Фрэнк травил байки о том, каким образом может настать конец света. Марк перебивал его: высказывал собственную точку зрения, что-то добавлял или пытался угадать, что намеревался сказать его друг.
Джоанна слушала их с нарастающим нетерпением. Она замолчала, размышляя. Ее бойфренд всегда вел себя так. Но никогда прежде ее это не раздражало. Почему же сейчас он ее злит? Значит, ничего не меняется.
«О-хо-хо, – подумала она, – женский инстинкт? Стремление иметь возле себя самого сильного самца? Ерунда. И это не стыкуется с ее философией. Она – полностью раскрепощенная, свободная и самостоятельная, сама определяющая, как сложится ее жизнь».
Но противоречие уже натолкнуло ее на другие мысли. Ей еще нет тридцати, но скоро будет, а чего она достигла? Что она делает? Так дальше продолжаться не может. Зашибать где-нибудь несколько долларов, когда Марк торчит дома без работы или с ревом носится по Штатам на мотоцикле… Мило, конечно, но пора бы заняться чем-то серьезным, найти себе постоянный заработок…
– Спорим, я сложу рюкзаки за две минуты, – сказал Марк. – Джо, хочешь кофе? Джо?
Совсем рассвело. Фрэнк и Джоанна еще спали. Ческу улыбался, как будто выиграл соревнования. Он с наслаждением наблюдал, как разгорается рассвет. Такое нечасто случалось в последнее время. И сегодняшний сиял колдовским сиянием. Лучи солнца чуть меркли, приобретали несколько иной оттенок, пройдя сквозь пыль и газы, принесенные к Земле из космических далей.
Марку пришло в голову, что если он позавтракает прямо сейчас, то успеет добраться до ближайшей телефонной будки и застать Харви дома. Рэндолл приглашал его присоединиться к команде новостников, фиксирующих светопреставление, но Ческу мялся. Он и сейчас еще не решил.
Он разжег плитку, поставил на нее кастрюли, подумал, не разбудить ли остальных, и залез обратно в спальник.
Его разбудил запах жарящегося бекона.
– Не стал звонить Харви, а? – спросила Джоанна.
Он старательно потянулся.
– Я решил, что лучше смотреть новости, чем снимать их. Знаешь, где сейчас лучший в мире вид? На экране телевизора.
Фрэнк с любопытством наблюдал за ним. Потом мотнул головой, показывая, на какую высоту поднялось солнце. А когда Ческу зевнул, произнес:
– Посмотри на часы.
Почти десять! У Марка так вытянулось лицо, что Джоанна расхохоталась.
– Мы все пропустим! – пожаловался ее бойфренд.
– Теперь нет никакого смысла мчаться куда-то, – заявил Стоунер. – Не переживай, передачу будут повторять месяц напролет.
– Можно постучаться в какой-нибудь из вон тех домов, – предложил Ческу.
Но Джоанна и Фрэнк высмеяли его, и он был вынужден признать, что на такую выходку у него не хватит смелости. Они быстро поели, а затем Марк откупорил бутылку «Строберри-Хилл» и пустил ее по кругу. На вкус вино оказалось превосходным – оно было с фруктовым послевкусием: прямо сок, какой пьешь по утрам, но только покрепче.
– Нам лучше собраться и… – Стоунер запнулся на полуслове.
Над океаном полыхнула вспышка. Пока еще очень высоко, однако световое пятно стремительно летело вниз.
Мужчины резко замолчали. Разговор оборвался. Джоанна в тревоге подняла взгляд и перевела его на Стоунера. Фрэнк никогда ничего не боялся. Что-то случилось?
Она быстро обернулась, ожидая узреть Чарльза Мэнсона, несущегося к ним с циркулярной пилой в руках. И наконец посмотрела туда, куда глазели Стоунер и Ческу.
На юге стремительно катилось вниз голубовато-белое карликовое солнце, далеко за плоским тихоокеанским горизонтом. Оно оставляло за собой горящий след. Спустя секунду после его исчезновения нечто вроде луча прожектора ударило туда, откуда оно скатилось. Он поднимался все выше и выше и вскоре совсем исчез из вида.
Потом одно, два, три мгновения ничего не происходило.
– День Пор… – начал Марк.
Где-то за пределами мира вспыхнула белая шаровая молния.
– …Мороженого. Это на самом деле! – засмеялся Ческу. – Надо двигать…
– Чушь! – рявкнул Фрэнк достаточно громко, чтобы привлечь внимание Джоанны и Марка. – Начнется землетрясение. Ложитесь. Подстелите спальники… нет, залезьте в них. Оставайтесь на открытом пространстве. Джоанна, иди сюда, я застегну твой мешок. Приятель, ты там, подальше.
И Стоунер кинулся к мотоциклам. Первый он осторожно положил на бок, то же самое проделал и с другим. Действовал он быстро и решительно. Вернулся к байку Джоанны и откатил его подальше.
В небе вспыхнули три белые точки. Две погасли…
Третья, самая яркая, вероятно, коснулась земли на юго-востоке. Фрэнк глядел на часы, отсчитывая секунды. Джоанна и Марк в безопасности. Стойнер притащил свой спальник, забрался в него и лег. Вытащил темные очки. Надел. То же сделали и остальные. В объемистом мешке Стоунер казался очень толстым. Из-за очков его лицо сделалось непроницаемым. Он вытянулся на спине, подложив под голову мощные руки.
– Классное зрелище.
– Ага. Стражам Кометы наверняка бы понравилось, – отозвался Ческу. – Интересно, где сейчас Харви? Хорошо, что я не согласился присоединиться к его группе. Нам тут, наверное, ничего не угрожает. Если горы не обрушатся.
– Заткнись, – сказала Джоанна. – Заткнись. Заткнись, – еле слышно повторила она. Она шептала, и ее шепот утонул в надвигающемся грохоте.
И горы действительно пустились в пляс.
В центре связи ЛРД яблоку негде было упасть: репортеры со спецпропусками, приятели директора, даже сотрудники Лаборатории – Чарльз Шарпс, Дэн Форрестер.
Экраны ярко светились. Изображение было не того качества, как хотелось бы. Ионизированный хвост взбудоражил верхние слои атмосферы, и картинка размывалась и рябила.
«Не имеет значения», – подумал Шарпс, – на борту «Аполлона» делаются записи, и позднее, получив их, мы все восстановим. Кроме того, идет съемка с помощью телескопа. Через час мы будем знать о кометах больше, чем узнали за предыдущие сто тысяч лет».
Эта мысль отрезвляла, но Чарльз к ней привык. То же самое относилось и к планетам, и к Солнечной системе в целом. Прежде чем люди начали выходить в космос (или посылать туда автоматические зонды), им приходилось догадываться, как устроена Вселенная. Теперь догадки сменило знание.
Последующим поколениям уже не сделать столько открытий, потому что они будут постигать космос, не изучая его, а читая учебники и даже детские книжки.
«Не то что я – я рос, когда мы блуждали в потемках. Господи, в какое великолепное время я живу! Какое счастье!»
Электронные часы отсчитывали секунды. Стеклянный экран с нанесенной на него картой мира показывал местонахождение «Аполлона» в данный момент.
«Аполлона – Союза», – напомнил себе Шарпс и ухмыльнулся: друг без друга те были беспомощны. Соперничество между США и Советами по-прежнему иногда приносило пользу. Изредка. Хотя бы ту, что принуждало обе стороны к сотрудничеству.
«Жаль, что у нас проблемы со связью. Запасы энергии на борту «Молотлэба» истощаются. Этого мы не предусмотрели – а должны были. Но когда мы планировали работу, мы не предполагали, что комета пройдет так близко».
– Где она находится сейчас? – спросил он вслух.
Форрестер оторвался от компьютерной консоли.
– Трудно сказать. – Пальцы ученого забегали по клавишам: так Пауэр Биггс играл на органе в Миланском соборе. – Если бы самые свежие данные были верны, я бы ответил. Самая точная оценка составляет примерно тысячу километров… К сожалению, я не могу оперировать этими цифрами. А еще есть те данные, которые я отбросил раньше, поскольку они тоже не могли быть правильными… Имеется еще множество «если».
– М-да.
– Фотографирование… фильтр номер тридцать один… вручную…
Шарпс и Форрестер с трудом узнали голос Деланти.
– Ваше достижение, – сказал Дэн.
– Мое? Что именно?
– Чтобы в полет впервые был направлен чернокожий астронавт, – объяснил ученый, внимательно изучая кривые на экране осциллоскопа.
Затем он что-то подкрутил, и качество одной из картинок значительно улучшилось.
Чарльз уставился на летящее к ним облако. Оно смахивало на скопление размытых серых пятен, но планетолог понимал: боковой скос у объекта отсутствовал.
Часы неумолимо отсчитывали секунды.
– Где же Молот? – встрепенулся Шарпс.
Форрестер ничего не ответил.
– …прохождение внешнего края ядра. Земля, я повторяю… внешний… невозможно… вероятно столкновение… – голос пропал.
– «Молотлэб», говорит Хьюстон, вас неслышно, врубите на передатчик полную мощность и повторите сообщение…
Секунды убегали в прошлое. Внезапно изображения на экранах дрогнули, расплылись и сделались ярче, отчетливее – на борту «Аполлона» задействовали главный телескоп и включили передатчик на максимум.
– Ядро приближается! – прокричал Джонни Бейкер. – Похоже, оно столкнется с Землей…
Рик держал в поле обзора главного телескопа голову кометы. И она увеличивалась в размерах: в водовороте тумана появились какие-то очертания – крупных и мелких обломков, каменных глыб, реактивных газовых потоков… Все менялось на глазах. Вдруг картинка качнулась вниз, и на экранах появилась Земля.
В разных точках на ее поверхности вспыхнуло пламя. Долгое мгновение, которое показалось вечностью, все экраны транслировали одно и то же: планету, усеянную ослепительными вспышками.
Вот что навсегда впечаталось в память Чарльза. Всполохи на поверхности Атлантического океана. Европа, усеянная огненными пятнами, самое большое – в Средиземном море. Пламя вспыхнуло и посреди Мексиканского залива. Все, что находилось дальше к западу, оставалось вне «Аполлона», но пальцы Дэна продолжали порхать по клавишам. Все сведения из любого источника тотчас вводились в компьютер.
Из динамика неслись крики. На нескольких каналах трансляция прервалась: стрекотала статика.
– Над нами шаровая молния! – раздалось сквозь треск.
– Где? – спросил Форрестер рассеянно, но достаточно громко, чтобы перекрыть гул, царивший в помещении.
– Мы потеряли связь с «Аполлоном». Последнее сообщение от них было: «Шаровая молния на юго-востоке». И потом: «Над нами шаровая молния». И больше ничего, – ответил кто-то.