– Я не говорил, что выступаю против блокпоста. Мы обсуждали практические трудности…
– На том и порешим, – подытожил Кристофер. – Рэй, ты будешь здесь. Расскажешь мне, что тут творилось. Карл, Джейк и остальные – со мной. К утру сюда может заявиться еще тысяча человек – если мы их вовремя не остановим.
«И тебе лучше действовать ночью, в темноте, когда не видно их лиц. А на рассвете, ты уже приноровишься», – подумал Артур, – и если ты привыкнешь обрекать людей на смерть, кто захочет с тобой знаться?»
Но самое худшее заключалось в том, что Джордж прав. Но от этого не становилось легче.
– Я пошлю кое-кого из своих ребят с вами, мистер Кристофер. А позже мы вам пришлем смену.
– Отлично. – Мужчина направился к двери. На мгновение замер, остановившись, и улыбнулся Морин. – Спокойной ночи, Мелисанда.
В гостиной особняка сенатора горела керосиновая лампа. Джеллисон, скинув туфли, развалился в мягком кресле, наполовину расстегнув рубашку.
– Списки дополним завтра.
– Хорошо, сэр. Чем еще могу быть полезен? – спросил Харди и посмотрел на часы.
Время летело. Было два часа ночи.
– Ничего не нужно. Морин справится, если что. Ты свободен.
Харди подчеркнуто кашлянул.
– Уже поздно. А утром вам нужно рано встать…
– Я скоро лягу. Ступай, – сказал Артур непререкаемым тоном, и Эл покинул комнату.
Джеллисон посмотрел ему вслед: от внимания сенатора не ускользнуло, какой взгляд кинул на него Эл напоследок. Мужчина вздохнул, похоже, его заключение оказалось верным. Значит, врач из военно-морского госпиталя в Бетесде рассказал Харди о том, что электрокардиограммы босса внушают ему опасения, и парень начал хлопотать над Артуром, как курица над цыпленком.
А проболтался ли он Морин?
Впрочем, неважно.
– Хочешь выпить, папа? – спросила дочь.
– Да. Воды. Бурбон теперь надо экономить, – ответил он. – Присядь, пожалуйста, – вежливо попросил он, однако чувствовалось – это не совсем просьба… хотя и не приказ.
Нет, то были слова измученного тревогой человека.
– Да? – произнесла Морин, устроившись на стуле, который стоял возле отцовского кресла.
– Что имел в виду Джордж? Что за «Мелисанда» или как он там выразился?
– Ну… долгая история…
– Выкладывай. Мне нужно иметь всю доступную информацию о Кристоферах, – заявил Джеллисон.
– Почему?
– Потому что они – хозяева долины. Мы должны с ними сотрудничать, а не бороться. Мне нужно понимать расстановку сил и знать слабые стороны союзника, – объяснил Джеллисон. – Итак, я тебя слушаю.
– Мы с Джорджем, в общем-то, росли вместе, – начала Морин. – Мы ровесники.
– Я в курсе.
– А до того, как ты перебрался в Вашингтон, когда тебя избрали сенатором, у нас завязался роман. Нам было всего по четырнадцать лет, но казалось, что это любовь. – «И с тех пор я никогда ни к кому не испытывала подобного чувства», – подумала Морин и продолжала вслух: – Джордж хотел, чтобы я осталась с ним. Я бы так и поступила, если бы у меня была такая возможность. Меня не тянуло в Вашингтон.
В желтом свете керосиновой лампы Джеллисон выглядел старше своих лет.
– Надо же! Я тогда был слишком поглощен делами…
– Все в порядке, – произнесла молодая женщина.
– Но сделанного-то не воротишь, – пробормотал Артур. – А теперь перейдем к Мелисанде.
– Помнишь пьесу «Продавец дождя»? Мошенник обхаживает старую деву, дочку фермера. Он велит ей перестать называть себя «Лиззи» и быть с ним: тогда она станет Мелисандой, и у них начнется чудесная жизнь. Мы с Джорджем в то лето посмотрели кино по этой пьесе, и в наших головах что-то одновременно щелкнуло. Вместо того чтобы уехать в Вашингтон, где меня ждало «перспективное будущее», мне бы, мол, следовало остаться с ним. Но я забыла обо всем этом.
– Неужели? А сейчас вспомнила.
– Папа…
– И на что он намекал вечером? – осведомился Джеллисон.
– Я… – внезапно Морин запнулась и замолчала.
– М-да. Ясно, – проговорил сенатор. – Он тебе кое о чем напомнил, верно? Вы часто встречались после того, как мы перебрались в Вашингтон?
– Не слишком.
– Ты спала с ним?
– Не твое дело! – вспыхнула дочь.
– Мое! Как и все, что происходит в долине. Особенно если это касается Кристоферов. Спала?
– Нет.
– А он уговаривал?
– Не очень настойчиво, – ответила она. – По-моему, он чересчур религиозен. Кроме того, после моего переезда, у нас было мало… возможностей.
– И он не женился, – буркнул отец.
– Что за глупости! Он не мог шестнадцать лет по мне сохнуть!
– Полагаю, нет. Но то, что он сказал на собрании, имело вполне конкретный смысл. Ладно, пора спать.
– Папа…
– Что?
– Мы можем поговорить? Я боюсь. – Она придвинула свой стул вплотную к его креслу.
Сенатору подумалось, что Морин выглядит гораздо моложе своих лет, и вспомнил дочь маленькой девочкой. Тогда еще была жива ее мать.
– Плохо дело, да? – спросила она.
– Плохо, – подтвердил он, потянулся за бутылкой и налил себе на два пальца виски. – Ладно. Мы умеем гнать самогон. Будет зерно, найдется и спиртное. Если будет зерно.
– Что с нами произойдет дальше? – спросила Морин.
– Не знаю. Но могу предполагать. – Джеллисон уставился на камин. Огонь не горел, а дрова давно отсырели: через дымоход проникал дождь. – Падение Молота. По Земле прокатились цунами. Города на побережьях уничтожены. Вашингтон постигла та же участь. Надеюсь, Капитолий уцелел: мне нравится старинное нагромождение гранита. – Он задумался, вместе с Морин слушая мерный стук капель и раскаты грома.
– Не помню, кто это сказал, но смысл таков, – произнес он наконец. – В общем, если не хватает пищи, то нет страны, которой не грозила бы революция. Слышишь, какая гроза? Дождь льет по всей стране. Низменности, железные дороги, шоссе – все они скоро будут затоплены. Как, разумеется, и долина Сан-Хоакин. Русла рек выйдут из берегов. Больше нет транспорта. Возможности связи резко ограничены. А значит, Соединенные Штаты прекратили свое существование. То же – и с подавляющим большинством других стран.
– Но… – Морин затрясло, хотя в комнате не было холодно. – Должны быть территории, не затронутые катастрофой. Города вдали от побережья. Горные районы, где нет разломов, грозящих землетрясениями. Там может сохраниться порядок…
– Должен? Как считаешь, много таких мест, где запасов пищи хватит, чтобы протянуть несколько недель?
– Я об этом не думала…
– Верно. А ведь речь не о неделях – о месяцах, – произнес Джеллисон. – Котенок, что люди будут есть? У Соединенных Штатов имеется постоянный запас продовольствия примерно на тридцать дней. Сюда входит все – склады, супермаркеты, элеваторы с зерном, корабли, стоящие в портах. Значительная часть провизии погибла. А другая часть – скоропортящиеся продукты. И осенью хорошего урожая ждать нечего. Ты полагаешь, что человек, которому едва хватает пропитания, проявит щедрость и с кем-нибудь поделится?
– Ох…
– Хуже того. – В голосе сенатора прорезалась жестокость, как будто он хотел окончательно перепугать дочь. – Окрестности заполонили беженцы. Люди двинутся туда, где есть еда. Не вини их. Может, как раз сейчас к нам направляется миллионная толпа голодных! Вероятно, кое-где полиция и органы самоуправления попытаются поддерживать порядок. Но они будут бессильны, когда нагрянет эта саранча! Только это ведь не саранча, а люди.
– Но… что нам делать?! – вскрикнула Морин.
– Мы выживем. Сумеем пройти через испытания, уготованные нам. И построим новую цивилизацию. Кто-то должен уцелеть, – изрек сенатор. – Мы справимся. Но когда это произойдет? Все зависит от того, насколько далеко мы отброшены назад. Вернемся ли мы к дикарству? Луки, стрелы, каменные топоры? Будь я проклят, если мы не найдем лучшего выхода!
– Да, разумеется…
– Совсем не «разумеется», котенок. – Теперь в голосе Артура появились интонации дряхлого старца, однако в нем были и решимость и воля. – Мы должны сохранить то, что у нас есть, причем именно здесь. Мы не представляем, что осталось на других территориях, но у нас – если мы не растранжирим запасы – неплохие перспективы. И, клянусь Богом, мы используем свой шанс.
– И ты этим займешься, – резюмировала Морин. – Ты не станешь сидеть сложа руки.
– Не стану. Кстати, разве у тебя на примете есть другой кандидат?
– Я не задавала вопроса, папа.
– Напомни мне о моей миссии, когда я буду вынужден делать что-то, что мне не по душе. – Сенатор сжал челюсти. – Мы выкрутимся, котенок. Обещаю тебе, жители долины спасутся. И не одичают. – Он рассмеялся. – Я слишком болтлив. Пора спать. Завтра предстоит много работы.
– Хорошо.
– Доброй ночи. Иди.
Морин поцеловала отца и удалилась. Джеллисон выпил виски и поставил стакан. Долго смотрел на бутылку. И опять уставился на давно потухший камин.
Он словно воочию видел, как цивилизация возрождается из руин, оставленных Молотом Люцифера. Спасательные работы, к примеру, в тех же городах на побережье. Что-нибудь да останется. Вода не уничтожит все до основания. Как насчет того, чтобы пробурить новые нефтяные скважины и восстановить железные дороги? Дождь не будет лить бесконечно.
«Мы возродим цивилизацию, и на сей раз сделаем это правильно. Перестанем цепляться за проклятый маленький шарик, и постепенно человечество займет Солнечную систему. Наши потомки достигнут далеких звезд, и тогда ничто не сможет снова нанести нам столь страшный удар.
Наверняка мы устоим. Но как нам дожить до тех времен, когда можно будет заняться восстановлением? Первоочередное должно выполняться в первую очередь, а основная проблема сейчас – организовать жителей долины. Помощи ждать не от кого. Надо действовать самим. Закон и порядок будут те, какие мы сумеем установить, и лишь если мы будем держаться вместе, минует опасность для Морин, Шарлотты и Дженнифер.
Я был в ответе за жителей Соединенных Штатов, особенно за калифорнийцев. Теперь с прошлым покончено, и я хочу позаботиться исключительно о своей семье. Но как мне оградить родных и близких от опасностей?