Он упорно молчал. Но в его бумажнике обнаружилось удостоверение на имя Фреда Лорена. По рации подтвердили: некто Лорен есть в картотеке. За ним числилось три преступления на сексуальной почве, два – с применением насилия. Освобожден под надзор, потом – снова, в третий раз отпущен на поруки после лечения в психиатрической клинике.
Когда они приехали в участок, Эрик грубо выволок парня наружу.
– Больно, – сказал тот.
– Да, сукин ты сын. – Гаррис пододвинулся к Фреду.
Рука копа внезапно дернулась, локоть вонзился в солнечное сплетение арестованного. Джо нанес еще один удар.
– Что бы с тобой ни случилось, тебе не будет так больно, как было… – проговорил Гаррис и резко умолк.
– Эй. – Ларсен втиснулся между напарником и задержанным. – Не марайся.
– Я подам на вас жалобу! – завизжал Лорен. И захихикал. – Нет. Что толку? Нет.
– Сейчас он испуган, – произнес Эрик. – Когда мы его арестовывали, он не боялся.
Но он понимал, что и сейчас Лорену все равно: стоило Гаррису отойти на шаг, и страх исчез, снова уступив место смирению. Они повели убийцу в здание участка.
– Объясни мне кое-что, – сказал Ларсен. – Думаешь, судья снова выпустит тебя под надзор? И ты через неделю очутишься на улице?
Фред заулыбался:
– Через неделю тут вообще ничего не останется!
– Ужас Молота, – пробормотал Эрик.
Ему были знакомы подобные случаи. Почему бы не совершить напоследок преступление? Ведь близится апокалипсис! Газеты пестрели жуткими заголовками, но у них до сегодняшнего момента ничего не случалось.
– Жду не дождусь, когда проклятая комета уберется куда подальше, – произнес Гаррис.
Но ни словом не обмолвился о трупе на кровати. Нужно либо принимать подобные вещи спокойно, либо уходить из полиции – выбирайте.
– Похоже, нам предстоит нелегкая ночка, – заметил Ларсен.
– Ага, и еще утреннее дежурство завтра. – Джон взглянул на зарево, сияющее на небе. – Пусть валит отсюда к чертям.
Лагерь разбили возле источников Сода-Спрингс. Отличное местечко для привала, сейчас – странно малолюдное. Вэнс ожидал, что встретит не меньше дюжины других скаутских групп. Но нет, здесь были только сам Гордон и шесть пришедших с ним мальчишек.
«Ужас Молота, – подумал он, – никто не хочет оказаться вдали от дорог, от цивилизации».
Подростки с облегчением сбросили наземь рюкзаки и помчались к родникам. Источников оказалось два – один с горной водой, холодной и чистой, в другом журчало нечто ржавого цвета и с отвратительным привкусом (хотя мальчишки утверждали, что «такой напиток» как раз по душе). Природа газировала эту воду, и парни сделали из нее «лимонад», наполнив свои фляжки.
Гордон не потрудился напомнить им, что чересчур увлекаться такими экспериментами не стоит. Никто в здешних краях этой водой не злоупотреблял.
Ужин приготовили на походных примусах. Меню (с разрешения Вэнса) составил Энди Рэндолл. Ему следовало привыкать к руководству группой. Очень скоро…
– Но мой учитель сказал, что это – не исключено, – заявил один из мальчиков помладше.
– Чудак! – не соглашался Энди. – Мой папа тысячу раз бывал в ЛРД, и там компьютер высчитал, что ничего не будет. Кроме того, мистер Хамнер сказал мне…
– Ты с ним знаком? – спросил юный скаут.
– Конечно.
– Именно он и открыл Молот! – воскликнул он, и все непроизвольно взглянули туда, где в вечернем небе расплывалось громадное светящееся пятно. – Уже совсем близко, – добавил мальчик.
Наконец ночь сменила долгие горные сумерки. Затеплились звезды. Наверху яростно пылал Молот – пока не ушел за Сьерру.
Гордон загнал ребят в спальники. А им хотелось смотреть вверх – там ярко полыхали зарницы, сквозь зеленые и красные неровные полосы просвечивали созвездия.
Вэнс залез в свой мешок. Как обычно, он моментально отключился, заранее приказав себе через пару часов проснуться, чтобы проверить лагерь и убедиться, что с мальчиками все в порядке.
«Я – совестливый ублюдок», – подумал он. Смешная мысль, но ему было не до шуток.
В полночь он очнулся – и уснуть в ту ночь ему уже не довелось.
Небо неистовствовало. Над головой, словно черную воду, пронизывали стремительные струи светящегося молока. Звезды мигали, глядя на Землю сквозь хвост кометы Хамнера – Брауна, от горизонта до горизонта полыхали цветные зарницы. Где-то вдалеке мелькали ослепительные вспышки, слышались раскаты грома. Горди сделал обход словно бы в трансе.
Энди бодрствовал. Он решил не ставить палатку, хотя в июне в Сьерре часто идут дожди. Подсунув под голову рюкзак и подложив длинные руки под шею, парень лежал под открытым небом.
– Красотища, – прошептал он.
– Да, – согласился Гордон, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и бодро. Когда Энди позже будут расспрашивать, он ответит, что не заметил у Вэнса никаких признаков подавленности. – Надо поспать, – добавил он. – Переход нам завтра предстоит небольшой, но дорога местами будет нелегкой.
– Знаю.
– Ладно, – произнес Горди.
Он поднялся вверх по склону, чтобы оказаться в одиночестве, и повалился в высокую траву.
«Завтра все это перестанет иметь значение, – подумал он, – зачем мне спать?»
Он тщательно выбрал утес. Роковое падение… оно должно стать таковым, непременно. Если он правильно рассчитал, то покалечится, но останется жить, а мальчики будут в истерике – и спасательная команда увезет его в стационар. Когда банковские аудиторы обнаружат недостачу, он будет валяться на больничной койке. Вероятно, покалеченный навсегда. Не в состоянии даже сбежать.
Не то чтобы он собирался удрать. У него была такая возможность, да что толку? Никакого. Куда бы он подался? Деньги исчезли, а изгнанному из Штатов человеку без них – кранты. Кроме того, дети должны расти на родине. Горди взглянул туда, где свернулся в спальнике его двенадцатилетний сын. Берту придется нелегко, но ничего не поделаешь.
Странное дело с этим утесом. Вэнс прекрасно его помнил. Тропа там не столь узкая, но край осыпался, и если оказаться слишком близко от него… Он заметил это пару лет назад, когда шел по тропе. Но тогда он размышлял совсем о другом.
«Не хочу, чтобы Берт видел».
В небе колыхалась алая бархатная завеса.
«Великолепное шоу в мою последнюю ночь», – пронеслось у Гордона в голове. Он старался глядеть на небо, но видел только утес.
Одно мгновение. Точное – и вроде бы неосторожное движение, и он окажется на дне пропасти со сломанной шеей – в лучшем случае. Неподалеку есть тропинка вниз, по ней идти легко даже детям. Энди присмотрит за тем, чтобы они благополучно спустились. Потом парень возьмет руководство на себя. Он справится. Вэнс брал с собой сына Харви на протяжении двух лет. «Не для этого, конечно… ладно, на тот случай, если и впрямь что-то случится. Странно, как все обернулось».
Над утесами взошел месяц. В его свете померкла часть звезд, примешав свой свет к жутковатому разноцветному сиянию. Гордону почудилось, что он видит, как хвост кометы сотрясают ударные волны… хотя, пожалуй, то было просто игрой воображения. Зато астронавты, наверное, видят всякие волны. Интересно, каково это – находиться в космосе? Когда-то Вэнс был пилотом – недолгое время, пока за неуспеваемость его не выгнали из летной школы, где готовили штурманов для военно-воздушных сил.
«Лучше бы я там удержался. Но пришлось стать банкиром. Как жаль, что я испорчу мальчикам поход. Но выбора нет. Никакого, а несчастный случай сразу решит проблемы. Страховка – полмиллиона, ее хватит, чтобы покрыть банковские недостачи, да и Мари с Бертом останется немало. Предположим, триста тысяч под семь процентов годовых. Не баснословные богатства, но, безусловно, лучше, чем если бы кормилец семьи сидел за решеткой, а они бы жили впроголодь».
К рассвету неистово сверкающее небо засветилось еще яростнее. В нем появилось яркое пятно. Может, появилась и голова кометы, хотя определить это было трудно, глядя через тоннель света – хвост. Холодный свет и зыбкие тени, цветные зарницы, видные даже днем. Затем землю залил огонь зари, но ее свет оказался необычным. Колдовским.
Гордон поежился.
Он вернулся обратно и залез в спальник. Дремать нельзя. Осталось – всего ничего. Рядом стоял маленький примус, канистра с горючим и кастрюля с водой. Высунув руку, Вэнс накачал примус, не вылезая из своего «убежища». Его страсть завтракать в мешке служила предметом шуток для всех, кому приходилось бывать с ним в походах. В действительности есть ему не хотелось, но было бы опасно менять сложившийся порядок. Он взял кастрюльку с водой, поставил кипятить. Приготовил горячий шоколад. Напиток оказался неожиданно вкусным, и тогда настала очередь овсянки, а затем и кружки чая по-шерпски – крепкого, с тростниковым сахаром и изрядным комком масла…
Один за другим мальчишки просыпались. Гордон фыркнул, услышав, как Энди говорил Берту:
– Ты проспал все это?!
Надо обойтись без лагерного костра. Нет дров. С каждым годом все меньше мест, где его можно разжечь по-настоящему. Мало кто из ребят теперь знает, как приготовить пищу на открытом огне. Худо, если они окажутся здесь одни… но в наши дни такого не бывает. Сейчас, если человек потерялся, нужно расчистить площадку пятьдесят футов в диаметре и в ее центре зажечь спичку. Потом обязательно появится потревоженный ее светом патруль пожарной охраны, чтобы вручить злоумышленнику повестку в суд. Больше нигде не найдешь чащу, как во времена моего детства.
«Надо бы отдохнуть, – решил Гордон, – мысли путаются. Впрочем, неважно. Уже скоро. Пожалуй, выпью еще чашку шоколада».
Он поставил кипятиться воду.
– Вставайте, парни! – крикнул он. – Пора собираться. Складывайте мешки и зашнуруйте ботинки. Через пять минут выходим.
Ядро омывает сияющий кокон. Оболочка и хвост, растянувшиеся на громадном пространстве, ловят свет Солнца и отражают его – частично на Землю, отчасти в космос и на само ядро.
Комета таяла. Взрывы, извержения разрывали ее голову на гигантские глыбы, каждая – размером с гору. Летучие химические соединения, вскипая, тысячами тонн уносились в безвоздушное пространство. Постепенно осколки покрылись коркой грязного льда, из которой почти полностью испарился водяной лед. Но затем испарение последнего замедлилось. Иным кометам удавалось выжить, пролетев громадный водоворот. Они потеряли значительную часть своей массы – она перешла в хвост. Но большая часть оболочки могла смерзнуться заново, каменные глыбины – снова накрепко соединиться. Кристаллы странных, неизвестных на Земле льдов могли наслоиться на растущее тело кометы во тьме и холоде за многие миллионы лет… Если бы она вернулась в гало.