К счастью, они выкрутились.
Разглядеть что-либо еще оказалось невозможно. Правда, слева угадывались неясные очертания высокого утеса – гранит и кремень. Справа, за широким пригорком, земля круто обрывалась в пустоту. Впереди был разрушенный мост.
Нигде не горели огни. Не слышно никаких звуков, кроме воя швыряющегося дождем ветра и – далеко внизу – шума бегущей воды.
– Приехали? – сказала Эйлин.
– Не знаю. Сегодня мы определенно ничего сделать не сможем. Наверное, придется ждать рассвета.
– Если только когда-нибудь снова рассветет, – пробормотала Хэнкок.
Она нахмурилась и побрела по дороге. Тим не шевелился. Он стоял, выжатый как лимон, и хотел одного: залезть в машину. Ну уж нет, он не будет так поступать: пусть сперва Эйлин вернется обратно. Почему-то казалось трусостью сидеть в салоне, пока она топает по грязи в поисках… чего? – удивился Тим.
Наконец он увидел ее. Дождь усилился, и она молча села в машину. Мужчина обошел автомобиль и присоединился к ней.
Она повела задним ходом. Осторожно и на сей раз без помощи Тима. «Блейзер» отдалялся от моста, и Хамнеру захотелось спросить, что она задумала, но он слишком устал. Эйлин приняла какое-то решение. Вот и хорошо: значит, ему не надо ни о чем беспокоиться.
Она добралась до широкой гравиевой площадки слева от трассы и аккуратно, пятясь, въехала туда: чтобы ни одно колесо не пропускало дорожного покрытия.
– Не нравится мне все это, – произнесла Эйлин. – Могут быть грязевые оползни. Но лучше переждать здесь, чем на дороге. Вдруг появится еще кто-нибудь.
– Никто не появится.
– Наверное. Ну и ладно.
– Пива? – спросил Хамнер.
– Да-да-да.
Из упаковки, которую Гарри на прощанье сунул в машину, Тим вытащил две банки. Всего их оказалось шесть. Открыв одну, он хотел выбросить жестянку в окно.
– Не стоит.
– А? Почему?
– Не выкидывай ничего, – сказала Эйлин. – Имей в виду, что сейчас у нас почти ничего нет. Не знаю, для чего нам могут понадобиться язычки, но потом их негде будет взять. Сохрани их. И банки тоже. Не дави их.
– Понял. Держи.
Пиво было тепловатым, как и ливень, хлещущий в окна. Больше у Тима и Эйлин ничего не было. И еды – тоже. А дождевая вода отдавала солью. Хамнер не знал, не опасно ли ее пить. Но очень скоро придется попробовать.
– По крайней мере, тут не холодно, – заметил он. – Мы не замерзнем, даже на такой высоте.
Честно говоря, его одежда отсырела, и на самом деле он продрог. Тим пожалел, что не забрал старый плащ из их первой машины. Мгновение он размышлял о владельце «крайслера». Убили они его, забрав тачку… или нет? Впрочем, размышлять об этом не стоило. А о чем тогда думать?
– Побережем пиво или выпьем сразу? – спросил он.
– Оставим хотя бы две, – откликнулась девушка безжизненным голосом.
А каким ей кажется его голос? Не говоря ни слова, он открыл еще пару банок и передал одну Эйлин.
Алкоголь на пустой желудок да после изматывающего дня… Он обнаружил, что эффект оказался сильнее, чем следовало ожидать. Он почти почувствовал себя человеком – опять. Он понимал, что это ненадолго, но сейчас ощущал тепло в желудке и просветление в голове. Хамнер покосился на свою спутницу. И не смог разглядеть ее в темноте. Эйлин была лишь смутной фигурой на сиденье рядом с ним. Несколько секунд он слушал шум дождя, после чего потянулся к девушке.
Она сидела неподвижно, одеревенело, не отталкивая его, но и не откликаясь. Он подвинулся еще ближе к ней. Его рука коснулась ее плеча, скользнула вниз… Ее блузка тоже отсырела насквозь, но когда он засунул руку под ткань, плоть оказалась теплой. Эйлин по-прежнему не шелохнулась. Тим повернулся, наклонил голову к ее груди.
– Сейчас подходящий момент, – вяло произнесла она.
Она оставалась Эйлин – но очень далекой.
– Что? – переспросил он и почувствовал стыд. – Извини.
Жар, порожденный пивом, угас.
– Не извиняйся. Я пересплю с тобой, если ты хочешь… Но предпочла бы воздержаться. В данный момент мне совсем не до этого.
– Да… а когда наверняка настанут лучшие времена…
– Нет – если тебе по-настоящему захочется, – продолжала она. – А, кстати, мы когда-нибудь по-настоящему любили друг друга?
– Я просил тебя выйти за меня замуж.
– И я почти согласилась. Но я-то решила ни за кого никогда не выходить замуж. Ладно, теперь мы супруги.
Он молча сидел в машине, чувствуя безумное желание хихикнуть. «Мать будет довольна, – решил он. – Малыш Тимми наконец-то остепенился. А где теперь она и остальные члены семьи? Мог я для них что-то сделать? Должен ли был попытаться? А я просто удрал».
– Ты не передумала? – спросил он.
– Тим, когда я вышла из конторы Корригана и увидела тебя, я безумно обрадовалась… В общем, считай, что я твоя жена.
Она смеется над ним? Какая разница?
– Мы научимся любить друг друга, – добавила она. – Мы учились этому целый день. И… – Она погладила его по руке, до сих пор лежащей на ее груди, – если тебе хочется, то и мне – тоже.
Он сел прямо и отстранился.
– Пожалуйста, не сердись.
– Все нормально. Ты права, надо подождать. Нас едва не застрелили, одежда прилипает к телу, и если ты не устала до полусмерти, то я жутко вымотался. Господи, мы же чуть не свалились с моста!
Она подвинулась к нему, сжала его ладонь.
– Сейчас не время и не место. Эй, а как насчет «Савойя»?
– Что?
– Отель. В Лондоне. Элегантно, изящно. Неслыханный сервис. Шикарные ванные комнаты. Если здесь неподходящее место для любви, то «Савой» – это идеально. Только он, наверное, под водой, – бормотал Хамнер. – Конечно, где-нибудь есть что-то приличное, но если мы никогда туда не попадем?.. Я ведь еле-еле справился с той сетчатой оградой, помнишь? Ты не нуждаешься во мне, тебе нужен Конан-варвар! У него мускулы, у тебя мозги…
– Ты прекратишь?
– Не могу. Только из-за тебя мы не сдались. Тебе будет хорошо с сильным мужчиной, а я…. я точно не из таких. И ничего не умею. Меня научили только нанимать специалистов.
– С холма вниз ты нес меня на руках, – для пущей убедительности преувеличивая, возразила она. – Ты знаешь, куда нам ехать. И отлично справляешься.
Он не мог разглядеть ее лица. Но чувствовал – она не насмехается, потому что она крепко сжимала его руку. Он вновь подвинулся к ней, и она отчаянно прильнула к нему, обняла. Тим уже не чувствовал сексуального возбуждения, лишь врожденную потребность защищать. Некая его часть твердила, что это глупо и, как бы ни взыграли в нем древние инстинкты самца гомо сапиенс, ему не хватит ни опыта, ни навыков, чтобы выпустить пар сию минуту.
Но ему было приятно держать Эйлин в объятиях, пока она, положив голову ему на колени, не погрузилась в сон.
Задремал и Тим.
Море отхлынуло от Англии. Водные массы, напоминающие по консистенции кашу (виной тому стало огромное количество обломков, останков людей и животных), вновь возвращались к Ла-Маншу. Но три чудовищных цунами уже сделали свое дело. Воде, перенасыщенной трупами, сгоревшими автомобилями, деревянными стропилами и замшелыми камнями, приходилось протискиваться сквозь бреши среди развалин, еще вчера бывших зданиями, обтекать их, сносить на своем пути. Оконные рамы, уцелевшие под ударом волны, с треском вылетали и разламывались в щепки. Мебель, постельные принадлежности, одежда (ее бы точно хватило, чтобы забить полки нескольких дюжин супермаркетов) – все это вперемешку неслось в Мировой океан.
Здания вдоль Темзы уничтожило до основания. Фундаменты домов тоже не выдержали натиска.
Удары неимоверной силы дробят бетон на куски и – вместе с миллионами тонн ила, принесенными с отмелей, – вышвыривают ненужный балласт в разные стороны.
Ни сегодня, ни завтра – да, впрочем уже никогда – никто не сможет сказать, где прежде стоял отель «Савой».
Они проснулись. Тела затекли, по рукам и ногам бежали мурашки. И Эйлин и Тима бил озноб.
– Сколько времени? – спросила девушка.
Он нажал кнопку на часах.
– Час пятьдесят, – он неловко заерзал. – Книги, которые мы читали в школе, убеждали, что весьма романтично спать обнявшись. Но на самом деле это чертовски неудобно.
Она рассмеялась в темноте. «Прелестно», – подумал Хамнер.
Это снова была Эйлин, ее смех, и хотя он не мог разглядеть ее ослепительной улыбки, он эту улыбку почувствовал.
– Можно что-нибудь сделать с сиденьями? – осведомилась она.
– Не знаю.
Кресла оказались раздельными. Хамнер нагнулся, нащупывая рычаги. Нашел, потянул. Спинка упала – вплотную к заднему сиденью – правда, не совсем горизонтально. Тем не менее Тиму стало гораздо удобнее, чем несколько минут назад. Он объяснил Эйлин, что он сделал, и она тоже последовала его примеру.
Теперь они почти лежали бок о бок. Она пошевелилась.
– Я замерзла.
– И я.
Они опять крепко обнялись, пытаясь согреться. Только вот руки немного мешали. Девушка закинула свою поверх плеча Тима, и несколько секунд они лежали неподвижно. Потом она привлекла его к себе, прижала бедра к его ногам.
Она была теплая. Внезапно ее губы коснулись его губ. Эйлин поцеловала его. Спустя мгновение она отодвинулась.
– Как настроение? – спросила она.
– Выправилось, – ответил он и больше ничего не сказал.
Они оба одновременно принялась расстегивать пуговицы на своей верхней одежде. Блузка, рубашка, потом пришел черед юбке и брюкам… Они смеялись, пытаясь справиться с застежками и молниями и неожиданно для себя совершили акт – со страстью, не оставляющей места для смеха. Теперь все было правильно. Даже привкус безумия соответствовал тому, что переживал окружающий мир.
Затем они отдыхали, обнявшись.
– Обувь, – прошептала она.
Не прерывая контакта, они перегнулись друг через друга, чтобы разуться, и с трудом сумели это сделать. Они ласкали друг друга большими пальцами ног. Они занимались любовью. Тим чувствовал упругую силу обхвативших его рук и ног.