Что ж, улица пуста. Плевая работенка, зато улов неплохой. Драгоценности – да ну их! Они взяли серебро, картины, телевизоры – от крошечных до громадных, по два, по три, по четыре в каждом доме. За сиденьями автомобиля лежат: домашний компьютер, телескоп (ну и штуковина, нелегко ее будет сбыть) и десяток пишущих машинок. Обычно при ограблениях удавалось добыть и оружие, но теперь – нет. Пушки прихватили с собой удравшие белые.
– Ничего себе! Эй, братаны…
Алим кинулся на голос. Столкнулся в дверях с Ганнибалом, и они чуть не застряли.
Джей вскрыл сейф и уже вытаскивал оттуда пластиковые пакеты для сэндвичей. В них было то, что не сдашь в банковское хранилище. Три пакета славной «золотой» травы. Ах, мистер Белый, а ваши соседи знают про ваши тайнички? Немного тяжелой дури: кокаин, черный гашиш и бутылочка с чем-то, что может оказаться гашишным маслом, но лишь псих, не взглянув на этикетку, станет это пробовать.
Парни загикали, завопили. Джей кинулся искать бумагу, нашел. Начал сворачивать косяк.
– Стой! – Нассор ударил его по рукам. Тот выронил все на пол. – Рехнулся? Ты что? Впереди еще четыре дома! Дай сюда! Живо! Вам хочется поразвлечься? Ладно, мы прекрасно повеселимся, когда закончим и вернемся домой!
Им это не понравилось, но они подчинились – отдали пакеты Алиму, и он рассовал их по карманам своей мешковатой военной куртки. Потом хлопнул парней пониже спины, и они направились к выходу, причем каждый тащил за спиной тяжелый груз, завернутый в простыни.
Они отдали не все. Ну, неважно. По крайней мере, они сохранят относительно ясные головы до тех пор, пока работа не будет закончена.
Нассор забрал еще радиоприемник и тостер и направился вслед за братьями. Оказавшись во дворе, он заморгал. Солнце светило вовсю. Джей на заднем сиденье поправлял брезент. Гарольд завел двигатель. Хорошо. Стоя у открытой дверцы машины, Алим оглядел улицу.
И заметил, что высокое дерево посреди лужайки отбрасывает две четко очерченные тени.
И вон у того дерева, поменьше, тоже две тени. Он посмотрел себе под ноги. Ага, то же самое. Алим поднял голову и остолбенел. Там сияло второе солнце. И оно падало с небосвода – прямо куда-то за горы. Нассор зажмурился – крепко, изо всех сил. Все застлала ярко-фиолетовая пелена.
Он открыл глаза и влез в грузовичок.
– Поехали. – Машина покатила к воротам, а он включил рацию. – Прием, Джаки. Прием. Твою мать, отвечай!
– Кто это? Алим?
– Да. Ты видел?
– Что?
– Комету! Божий Молот! Она падает! Она горела, падая с неба, горела, пока не рухнула вниз! Джаки, слушай внимательно… потому что через минуту связь вырубится. Она врезалась, все это, выходит, правда! Надо встретиться по-быстрому.
– Алим, вы, похоже, нашли что-то стоящее. Порошок, да?
– Заткнись! Комета ударила, брат! Теперь жди землетрясений! И цунами. Вызови всех, кого только можешь, и передай, что мы встречаемся… в хибаре около Грейпвайна. Усек? Утонуть мы не утонем, слишком мы высоко, но надо держаться вместе.
– Чувак, ты свихнулся. У меня еще два дома, мы загрузились под завязку, а ты ведешь себя так, будто наступает конец света…
– Вызови кого-нибудь, Джаки! Шевелись! Рация пока еще не заглохла, и я попробую связаться с братьями. – И Алим отключился.
Грузовичок все еще ехал по подъездной аллее. Лицо Гарольда было цвета мокрого пепла.
– Я тоже видел ее, – выдавил он. – Джордж… Алим, думаешь, нас не затопит? Не хочу утонуть.
– Мы сейчас в самом высоком месте. Только чтобы добраться до Грейпвайна, нам придется погнать вниз. Жми, парень! Нужно проехать через равнину до того, как нас зальет по уши!
Гарольд резко рванул вдоль улицы. Нассор опять потянулся к рации. А действительно ли здесь достаточно высоко? Хоть кому-нибудь где-нибудь не грозил потоп?
Вторник – День Порции Мороженого: 1
Пытаясь спастись, я бежал к скале.
Но скала отказала в приюте мне.
Она крикнула: «Здесь не спрячешься ты!
Нет, нигде не спрячешься ты…»
Вершины горной цепи Санта-Моника в целом не подходят для жизни. Торговые центры далеко. Дороги опасные, кое-где идут чуть ли не вертикально. Однако здесь, наверху, много домов. И перенаселенность была тому лишь косвенной причиной.
Перенаселенность создала города.
Вид, открывавшийся с вершины в ночь с понедельника на вторник, оказался совершенно невероятным. На одном склоне – и ниже – раскинулся Лос-Анджелес, с другой стороны лежала долина Сан-Фернандо. Ночью города напоминали ковры, сотканные из многоцветных огней: они тянулись до самого горизонта. Шоссе превращались в бурлящие реки тьмы. Казалось, что весь мир стал единым мегаполисом, и как же это было здорово!
А на гребне оставались незанятые места. На закате Марк, Фрэнк и Джоанна свернули с Малхолланд-драйв и покатили на мотоциклах вверх по склону. Лагерь разбили среди скал, чтобы их не заметили случайные патрули – в паре кварталов отсюда.
Стоунер обошел вершину горы, внимательно оглядел склоны и глубокомысленно кивнул. Не добраться. Слишком велика опасность грязевых оползней. Не то чтоб их хоть сколько-то волновало, почему никто не построил себе коттедж, но Фрэнку не нравилось, когда на возникший у него вопрос не находилось ответа. Он вернулся туда, где Марк и Джоанна устанавливали походную плитку.
– Возможно, у нас нервные соседи, – заявил он. – Давайте поедим засветло. Как стемнеет – никаких фонарей или огней.
– Не понимаю… – начал Марк.
Но девушка нетерпеливо перебила:
– Пойми, ближайшие дома находятся далеко от полицейского участка. Те, кто сюда забредает, должны пугать жителей. Нам вовсе незачем коротать время у шерифа Малибу, тем более – сейчас, накануне Дня Порции Мороженого.
И она отошла, чтобы прочесть инструкцию к замороженным продуктам, которыми они запаслись. Джоанна готовила паршиво, но, если бы предоставила это своему бойфренду, он бы сварганил обед по своему усмотрению – может, очень вкусный, а может, и наоборот. Если следовать инструкции, наверняка получится что-нибудь съедобное, а она жутко проголодалась.
Она посмотрела на парней. Фрэнк возвышался над Марком. Высокий, сильный, физически привлекательный. Джоанна чувствовала это и прежде. Должно быть, он чертовски хорош в постели.
Но Джоанне никогда не приходило в голову, что она живет не с тем мужчиной. Сейчас эта мысль ее озадачила. Марк… он оказался очень забавным. Она не могла ответить на вопрос, любит ли она его, поскольку не знала, что такое любовь, зато в постели им было хорошо, и они редко трепали друг другу нервы. И откуда взялась внезапная тяга к Фрэнку?
Она вывалила бефстроганов в кастрюлю и, наклонив голову, украдкой улыбнулась. Парни тут же пристанут к ней, а ей совершенно не хотелось объяснять причину своей радости. Но почему же все-таки Стоунер?..
Внезапно она забеспокоилась. Родители Джоанны принадлежали к верхней прослойке среднего класса и дали дочери прекрасное образование. Пользы оно приносило ей немного, но в ней развилась любознательность. Особенно ее интересовали люди, в том числе и собственная персона.
– Местечко идеальное, – сказал Марк.
Фрэнк неодобрительно хмыкнул.
– Нет? А почему? Где, по-твоему, лучше? – спросил Ческу.
Он сам нашел этот участок и очень собой гордился.
– В Мохаве, – рассеянно ответил приятель. Он расстелил спальный мешок и плюхнулся на него. – Но туда путь неблизкий. Кстати, плита под нами плохая.
– Плита? – повторила Джоанна.
– Тектоническая, – объяснил Марк. – Континенты плавают на поверхности расплавленного камня в недрах Земли, и все такое…
Стоунер вполуха слушал Ческу. Не было смысла поправлять парня. Но в Мохаве точно понадежнее. Пустыня расположена на североамериканской плите. Лос-Анджелес и Баха-Калифорния – на другой. Они соединяются близ Сан-Андреаса. Если Молот ударит, последний сразу же придет в движение. Тряхнет и окрестности, но остальную территорию Северной Америки – в меньшей степени.
Пустые умствования! Фрэнк связался с ЛРД: вероятность столкновения Молота с Землей – чрезвычайно мала. Ехать по шоссе и то опаснее. Затея с вылазкой в горы – просто тренировочный поход, но Стоунер привык делать все правильно. Он настоял, чтобы Джоанна поехала на собственном байке, хотя она предпочла бы прижаться к Марку, оседлавшему своего «железного коня».
В общем, она взяли три мотоцикла, поскольку одного могли лишиться.
– Пожалуй, наша тренировка себя оправдает.
– А? – Девушка возилась с плиткой.
Та загудела. День клонился к вечеру.
– Подготовиться к падению цивилизации – вовсе не глупость, – продолжал он. – В следующий раз к Земле полетит не Молот, а еще что-нибудь похлеще. Иначе и быть не может. Короче, читайте газеты.
«Ясно, – сказала себе Джоанна, – он заставляет меня думать в этом направлении. А если все вокруг и впрямь рухнет, есть смысл оказаться рядом с Фрэнком, а не с Марком».
А ведь именно Стоунер убеждал их отправиться в Мохаве. Но Ческу отговорил его. Марк не полностью проникся страхом Молота – не хотел выглядеть глупым паникером.
Они пообедали раньше, чем обычно. Когда покончили с едой, света оставалось достаточно для того, чтобы вымыть посуду. Почти стемнело, и они улеглись в спальники. Теперь они смотрели на закат над Тихим океаном – глядели на небо до тех пор, пока не стало прохладно и им не пришлось спрятаться в мешки с головой. Джоанна взяла свой личный спальник и не стала пристегивать его к мешку Марка, хотя на привалах они спали вместе.
На западе совсем стемнело. Одна за другой загорелись звезды. А затем – на востоке – что-то засверкало. Зарево смешалось с ярким сиянием Лос-Анджелеса и постепенно к полуночи затмило огни города, в небе словно бушевало ослепительное северное сияние. Оно разгоралось все сильнее, и лишь немногие звезды проглядывали сквозь окутавший Землю хвост кометы.
Марк, Джоанна и Фрэнк тихо болтали. Вокруг стрекотали сверчки. Днем – хотя Ческу и Стоунер об этом не сговаривались – они хорошо отдохнули. Дневной сон был признанием того, что им уже перевалило за тридцать, и они ощущают свой возраст.