре показалась изгородь. Морин раздвинула колючую проволоку, легко проскользнула на другую сторону и обернулась, наблюдая за Рэндоллом. Усмехнулась, увидев, что он пролез сразу за ней, явно довольная его ловкостью.
Почва на этом участке густо поросла кустарником и сорняками. Тут точно никогда не пахали и не пасли скот. Земля круто шла в горку. Повсюду виднелись узкие тропки, вероятно, кроличьи или козьи. Человеку там было не пройти. Морин и Харви поднялись на несколько сотен футов и очутились у подножия громадного гранитного утеса. Он отвесно поднимался примерно на двести футов.
– Нужно обогнуть его слева, – сказала девушка. – Но учтите: дальше дорога еще труднее.
«И мне ее не осилить, – мысленно посетовал Рэндолл. – Но будь я проклят, если буду слабее вашингтонской тусовщицы. Нельзя рушить свою репутацию».
Он уже давно не был в пеших походах с девушкой – с тех пор как Мэгги Томпкинс подорвалась на мине во Вьетнаме. Мэг, неутомимый репортер, вечно выискивала сюжет. Она скучала, часами просиживая в баре «Каравелла», получая материал из третьих или четвертых рук. Вместе с ней Харви побывал на фронте.
Однажды они выбирались из вьетконговского тыла. Да…
Вот если бы Мэгги не погибла… Харви отогнал привязчивую мысль. «Это уже в прошлом».
Они карабкались вверх по расщелине.
– Вы часто здесь бываете? – спросил Харви, стараясь скрыть напряжение.
– Всего один раз, – ответила Морин. – Папа запретил мне ходить сюда в одиночку.
Наконец они забрались на изрядную высоту, правда, до вершины было еще далеко. Они с Морин стояли у края кряжа, простиравшегося далее на юг и вдававшегося в Высокую Сьерру. На сам утес вела извилистая тропинка.
Они побрели по ней, пока не достигли вершины, откуда открывался захватывающий вид на ранчо.
– Вы правы, – выдохнул Харви. – Картина потрясающая.
Под ногами была глыба величиной с многоэтажку. Рэндолл чувствовал, как лицо овевает легкий ветерок из долины. Куда ни глянь – повсюду из земли торчали такие же гигантские белые утесы. Похоже, когда-то тут прошел ледник и усеял окрестности этими обломками.
Внизу раскинулись угодья сенатора.
Силвер-Вэлли тянулась на несколько миль к западу, параллельно речному руслу. Множество холмов за рекой тоже усеивали крупные белые валуны. Ну а за холмами (и гораздо ниже уровня, на котором располагалось ранчо) простиралась уже долина Сан-Хоакин. Над ней висела дымка, но Харви вроде бы различил смутные очертания Темблор Рейндж – как раз на самой западной ее оконечности.
– Серебряная долина, Силвер-Вэлли, – объявила Морин. – Там наш дом, а за ним ранчо Джорджа Кристофера. Когда-то я чуть не выскочила за него замуж… – Она оборвала фразу и расхохоталась.
«Откуда вдруг укол ревности?» – удивился Харви.
– Почему вы смеетесь?
– Когда он предложил мне руку и сердце, нам стукнуло четырнадцать, – объяснила девушка. – Почти шестнадцать лет назад. Папу избрали в сенат, семья собиралась переехать в Вашингтон, и мы с Джорджем изобретали различные варианты, как бы мне остаться в Силвер-Вэлли.
– Но вы не остались.
– Нет… о чем порой жалею. Особенно когда забираюсь вот сюда. – И она сделала выразительный жест.
Рэндолл обернулся. Холмы, вздымающиеся все выше и сливающиеся со Сьерра-Невадой. Горная гряда выглядела так, будто там никогда не ступала нога человека. Харви знал, что это иллюзия. Если на тропе Джона Мура ты нагнешься завязать шнурки, то тебя могут затоптать туристы.
Высокую скалу, где находились Морин и Харви, пересекал разлом – шириной не более ярда, но такой глубокий, что Харви не смог разглядеть дно. Вершина наискось спускалась к расщелине, так что у мужчины не возникло желания приблизиться к ней.
Морин небрежно подошла к расщелине и не раздумывая перешагнула через нее. Теперь девушка оказалась на двухфутовой полоске камня: перед ней была трехсотфутовая пропасть, а за спиной – неведомая бездна. Улыбнувшись, она посмотрела на своего спутника.
Рэндолл угрюмо застыл на месте, пытаясь сделать шаг и не в силах двинуться на дюйм. Во взгляде Морин мелькнуло изумление, сменившееся озабоченностью. Она шагнула обратно через расщелину.
– Извините. Вы боитесь высоты?
– Немного, – признался он.
– Я бы никогда вас сюда не потащила, если б знала… А вы-то о чем думали?
– Как мне выбраться отсюда, если что-нибудь случится. Сумею ли я заставить себя переползти через расщелину…
– М-да, а я отличилась, – сказала она. – Ладно, давайте покажу вам ранчо. Отсюда можно увидеть его почти целиком.
Позднее Харви не мог вспомнить, о чем они беседовали. Так, пустячная болтовня, но это были, пожалуй, самые приятные часы за последние несколько месяцев.
– Пора домой, – произнесла Морин.
– Да. Здесь есть дорога легче, чем та, по которой мы взбирались сюда?
– Понятия не имею. Но можем поискать. – И она направилась влево, огибая утес с другой стороны.
Они продирались сквозь кустарник, шагали по горным тропам. Повсюду виднелись кучки козьего и овечьего помета. И оленьего, решил Рэндолл, хотя не поручился бы за это. Почва была чересчур твердой, и следов не оставалось.
– По-моему, мы тут первопроходцы, – тихо пробормотал он.
Морин ничего не расслышала. Они брели по дну узкого оврага, скорей даже расселины на склоне холма.
Ранчо скрылось из виду.
Позади раздалось цоканье. Харви испуганно обернулся. По склону спускалась лошадь, на которой сидела белокурая девочка не старше двенадцати лет. Она ехала без седла и казалась частью животного: они вдвоем сливались в этакого мифического кентавра.
– Привет! – крикнула наездница.
– И тебе привет! – отозвалась Морин. – Харви, познакомься с Элис Кокс. Семья Коксов управляет нашим ранчо. Элис, что ты здесь делаешь?
– Увидела, как вы лезли наверх. – Голосок у девочки был высокий, тонкий, но богатый интонациями, не визгливый.