– О, народ мой! Услышь слова Матфея! Разве не предвещал он, что Солнце померкнет, и Луна не даст света своего, и звезды спадут с неба? Так разве не настал час сей?!
Покайся, народ мой! Покайся и бди, ибо комета Божья, Молот, опустится на нашу грешную Землю. Услышь слова пророка Михея: «Ибо вот, Господь исходит от места Своего, низойдет и наступит на высоты земли, – и горы растают под Ним, долины распадутся, как воск от огня, как воды, льющиеся с крутизны».
Ибо он грядет! Грядет, чтобы судить Землю, творить справедливый суд над миром и над народами по правде своей!
– Вы прослушали проповедь преподобного Генри Армитеджа в передаче «Близится час». Эта и другие выпуски повторно транслируются на нашей радиостанции и выходят в эфир благодаря вашим пожертвованиям. Мы молим Господа благословить всех людей, проявивших щедрость и великодушие.
Более никаких взносов делать не нужно. Час близится. Он почти настал.
День выдался ясный и безоблачный. Дул свежий океанский бриз. Лос-Анджелес очистился от смога и был прекрасен.
«Проклятие», – подумал Хамнер.
Он столкнулся с серьезной проблемой. Наблюдать ночное небо надо в горах, и потому Тим практически переехал в свою обсерваторию, но наилучший вид на комету Хамнера – Брауна, максимально близкий, открывался как раз из космоса. А поскольку заделаться астронавтом Тим не мог, он остановился на наиболее приемлемом варианте, а именно, на экране цветного телевизора. Убедить Чарли Шарпса пригласить его в ЛРД оказалось совсем не сложно.
Он должен явиться в лабораторию к половине десятого, но до самого рассвета любовался безоблачным небом, пересеченным яркими бархатными полосами. Потом он растянулся на кушетке – нарочно не на кровати, – но ведь десять минут отдыха не повредят…
Разумеется, он проспал. В голове гудело, глаза слипались, а Тим отчаянно гнал свой автомобиль по шоссе Вентура к Пасадине. Несмотря на то что выехал он поздно, Хамнер надеялся успеть вовремя. Шоссе почти пустовало.
– Дурачье, – пробормотал он.
Ужас Молота. Тысячи горожан удрали в горы. Харви сказал ему, что несколько дней назад трафик был точно таким же – и был прав. Автомобилей очень мало – ибо, по блестящему выражению Марка Ческу, настал День Порции Мороженого (которое врежется в Землю в ближайший вторник).
Впереди вспыхнул красный, а затем – уже целая цепочка красных огней. Движение замедлилось. Хамнер выругался. Поле зрения заслонял едущий грузовик, и Тим не мог разглядеть, что стряслось. Он свернул на крайнюю правую полосу, обойдя симпатичную старушку в зеленом «форде». Та яростно обложила Тима, когда он ее подрезал.
– Дура, – пробормотал он. Но что случилось впереди? Все, похоже, полностью застопорилось. Он увидел пробку. Огромную. Где она кончалась, не видать.
«Может, она до развязки Голден-Стейт», – подумал он.
Ну уж нет. Тим оглянулся через плечо. Патрульных не было. Плюнув на условности, он вильнул в сторону и покатил по обочине мимо сигналящих автомобилей.
Наконец он выехал к съезду.
Справа оказалось знаменитое кладбище Форест-Лон. Не первоначальное, воспетое в песнях, но та его часть, которая расположилась на Голливудских холмах. Машин здесь скопилось великое множество. Тим повернул налево и покатил по шоссе. На его лице застыла мрачная маска беспокойства и злобы. Плохо, что День Порции Мороженого он проводит не в своей обсерватории, но такое! Он едет по прекрасному центру Бербанка, а его комета приближается к перигею.
– Так нечестно! – взвыл Хамнер в полный голос.
Пешеходы оглянулись на него, отвели глаза, но Тима это не волновало.
– Нечестно!
Воздух был наэлектризован предчувствием бури, опасности. Эйлин Хэнкок почудилось, как чьи-то призрачные пальцы ерошат ей волосы на затылке. Пока она ехала на работу, заметила: признаки всеобщего ожидания беды видны отчетливее, чем раньше. Машин на улицах мало, да и водители словно забыли правила. Они неправильно обгоняли, подрезали, реагировали на изменение обстановки слишком медленно или, наоборот, поспешно. Было много прицепов, доверху забитых домашними вещами. Эйлин это напомнило о войне: хотя, к примеру, беженцы из стран Азии или Африки никогда не тащили с собой птичьи клетки, матрасы и стереоаппаратуру.
На восточной Вентуре один из прицепов опрокинулся, заблокировав три полосы движения. Несколько автомобилей ползли мимо по обочине, но остальных обездвижила высыпавшаяся из трейлера на дорогу мебель. Пикап, тянувший прицеп, наискось перегородил скоростную полосу, а в бок ему впечатался «фольксваген».
«Слава богу, что я поехала по Голден-Стейт», – подумала Хэнкок. Ей на миг стало жаль тех, кто сегодня утром пытался попасть в Пасадину, и она прокляла прицеп и его хозяина. Машины часто притормаживали, чтобы поглазеть на очередное зрелище – в итоге, чтобы проехать сто ярдов до ответвления на Бербанк, у нее ушло добрых пять минут. Бешено промчавшись по улицам, Эйлин въехала на автостоянку, на свой участок, где на табличке была обозначена ее фамилия. (Босс, обещавший ей парковочное место, сдержал слово.) Ее охватило облегчение: патрульные куда-то запропастились.
Контора Корригана располагалась возле супермаркета и казалась обманчиво маленькой, поскольку склады размещались в переулке за зданием. Приемная была декорирована голубым нейлоном, коричневой искусственной кожей и хромом, который требовалось полировать. Эйлин верила, что у оптовых покупателей следует создавать впечатление, что они имеют дело с надежным партнером, способным выполнять взятые обязательства и одновременно обходиться без излишних роскошеств. Нельзя допускать, чтобы у клиента возникло искушение потребовать чрезмерного снижения цен.
Входная дверь была отперта.
– Привет! – воскликнула она. – Кто здесь?
– Я, – из своего кабинета вперевалку вышел Корриган.
Эйлин вдохнула запах кофе. Она давным-давно установила в офисе автоматическую систему «Сайлекс» с таймером, и последнее, что делала по вечерам перед уходом с работы – включала ее. Поэтому утреннее настроение начальника волшебным образом улучшалось; но только не сегодня.
– Почему опоздали? – грозно спросил он.
– Пробка. На восточной Вентуре авария.
– Гм.
– Тоже чувствуете, да? – произнесла она.
Корриган нахмурился, после чего глуповато улыбнулся:
– Да. Наверное. Я боялся, что вы не явитесь. У нас – никого, а на складах – три человека. По радио говорят, что большая часть служащих предпочитают прогуливать работу.
– Но и мы тоже боимся. – Эйлин прошла в свой кабинет.
Стеклянная поверхность письменного стола сияла, как зеркало. Хэнкок положила на стол диктофон, вытащила ключи… но раздумала открывать ящики и вернулась в приемную.
– Сейчас мое рабочее место здесь.
Мужчина пожал плечами и уставился в витринное окно:
– Сегодня все равно никто не придет.
– К десяти должен явиться Сабрини, – возразила Эйлин. – Сорок ванных комнат и кухонь, если мы сможем оформить их так, как он хочет, и за правильные деньги.
Корриган кивнул. Казалось, он не слушает молодую женщину.
– Что это, черт побери? – Он ткнул пальцем в окно.
По улице плелись люди, одетые в белые балахоны. Они распевали что-то религиозное и шли гуськом. Эйлин пригляделась и поняла почему: некоторые из них были скованы общей цепью. Она пожала плечами. В нескольких кварталах от них размещалась студия Диснея, а еще чуть дальше – Эн-би-си. Кинокомпании часто использовали Бербанк как съемочную площадку.
– Вероятно, пробы для «Договоримся». Репетируют. Только и всего.
– Рановато, – пробурчал Корриган.
– Тогда Дисней. Дурацкий способ зарабатывать на жизнь.
– Не вижу парней с кинокамерами, – довольно равнодушно сказал босс. Он понаблюдал еще несколько секунд. – А что говорит ваш богатый приятель? Сегодня, можно сказать, его день.
На мгновение Эйлин почувствовала себя безумно одинокой.
– Давно с ним не виделась.
Она принялась доставать папки с цветными фотографиями и раскладывать так, чтобы каждому стала ясна привлекательность дополнительно устанавливаемого оборудования: именно о такой ванной мечтают наши клиенты.
Трафик на Аламеде был очень оживленным. Тим пытался припомнить, как проехать к руслу высохшей реки к северу от Пасадины. Впереди показались крутые холмы Вердаго, которые перерезали долину Сан-Фернандо и отделяли города в предгорьях от Бербанка. Хамнер знал, что где-то там есть новое шоссе, но не представлял, как его отыскать.
– Проклятие! – заорал он.
Месяцы подготовки и ожидания своей – именно своей! – кометы… она приближалась со скоростью пятьдесят миль в секунду, а он тащится мимо студии Уолта Диснея. Какой-то частью рассудка Тим понимал, что это смешно, но сейчас ему было не до шуток.
«Может, проскочу по Аламеде и Голден-Стейт, – подумал он, – если там нет заторов, я проеду и вернусь на Вентуру. А если пробка…. буду вилять там, где можно, и плевать на штрафы… эй, что там еще?»
Это был не обычный затор на перекрестке, где машины застывают перед зелеными огнями светофоров. Нет, здесь было нечто большее.
Водители старались перехитрить друг друга, чтобы занять свободное место. Автомобили выезжали на тротуары и по ним обгоняли остальных. Но множество машин оказались брошенными: их владельцы вылезали из салонов и шли пешком. Тесная сутолока, суматоха! Следовало вырулить вправо, пока не поздно. Хамнер резко свернул на автостоянку, надеясь, проскользнуть в переулок.
Тупик! Очутившись на обширной стоянке, он обнаружил, что выезд перекрыт громадным грузовиком. Тим злобно дал по тормозам и переключил передачу в режим «паркинг». Медленно повернул ключ зажигания. А затем треснул кулаком по приборной доске и остервенело выругался, используя выражения, которые не употреблял долгие годы. Выехать обратно было невозможно: дорогу преградило множество машин.